Евгений Пермяк - Детство Маврика
- Животное заботится о себе, а человек обо всех, и тот, кто заботится только о себе, напрасно считает себя человеком.
Эти слова нелегко было понять, но когда он их понял, то увидел, что не все люди - люди. Папа тоже иногда напрасно считает себя человеком. Разве не он довел своего сына до того, что теперь он вполне может петь не про кого-то, а про себя: "Бродяга, судьбу проклиная, тащится с сумой на плечах..." И дальше: "А в сумке его за спиною сухарики с ложкой лежат".
- Так нет же, папа, нет! Меня не остановят никакие Байкалы...
Сказав так, Иль разувается и переходит вброд ручей, стараясь "петлять" по нему, выискивая наиболее глубокие места, потом с разбегу выпрыгивает на берег как можно дальше, чтобы окончательно скрыть следы и оставить в дураках сыщиков, жандармов, приставов и папу. Пусть он попробует его найти в этих "далеких горах Забайкалья, где пташки порхают, поют". Пусть!
И когда все это было проделано, Ильюша снова пошел кромкой леса, не теряя из виду окраинные дома, и, наконец решив, что хватит "петлять", направился в центр Мильвы. Он знал, что центр там, где самая большая белая церковь, которая называется собором и которую видно отовсюду. Он также знал, что собор находится на Соборной площади, а от площади идет множество улиц и одна из них Большой Кривуль. И если по этому Кривулю пройти два длинных квартала, его пересечет Ходовая улица. И на одном из ее четырех углов стоит дом, низ у которого кирпичный, а верх деревянный, а крыша железная, а ворота зеленые с медными кольцами, а у ворот большое бревно, на котором когда-то любил сидеть дедушка Маврика Матвей Романович. Все это было незаметно выведано Ильюшей у отца, и теперь совсем было нетрудно найти дом. И он его нашел, ни у кого не спрашивая, чтобы не навлечь подозрения, потому что каждый мог оказаться сыщиком и задержать беглеца.
И вот Ильюша перед домом Зашеиных. Ему стоит повернуть кольцо калитки, открыть ее и - "здравствуй, Маврик"... Но это было бы слишком глупо. Наверняка бы залаял Мальчик, которому он хотя и приготовил баранью косточку, но все равно бы на лай Мальчика выглянула в окно тетя Катя, и ей бы пришлось сознаться во всем. Она хотя и очень добрая, но не настолько, чтобы скрыть побег от его отца, а когда отец узнает обо всем, то, может быть, произойдет то, что не случалось никогда, но могло случиться. И хотя Ильюша не боится боли, но зачем ему нужно после того, как он будет выпорот, хуже относиться к своему такому хорошему, такому любимому отцу? Ильюша стал искать лазейку в заборе. Лазейки не оказалось, зато было круглое отверстие, оставшееся после выпавшего из доски сучка. Прильнув к отверстию, он увидел бледного, белоголового, сухощавого мальчика с белыми бровями. Конечно, это Санчик. Кто же еще мог так резвиться с Мальчиком? А то, что собака была Мальчиком, Иль слышал, когда ее так окликнул белобрысый мальчишка. Теперь крикнуть не очень громко, а лучше прошептать в дырочку забора:
- Санчик, подойди ко мне.
И Санчик подбежал. И он не стал спрашивать "ты кто?". Он сразу почему-то через ту же дырочку сказал:
- Это ты?
- Это я!
- Удрал?
- Еще спрашиваешь...
- Я сейчас...
Санчик перемахнул через забор и шепнул Ильюше:
- Иди за мной... Мы пройдем через краснобаевский огород, а там есть тайный лаз и подкоп.
Они шли крадучись, затем, нагнувшись, прошмыгнули под окнами, нырнули в "тайный лаз" и очутились на краснобаевском огороде и снова поползли на четвереньках к подкопу, скрытому крапивой, через который хотя и с трудом, но можно пролезть под забором и очутиться незамеченными на зашеинском заднем дворе, где одиноко стоял на якоре заброшенный пароход.
Сердчишки мальчиков счастливо бились. Открытая Санчиком тайна лазеек скрепляла их дружбу, которая началась задолго до этой встречи. Маврик назвал их друзьями заочно. А теперь они настоящие друзья. Преодолев столько трудностей, они вползли в пароход. Там-то уж они в полной безопасности. Санчик очень доволен, что показал Ильюше тайную дорогу и спас его.
IV
Узнав о потере сына, Григорий Савельевич, не раздумывая долго, отправился к Екатерине Матвеевне. Она, не зная, что Ильюша прячется в пароходе за сараем, убежденно сказала:
- А где же ему быть? Конечно, он где-нибудь у нас. - Затем, вспомнив, как Санчик таинственно увел Маврика, когда она ему читала письмо из Перми от матери, еще раз подтвердила: - Несомненно, Иль прибежал к нам.
