Владимир Павлов - Дозор на Сухой Миле
Малюжиц и Даликатный радостно переглянулись.
- Жив дядька Антон! - подполз к ним Стежка.
В это время с кладбища ударил второй "дегтярь". Залился торопливой очередью. Словно чувствовал вину, что до сих пор молчал, и хотел наверстать упущенное. Заговорили автоматы, и с кладбища выкатилась негустая цепочка партизан. До леса с опозданием донеслось их далекое "ура!".
Каратели такого оборота не ждали. На какое-то мгновение они словно оцепенели. Атака захлебнулась. Некоторые залегли на огородах, стали отстреливаться. Другие искали, спасения в дыму пожара. А большинство повалило через поле к лесу, под прикрытие своего, как они считали, пулемета. Бегущие впереди даже не отстреливались - больше полагались на собственные ноги. Отбивались только задние, на которых наседали партизаны.
Пули уже секли опушку, посвистывали над головой. Приближалась первая волна полицаев. Не хотели отстать от них и немцы. Цепи смешались. Враги искали спасения. Многие сбрасывали на бегу суконные френчи, оставались в нательных рубашках. Казалось, в дыму отплясывают дьявольский танец белые привидения.
- Ну, сучьи дети! - произносит Даликатный и отводит замок пулемета, готовясь открыть огонь.
- Спокойно, хлопцы, спокойно! На бросок гранаты - и тогда, - сдерживает нетерпение разведчиков Петро Стежка.
И вот та самая минута! Повернувшись на бок, он пускает в дымное небо красную ракету.
Партизанская цепь позади полицаев и немцев залегает. А обезумевшие каратели еще не знают, что к чему. Прут к лесу. Накатывается топот ног, хриплое дыхание.
Стежка, Рыгор и Коля Ветров вскакивают одновременно. Бросают гранаты. Падают. Строчат из автоматов. Из куста в упор бьют по бегущим Малюжиц и Даликатный.
Передние легли, как трава под косой. Задние останавливаются в замешательстве, падают. Все еще не могут сообразить, что происходит. Огрызаются огнем, бьют по лозовому кусту, по опушке. Густо тенькают пули.
Те, что оказались ближе к пулемету, поняли, видно, что попали в мертвое пространство. Они усиливают огонь. Тогда из куста поднимается в полный рост Малюжиц и дает длинную очередь с груди. Но и сам падает, выпускает из рук автомат.
- Вася! - кричит Даликатный. - Вася, я сейчас!
Он выпускает ручки пулемета, хочет броситься на помощь, но его останавливает голос Петра Стежки:
- Назад! Огонь!
... Когда пулемет на считанные секунды замолчал, Толя не выдержал. Да и нечего ему было делать на его посту. В начале боя, когда каратели стали бить по опушке, двоих вражеских разведчиков, привязанных к деревьям, скосило сразу. Третий успел сползти вниз, встать на колени, но вскоре достало и его.
Толя бросился на подмогу своим. Упал рядом с Рыгором.
- Бей вдоль опушки! - кричит ему на ухо Рыгор.
Они стреляют вместе - отсекают врага от Грядок. Строчат Даликатный, Коля Ветров, Стежка. Бьют партизаны, залегшие на поле. Те, что атаковали с кладбища. Преследуют уцелевших карателей огнем.
Поздно вечером на нескольких подводах привезли в отряд своих убитых и раненых. Раненых отправили в госпиталь, а убитых похоронили в одной братской могиле на сухом песчаном бугре.
Все это время Толя был сам не свой. Сам не свой стрелял, когда прощались с товарищами троекратным салютом. Не хотелось верить, что Васю Малюжица и других, с кем он виделся и разговаривал еще утром, вот так взяли и засыпали землей.
Стал приходить в себя только уже в дозоре у тропки, что вела на Сухую Милю, куда его послали вместе с дядькой Антоном. И начал осмысливать слова, которые произнес дядька Антон, прежде чем замолчать до того времени, пока не придет им смена: "Ты по этой тропке пришел к нам. На ней и стой. И чтоб глазом не моргнул, не кашлянул. Иначе какой же мы с тобою дозор? Это как дважды два - четыре".
Дядька Антон сел на кочку под деревом с одной стороны тропки, Толя привалился плечом к стволу - с другой.
Лес впереди редкий. Сквозь прогалины видно небо с немногочисленными звездами. В одном месте оно багровеет снизу. И этот багрянец то опадает, то вновь вскидывается вверх. Где-то жгут деревню...
1978
