Валерий Медведев - Флейта для чемпиона
— Делаю что-то, — уклончиво ответил Ларионов.
— Давай соберёмся у меня, — предложил Босс. — Будет много толчковых людей!.. Ты думаешь, что только нога бывает толчковая? Смоктуновский будет, Харламов, Турищева. Дни рождений отпразднуем.
— А они что, в один день все родились? — спросил Вениамин.
— Да я не об этом, я о тебе. Тебя и в "Советском спорте" сняли, и в документальном кино снимают, и на Мосфильм приглашают сниматься. И у нас с тобой дружба намечается. Тысяча поводов, и всю эту тысячу надо обмыть. Надо или не надо?
— Раз надо так надо. А друзей можно пригласить? — задумчиво сказал Вениамин.
— Не только друзей, но и друзих, — улыбнулся Босс.
Они потрясли друг другу руки.
— Собери наших, — сказал Вениамин Гусю. — Мы сегодня приглашены в гости. Будут Элизабетка Тейлор и Бриджитка Бардо.
Гусь лихо сдвинул на лоб джинсовое кепи:
— Личная охрана президента. Всех оповещу. Тачка "Жигули" ждет у проходных ворот. Все, все в машину! А то эти Гуляева и Фокина…
— Договорились! — прервал его Босс.
Татьяна вновь заговорила в микрофон:
— Неизвестно, что труднее в спорте — побеждать или уметь достойно проигрывать, наслаждаться славой или быть все требовательней к себе, оставляя в стороне бури восторгов. Испытание славой — одно из самых тяжких. Кто его сумеет пройти — честь ему!
— Ну и дворик! — огляделся Босс по сторонам.
— А… а… там будет… эта? — шёпотом спросил у Гуся Вениамин.
— Кто эта?
— Ну, как её… — кивнул на Стеллку Ларионов.
— Ты что, это же девочка Босса, — прошипел Гусь.
Татьяна обернулась к Гуляевой. Та уже о чём-то совещалась с Фокиной за соседней "статуей".
— Неужели не видите и не слышите: нашего Ларионова похищают! В гости зовут! С этой… Стеллкой!
— Как похищают? — разом спросили Елена и Надежда.
— Ну, уводят!.. — волновалась Татьяна.
— Это ужасно! — сказала Елена.
— Это прекрасно, — сказала Надежда.
А Веня спрашивал у Гуся:
— Можно Виту с собой взять?
— Даже нужно! — послал ему Гусь воздушный поцелуй.
— А Толкалина?
— Можно, но не нужно, — отрезал Гусь.
— Вита, едем с нами! — позвал Вениамин Левскую, поливавшую цветы под окном в узеньком палисаднике.
— Да, но… но у меня вечером свидание в Большом зале консерватории.
— Какое совпадение! — воскликнул Вениамин. — У меня тоже. Едем!.. Успеем!..
— Тогда и мы с вами! — выскочили из-за фигур богов и атлетов Елена с Надеждой.
— Очень нужны нам синие чулки! — высокомерно заметила Стеллка.
— Но всё это должно происходить при нас! И на нашем дворе! непреклонно сказала Лена.
— Что это? — оторопел Босс.
— Всё это! — ответствовала Елена.
— Это почему же всё при вас? — упёрла руки в бока Стеллка.
— Потому что мы должны управ… — начала Надежда.
— …лять! — закончила Светлана.
— Со… — снова начала Надежда.
— …бытиями, — снова закончила Светлана.
— Мы должны их направ…
— …лять!
Махнув рукой, Стеллка побежала со двора. Босс зашагал за ней, оборачиваясь и делая Ларионову знаки руками: сматывайся, мол, поскорей.
— Витка, на тебя вся надежда! — взмолилась Елена. — Регулируй уличное движение!
— Ладно! — сказала Вита Левская.
— Чего вы волнуетесь? — успокаивал всех Вадим. — Мы же решили, что Ларионов должен попасть в плохую компанию.
— Да, но не в такую же плохую! — ужаснулась Елена.
— Ну, уж и не в такую плохую… — возразила Надежда. — Гусь же дал нам расписку.
— Гусь-то дал, а вот эта, как её, Стеллка, не дала нам расписку. Да ещё этот Босс. Нет, я всё-таки волнуюсь! Милиция! Позовите милицию! — прокричала Елена.
И совершенно неожиданно во двор вошёл милиционер.
— Здесь милиция! — пробасил он.
— Её только не хватало! — растерянно пробормотала Елена.
— Кто здесь будет Гусев?.. — спросил милиционер.
— Его здесь нет… — испугалась Надежда.
— А где он? — придирчиво оглядел ребят милиционер.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
И достаточно ли безумна эта
идея, чтобы быть правильной?
