Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь
Когда Кан-Макан услышал эти слова, огни его гнева запылали, и он закричал: «Горе тебе, чужеземная собака, забудь Фатин и то, что ты предполагаешь, и выходи на бой и сечу. И ты скоро окажешься в пыли». И он стал гарцевать и кидаться, и продлил и продолжил это, и Кахрдаш, увидев это, понял, что перед ним благородный витязь и неустрашимый храбрец. И ему стала явна ошибка в его предположениях, когда он увидел на его щеке молодой пушок, походивший на мирту, что выросла меж красных роз.
И он убоялся его нападения и сказал тем, кто был с ним: «Горе вам! Пусть кто-нибудь из вас ринется на него и покажет ему острый меч и дрожащее копьё! И знайте, что биться толпою против одного – позор, даже если это доблестный витязь и властитель отражающий».
И тогда понёсся на него витязь – лев, под которым был вороной конь с белыми ногами и отметиной на лбу, величиной с дирхем, ошеломляющий ум и взор, словно это Абджар[198], принадлежащий Антару, как сказал о нем поэт:
Прибежал к тебе тот самый конь, что был в бою,
Могучий конь, и смешал он землю и высь небес.
И как будто бы его в лоб ударил свет утренний,
Отомстив ему, и проник тот свет во внутрь его.
И он понёсся и устремился на Кан-Макана, и они гарцевали, сражаясь, некоторое время, и бились боем, ошеломляющим мысль и ослепляющим взоры. И Кан-Макан опередил его и ударил ударом храброго, который сбил с него тюрбан и налобник и проник до головы, и витязь склонился с коня, точно верблюд, когда он падает.
А потом вышел на Кан-Макана второй витязь и понёсся на него, и также третий, четвёртый и пятый, и КанМакан поступил с ними, как с первым, а после того на него понеслись остальные, и усилилось их смятение и увеличилось их сокрушение, но прошло не более часа, как он подобрал их всех зубцами своего копья.
И Кахрдаш, увидев такие дела, устрашился переселения в другой мир и понял, что дух Кан-Макана твёрд. Он подумал, что перед ним единственный среди храбрецов, и сказал Кан-Макану: «Я подарил тебе твою кровь и кровь моих товарищей! Возьми же скота, сколько хочешь, и уходи своей дорогой. Я помиловал тебя из-за прекрасной твоей твёрдости, и тебе лучше остаться жить». – «Да не лишишься ты великодушия! – воскликнул Кан-Макан, – но только брось такие речи! Спасай свою душу. Не бойся упрёков, но не желай вернуть добычу и шествуй прямым путём к спасенью».
Тут гнев Кахрдаша усилился, и его охватило нечто, приводящее к гибели. «Горе тебе! – крикнул он Кан-Макану, – если бы ты знал, кто я, ты бы не выговорил таких слов в пылу схватки. Спроси обо мне. Я ярый лев, по имени Кахрдаш, который грабил великих царей, пересекал дорогу всем путникам и забирал имущество всех купцов. Тот конь, который под тобою, – то, что я ищу, и желаю я, чтобы ты меня осведомил, как ты до него добрался и овладел им». – «Знай, – ответил ему Кан-Макан, – что этот конь шёл к моему дяде, царю Сасану. И вела его старая старуха, и с нею десять рабов, которые ей прислуживали, и ты напал на неё и отнял у неё коня. А мы должны ей отомстить за моего деда, царя Омара ибн ан-Нумана и за дядю моего, царя Шарр-Кана». – «Горе тебе, а кто твой отец и нет ли у тебя матери?» – воскликнул Кахрдаш. И Кан-Макан ответил: «Знай, что я – Кан-Макан, сын Дау-аль-Макана, сына Омара ибн ан-Нумана».
И, услышав это, Кахрдаш воскликнул: «Не удивительно, что ты совершенен и соединил доблесть и красоту!
Отправляйся без опаски: твой отец был милостив и добр к нам», – молвил он. Но Кан-Макан сказал: «Клянусь Аллахом, о ничтожный, я не буду уважать тебя, пока не осилю в жарком бою на поле!»
И бедуин рассердился, и оба они понеслись друг на друга и закричали, и кони их навострили уши и подняли хвосты, и они сшибались и бились до тех пор, пока оба не решили, что небо раскололось. И они сражались, как бодливые бараны, и обменивались ударами копий, и Кахрдаш направил удар, но Кан-Макан уклонился от него, а потом он обернулся на бедуина и ударил его в грудь, и копьё вышло из его спины.
И Кан-Макан собрал коней и добычу и крикнул рабам: «Ну, гоните скорее!» И тут Саббах спустился вниз и, подойдя к Кан-Макану, сказал ему: «Ты отличился, о витязь своего времени! Я молился за тебя, и Аллах внял моей молитве». Потом Саббах отрезал Кахрдашу голову, и Кан-Макан засмеялся и сказал: «Горе тебе, Саббах, я думал, что ты витязь в бою и в сече!» А Саббах ответил: «Не забудь уделить твоему рабу от этой добычи: быть может, я достигну таким образом брака с дочерью моего дяди Неджмой». – «Ты обязательно получишь свою долю, – ответил Кан-Макан, – но сторожи добычу и рабов».