И тут же, вместо того чтобы согласиться с Киршбаумом, возмущенным поступком сына, она обвинила не беглеца, а отца, который довел до этого своего сына. И повторила слова тех, кто убеждал ее не держать взаперти Маврика. Когда же Екатерина Матвеевна поняла, что Киршбаум хочет увезти да еще наказать сына, она взволнованно и горячо принялась защищать Ильюшу.
- Вы не можете, вы не должны, Григорий Савельевич, разрушать веру мальчика в свои силы, в свою самостоятельность. Нет, я не позволю в моем доме...
- Но хотя бы убедиться, что он тут, я могу? - спросил Киршбаум. - Или я должен находиться в неведении, чтобы не разрушить его веры в свою самостоятельность между первым и вторым классом начальной школы?
В это время вошел Маврик. Ему понадобились нитки. Но по его глазам, которые ничего не могли скрыть, было ясно, что никакие нитки ему не нужны, что ему нужно было проверить, зачем пришел отец Ильюши. Поздоровавшись с ним, Маврик как бы между прочим сказал:
- Когда же придет к нам Иль?
Киршбаум, опустив голову, сказал:
- Может быть, никогда. Он сбежал.
- Куда? - как мог удивился Маврик.
- Не думаю, что в Америку, но и не ручаюсь, что не в Африку. Он так любил рассказы об Африке. Но, может быть, его еще задержит полиция. Его ищут сто полицейских и триста казаков. Всюду разосланы телеграммы. Я только что с почты и по пути зашел сюда.
Щеки Маврика горели счастливым румянцем. Вот здорово! Сто полицейских и триста казаков. А он тут рядом, под сараем. И его не найдут даже тысяча полицейских и три тысячи казаков.
- А вы тоже ищете?
- Я? Нет, - ответил Григорий Савельевич. - Где я его могу искать? Разве что в твоем пароходе? Так он же не дурак, чтобы сидеть там.
- Конечно, конечно... Зачем ему там сидеть... Но если вам надо, вы можете проверить...
Теперь уже было окончательно ясно, что Ильюша здесь. Довольный тем, что предположения оправдались, что сын благополучно добрался до Зашеиных, Киршбаум, скрывая свою радость, сокрушенно спросил:
- А как ты, такой серьезный человек, не теряющий голову в такие трудные минуты потери своего темнокожего друга, думаешь - найдут его полицейские и казаки?
- Нет! Никогда! - почти выкрикнул Маврик.
- Ой! - простонал Киршбаум. - Ты убиваешь во мне последние надежды. Тут Киршбаум вынул платок и приложил его к своим глазам. - Жив ли он? Жив ли мой единственный сын?
Чужие слезы и чужое горе могли заставить Маврика сделать все. И он, не удержавшись, сказал:
- Ильюша жив!
Тогда Григорий Савельевич задал вопрос, который сам по себе напрашивался:
- А ты откуда знаешь?
- Я?.. Я? - стал заикаться Маврик. - Я так думаю.
- И я думаю точно так же, - поддержала племянника Екатерина Матвеевна, не желавшая, чтобы он выболтал тайну. - Я также уверена, что Ильюшу не найдет никакая полиция и он будет скрываться до тех пор, пока вы, Григорий Савельевич, не переедете на Песчаную улицу.
- Да! - крикнул Маврик и убежал, забыв о нитках, за которыми он приходил.
Вскоре ушел Киршбаум, довольный, что его сын проживет у Екатерины Матвеевны до понедельника следующей недели, когда Киршбаумы переберутся на Песчаную улицу.
Вечером Маврик попросил разрешения у тети Кати переночевать в пароходе. И это разрешение было получено. А утром Екатерина Матвеевна спросила Маврика:
- Мавруша, ты, кажется, что-то скрываешь от меня? Неужели ты не доверяешь мне своих тайн?
- Свои доверяю. А чужие я не должен... Я не могу доверять их никому...
Тетя Катя не стала спорить. А Маврику очень хотелось раскрыть тайну, и он сказал:
- Но если ты поклянешься на мече, я тебе расскажу все.
- Конечно, поклянусь. Неси меч.
И меч был принесен. И на его рукоять была положена рука дававшей клятву, затем повторены слова, сказанные Мавриком:
- "Меч, меч, тебе голову сечь тому, кто клятву нарушит, на море, на суше, на земле и под землей, на воде и под водой и всюду, везде, и даже во сне".
- Теперь целуй меч, - потребовал Маврик.
Екатерина Матвеевна сделала вид, что прикоснулась губами к мечу, после чего Маврик объявил:
- Илья сидит у нас в пароходе.
- Какое счастье! Какая приятная новость! Зови его сейчас же пить чай...
Маврик помчался за Ильюшей и Санчиком.
После чая Екатерина Матвеевна посоветовала Ильюше переселиться из парохода в дом и очень серьезно предложила ему свою маскарадную, с кружевами, закрывающими все лицо вместе с подбородком, маску, он должен носить ее при себе и тотчас же надеть, если появится кто-то из тех, от кого нужно скрывать свое лицо.