Итак, пока закончилась первая половина встречи с читателями и "олимпийские игры" по марафон-прыжкам в высоту взяли тайм-аут, вернёмся обратно в Древнюю Грецию, оставаясь одновременно и у себя дома. Как будто и не прошло двух с половиной тысяч лет.
Дело в том, что и в Древней Греции и у нас, может, примерно в одно и то же время и даже в одном и том же месяце (к примеру, в июне), разбирались два очень похожие друг на друга дела: в Древней Греции бегун Астил из города Кротона выдал себя за сиракузянина (разумеется, не бескорыстно!) и бежал на результат за чужую команду. А у нас в это же время разбиралось дело футболиста, назовём его Эдуардом Селивановым (имя и фамилия в данном случае, как вы сами догадываетесь, роли особой не играет) — дело о нарушении спортивной этики. А нарушение это заключалось в том, что член добровольного спортивного общества "Динамо", вышеупомянутый Селиванов, незаконно выступил за добровольное спортивное общество "Спартак".
Как видите — два совершенно друг на друга похожие дела: одно неэтичное по отношению к своему родному городу, другое — по отношению к своей команде, и дела эти так похожи, что кажется, что не могло быть между ними расстояния в две с половиной тысячи лет, тем не менее эти два дела не высосаны автором из пальца, а, как говорится, это — исторический факт. Ну конечно, судили и Астила и Селиванова. С Астилом общественное мнение кротонцев обошлось довольно мягко: постыдили, пожурили, сказали, что "ай-ай-ай, Астил, ты такой молодой, такой талантливый спортсмен, а так нехорошо себя ведёшь", — сказали и дисквалифицировали Астила на два забега, и всё, кажется. А вот с Селивановым судейская коллегия обошлась круто. Но сначала вы представьте себе обычное современное судебное заседание. После краткого совещания судьи возвращаются в зал и оглашается приговор:
Член добровольного спортивного общества "Динамо" футболист Селиванов (повторяю, что фамилия в данном случае роли не играет), незаконно выступивший за добровольное спортивное общество "Спартак", приговаривается к пожизненному изгнанию из родного дома. (Мало того, ещё и из родного города изгнали навсегда и ещё статую постановили свалить, что поставили Селиванову за прошлые победы.)
Перечитал я написанное мною и сначала даже не понял, что произошло. Что за статуя футболисту Селиванову, которую разрушили, где это у нас за неэтичное поведение изгоняли не только из родного дома, но и из города?.. Что это за фантастическое наказание в нашем спорте?.. Анекдот какой-то!..
Ах господи! Да это же всё машинистка перепутала. Это наши судьи сказали Селиванову, а не греческие Астилу: "Ай-ай-ай, Эдик, нехорошо, такой молодой, такой талантливый спортсмен, а уже так зазнался, что выступаешь за чужую команду!.." А греческие судьи, те выдали Астилу, как полагается по их греческим понятиям выдавать за прискорбное поведение в спорте: статую, что была поставлена Астилу за прежние заслуги, действительно свалили, а Астила навсегда изгнали из города…
Глава 5. НОЧНЫЕ РАЗГОВОРЫ
Поздним вечером из квартиры Сидякиных спустились по лестнице и вышли во двор Лёня Толкалин и Тарас.
— Может, Цветкова и этот… как его… древний Ксенофан, что ли, правы и нам действительно стоит, кроме марафон-прыжков, устроить спартакиаду Ума и Души? — И Лёня прочитал с выражением:
…несправедливо,
Если искусству ума силу народ предпочтет.
Пусть и могучих кулачных бойцов не имеет наш город,
Нет ни борцов-крепышей, ни пятиборцев лихих,
Ни бегуна быстроногого (как средоточия мощи.
Что в состязаньи мужи ценят превыше всего)
И добавил: — Ты бы мог выставить свои подводные картины?
— А тебе что, понравились мои картины? — спросил Тарас.
— Очень, — ответил Толкалин, — подводный художник — это вообще что-то новое в искусстве!.. А под водой и вправду так красиво, как у тебя на картинах!
— Ещё красивее, — ответил Тарас. — А ты бы мог свои стихи почитать. Мне это нравится:
Ах, вы, друзья, не спорьте,
Вы нам, друзья, поверьте,
Ах, Королева Спорта,
Ах, Лёгкая Атлетика!
— Мы с тобой вполне можем организовать общество взаимного восхищения, — отозвался Леонид грустно.
— Нет, правда, — заспорил Тарас, — а Вита могла бы…
— Не надо о ней, — сказал Леонид.
Сидякин и Толкалин скрылись в тёмной глубине двора, куда не достигал свет подъездных лампочек.
И оказалось, что в эту звёздную ночь бодрствовали не только они одни.
Во двор вышли Фокина, Гуляева и Мухина.
