Владимир Машков - Веселая дюжина (Здравствуй, Валерка! - 2)
Ребята ходили, задрав носы к небесам.
А мне почему-то все время вспоминался Генка, который смотрел на меня виноватыми глазами, и я слышал его отчаянный крик: "Да ты что, с ума сошел привязывать?!" Бывает же - прицепится что-то и мешает полностью насладиться победой.
Четвертая серия моих снов
- Гена, - спрашиваю я, - а почему ты мне снишься на велосипеде, ведь ты сейчас обитаешь в лагере?
- Не знаю, - отвечает Генка, - мне тоже снится, что ты едешь на велосипеде. И вы все, ребята, снитесь на велосипедах.
Мы сидим на обочине шоссе и беседуем. Поблескивая на солнце спицами, велосипеды лежат в кювете.
- Вообще, чепуха получается, - рассуждаю я. - Вместо того, чтобы мчаться наперегонки с ветром, я похищаю флаг из лагеря, в котором живет мой друг.
- Загадка природы, - объясняет Горох.
- Никакой загадки нет, - горячится Семка. - Просто все очень непонятно.
- И когда уже эти сны прекратятся? - говорю я.
- Скоро, - твердо обещает Семка. - Поехали, ребята.
Я долго смотрю вслед моим друзьям, пока они не исчезают за поворотом.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ РАСПАХИВАЮТСЯ НАСТЕЖЬ ДВЕРИ
Когда Аскольд шумно распахнул двери нашего домика, мы сразу поняли, что он пришел прощаться.
Мы догадались об этом потому, что у Аскольда был счастливый вид, как будто завтра у него начиналась новая прекрасная жизнь. А ведь он всего лишь покидал нас.
- Бывайте здоровы, живите богато, - Аскольд торопливо жал нам руки своей сильной, мужской, боксерской лапой.
Мы говорили "до свидания" и ни о чем не спрашивали вожатого. Один Юрка Трофименко не удержался и выпалил:
- А вы куда, Аскольд Васильевич?
Вожатый поморщился и нехотя пробормотал:
- Да никуда. Я остаюсь в лагере. Но буду физруком, а вожатым у вас больше не буду. Тяжело - сразу две должности. А потом скоро первенство города по боксу. Мне готовиться надо.
- Понятно, - протянул Юрка.
Аскольд покосился на него, как будто хотел спросить, а что же тебе, парень, понятно, но ничего не сказал, а, отступив два шага к двери, помахал нам рукой.
Мы высыпали вслед за бывшим вожатым во двор и глазели, как размашисто он шел, как ловко перемахнул через бум, преградивший ему дорогу.
Я подумал, что обязательно приду посмотреть первенство города и, конечно, буду болеть за Аскольда. И тут мне почему-то показалось, что наш бывший вожатый проиграет первенство. Ничего не поделаешь, но я уже не верил, что Аскольд - лучший боксер в нашем городе.
- Красота, - воскликнул Толька, - живем без вожатого.
Ребята ликовали. Мы полдня провели на речке и вволю там накупались, а когда вернулись, никто не обругал за самовольство. Даже Капитолина Петровна.
Я, конечно, понимал, что мы заслуживаем всяческого почета и уважения за похищение флага. Но всему есть предел. И поведение Капитолины Петровны меня удивляло и настораживало. Она только улыбалась нам издалека и ничего не говорила.
После полдника, когда мы собрались в домике, чтобы обсудить программу вечернего времяпрепровождения, дверь отворилась и на пороге появился сияющий мальчишка с чемоданчиком в руках. Его физиономия, старательно обрызганная веснушками, словно тетрадь двоечника кляксами, излучала радость.
- Здравствуйте, ребята, - воскликнул мальчишка с веснушками, - я из первого отряда к вам. Буду теперь в вашем отряде.
Он произнес это таким тоном, будто на веки вечные осчастливил нас своим приходом.
- Какая кровать свободна? - добродушно поинтересовался мальчишка.
Я машинально показал на свободную кровать.
- Но мы в отряд не записываем. Это Капитолина Петровна делает...
Мальчишка, улыбаясь, промолвил:
- А Капитолина Петровна сказала, если вы не против, то и она не возражает...
Не скрывая удивления, мы наблюдали за мальчишкой. Он засунул чемоданчик под кровать, а потом уселся на ней и попрыгал, испытывая, крепка ли панцирная сетка.
- Эй, ты, - обратился к мальчишке Васька Блохин, - а чего ты к нам захотел?
- Как чего? - искренне удивился тот. - Вы - лучший отряд в лагере. А я хочу быть в лучшем отряде.
Вот оно что! Мы гордо поглядели друг на дружку.
- Ладно уж, оставайся, - снисходительно разрешил Толька.
- Спасибо, - поблагодарил мальчишка.
Вскоре появился еще один новосел. Тоже с чемоданчиком. "Если вы не против, то Капитолина Петровна не возражает..." Он устроился на другой свободной койке. Потом третий, четвертый...
- Нет, ребята, если так пойдет, - вмешался Толька, - наберем мы в лучший отряд всякой шантрапы.