А потом Кан-Макан поехал и направился в свои земли и ехал непрестанно ночью и днём, пока не приблизился к городу Багдаду. И все войска узнали его и увидели, какая с ним добыча и богатство, а голова Кахрдаша была у Саббаха на копьё. И купцы узнали голову Кахрдаша и обрадовались и говорили: «Аллах избавил от него людей, так как он был разбойник на дороге». И они дивились его убиению и призывали на убийцу его милость Аллаха. И жители Багдада приходили к Кан-Макану и расспрашивали его, какие дела с ним случились, и он рассказал им, и все мужи стали его бояться, и страшились его витязи и храбрецы.
А потом он погнал бывший с ним скот, и пригнал его ко дворцу, и воткнул подле ворот дворца копьё, на котором была голова Кахрдаша, и стал одарять людей и роздал им коней и верблюдов. И жители Багдада полюбили его, и сердца их склонились к нему. А потом он обратил взор на Саббаха и поселил его в одном просторном помещении и отдал ему кое-что из добычи, а после того он пошёл к своей матери и рассказал ей, что случилось с ним в его странствиях.
А до царя дошла весть о Кан-Макане, и он ушёл из своего приёмного зала и, уединившись с приближёнными, сказал им: «Знайте, я хочу открыть вам тайну и рассказать о себе то, что скрыто, знайте, Кан-Макан будет виновником нашего удаления из этих земель, ибо он убил Кахрдаша, хотя ему были подвластны отряды курдов и турок, и наше дело с ним приведёт к гибели, так как большинство наших войск – его близкие. Вы знаете, что сделал везирь Дандан: он не признал моих милостей после всех благодеяний и обманул меня, дав клятвы. До меня дошло, что он набрал войска в странах и решил сделать Кан-Макана султаном, так как власть султана принадлежала его отцу и деду. Он наверное убьёт меня, без всякого сомнения».
Услышав эти слова, его приближённые сказали: «О царь, Кан-Макан для этого слишком ничтожен, и если бы мы не знали, что он твой воспитанник, никто из нас не обратил бы на него взора. Знай, что мы перед тобою, и, если ты хочешь его убить, мы убьём его, а если желаешь удалить его, мы его удалим». И царь, услышав их речи, воскликнул: «Убить его, вот что будет правильно, но только надо обязательно взять с вас верные клятвы!» И приближённые поклялись, что они обязательно убьют Кан-Макана, и тогда везирь Дандан придёт и услышит о его убийстве, силы его станут слишком слабы для того, чтобы осуществить свои намерения.
И когда они дали царю в этом обет и клятву, тот оказал им величайший почёт и ушёл в свой дом, а предводители оставили царя, но войска отказались садиться на коней и сходить с них, пока не увидят, что будет, ибо они видели, что большинство войска за везиря Дандана.
А затем весть об этом дошла до Кудыя-Факан, и её охватило великое огорчение. Она послала к старухе, которая обычно приносила ей вести от сына её дяди, и когда та явилась, приказала ей пойти к Кан-Макану и рассказать ему, что произошло. И старуха пришла к Кан-Макану и приветствовала его, и Кан-Макан обрадовался ей, а она передела ему эту весть. И, услышав её, он сказал: «Передай от меня привет дочери моего дяди и скажи ей: «Земля принадлежит Аллаху, великому, славному, и он даёт её кому хочет из своих рабов!» Как прекрасны слова сказавшего:
Аллах один властвует! Кто ищет желанного,
Тех гонит он силою, и будет их дух в аду.
Коль я иль другой бы мог хоть с палец земли иметь,
Во власти тогда Аллах имел бы товарищей».
И старуха вернулась к дочери его дяди и сообщила ей, что сказал Кан-Макан, и осведомила её, что он остался и городе.
А царь Сасан стал поджидать его выезда из Багдада, чтобы послать за ним кого-нибудь, кто убьёт его. И случилось, что Кан-Макан выехал на охоту и ловлю, и Саббах выехал с ним, так как он не разлучался с Кан-Маканом ни ночью, ни днём. И Кан-Макан поймал десять газелей, и в числе их была газель с чёрными глазами, которая стала поворачивать голову направо и налево, и Кан-Макан выпустил её.
«Зачем ты выпустил эту газель?» – спросил его Саббах, и Кан-Макан засмеялся, и выпустил остальных, и сказал Саббаху «Благородно отпускать газелей, у которых есть детёныши, а эта газель поворачивалась только потому, что оставила детёнышей, и я выпустил её и выпустил остальных в уважение к ней». – «Отпусти меня, чтобы я мог уйти к моим родным», – сказал Саббах. Но Кан-Макан засмеялся и ударил его задним концом копья в сердце, и Саббах упал, извиваясь, как дракон.