- Что ты предлагаешь? - спросил я.
- А вот что. Мой батя работает начальником отдела кадров. Так у них на работу не попадешь, пока не заполнишь анкету и автобиографию не расскажешь.
- Ага, - понял Юрка. - Будем спрашивать у всех автобиографию.
И тут двери нашего домика снова распахнулись, и на пороге замерла Галка Новожилова. Но не потому, что струсила. Такая никогда не струсит. Она остановилась, чтобы получше разглядеть наш домик и нас.
- Здравствуйте, примите в свой отряд, - потребовала Галка.
Я широко открыл глаза. Кто к нам просится в отряд? Сама Галка Новожилова.
- У нас в отряде настоящие мужчины, а не всякие там бантики-фантики, громко сказал Толька.
- А кто такой настоящий мужчина? - пошла в атаку Галка.
- Настоящий мужчина - это такой человек, который никого не боится, четко и ясно объяснил Толька.
- Я никого не боюсь, - не осталась в долгу Галка.
- И вожатых?
- И вожатых!
- И мамы с папой?
- И мамы с папой!
- Ну, хватит вам пререкаться, - остановил спорящих Юрка. - Ты садись, Галя, и расскажи свою автобиографию.
Юрка взял в руку карандаш и приготовился записывать каждое Галкино слово.
- Я, Галина Ивановна Новожилова, - начала Галка, - родилась в... ну, в общем, чуть больше десяти лет назад. В семье милиционеров.
- О-о! - замычали ребята. А я еле сдерживал улыбку, потому что прекрасно знал, что у Галки папа - электромонтер, а мама - воспитательница в детском саду.
- Ми-ми-милиционеров? - заикаясь от волнения, переспросил Марик.
- Да, - как ни в чем не бывало кивнула Галка.
- У тебя папа - милиционер? - задал Толька наводящий вопрос.
- И папа, и мама, - не моргнув глазом, ответила Галка. И, поглядев на меня, спросила: - Я могу продолжать свою автобиографию?
- Пожалуйста, - сказал я.
У ребят мгновенно пропала охота острить.
- Когда мне исполнилось семь лет, я пошла в первый класс, рассказывала Галка. - А в этом году окончила шестой. Вот и все.
- Маловато, - скривился Толька. - А чем ты себя проявила в школе?
- Проявила? - Галка задумалась и тут же совершила ошибку: - Я окончила шестой класс на одни пятерки.
- А-а, - обрадованно завопил Толька, как будто ему попалась на крючок рыбина, о которой он давно мечтал. - Ты нам не подходишь. Здесь, - он гордо обвел рукой нас, - нет ни одного отличника.
Галка осознала свою ошибку и начала выкручиваться.
- У меня пятерки по предметам, а по поведению мне еле троечку натянули...
Ребята заинтересовались.
- Однажды перед географией я залезла в шкаф и рычала весь урок, как лев. А мы в это время проходили Африку, и учительница Марья Ивановна думала, что так и надо. Это раз, - Галка загнула палец.
Ребята одобрительно засмеялись.
- А потом ко мне домой явился пионерский патруль, - продолжала Галка, чтобы перевоспитывать меня. Тогда я науськала на патруль нашу овчарку Розу. Ребята летели по лестнице кубарем, на ходу теряя галоши.
Дюжина захохотала, а я чуть не поперхнулся. Потому что это я напугал пионерский патруль. Правда, не овчаркой, как сочинила Галка, а обыкновенной комнатной собачонкой Розой. И вела патруль, чтобы перевоспитывать меня, сама Галка. Сидит сейчас и, хитро на меня глядя, улыбается. Ладно, присваивайте себе мои подвиги, мне не жалко. Я по пять таких подвигов могу совершить за день.
- По-моему, - сказал я, - у человека замечательная автобиография.
- Прекрасная, - зашумели ребята.
- Мы тебя принимаем в наш отряд, - торжественно произнес я.
- Гордись оказанным доверием, - добавил Толька.
- Спасибо, мальчики, - расчувствовалась Галка.
- Погоди. - Юрка оторвался от бумаги, на которой он аккуратным почерком записывал все, что говорила Галка. Он снял очки, покрутил ими, как бы пытаясь поймать нужное слово. Но так ничего и не поймав, нацепил очки на нос и решительно спросил:
- Разве твои папа и мама тебя не воспитывали?
- Им некогда было, - вздохнула Галка. - Папа ловил взрослых преступников, а мама перевоспитывала малолетних.
- Понятно, - протянул Юрка, хотя по его очкам было видно, что ему ничего не понятно.
И вправду, не очень-то верилось, чтобы в семье милиционеров могла вырасти такая непослушная дочка. Что им стоило ее воспитать? Принесла, например, дневник с записью, что снова вертелась на уроке, мешала всему классу, а родители ей раз - и пятнадцать суток. После этого сразу будешь ниже травы и тише воды, не говоря уже о том, что никогда не забудешь поставить запятые перед "что" и "который". Я решил прийти Галке на выручку.
