Валерий Медведев - Флейта для чемпиона
— Как это не тем? Почему это не туда? — совсем без пафоса переспросила Гуляева Цветкову. — И вообще, Цветкова, я тебя вывела за твой характер из кворума, я тебя и из форума выведу! — пригрозила Лена.
— А вот и не выведешь! — совсем как маленькая, показала язык Таня. — Из форума вывести нельзя!
— Это почему? — удивилась Лена.
— Потому: кворумы приходят и уходят, а форумы остаются.
Елена хотела ответить на это что-нибудь похлеще, но, видно, ей ничего такого не пришло в голову, поэтому она отмахнулась от Цветковой, как от назойливой мухи, тем более, что ей на глаза вновь попался Гусь.
— Ну как, Гусь, охраняешь нашу олимпиаду?
— Охраняю, мать-начальница… но из последних сил.
— Молодец, Гусь! — одобрила Лена.
Светлана Мухина с портфелем в руках подбежала к Тане.
— Подержи портфель с медалями. Я за мороженым сбегаю. Жарко очень.
— Для себя или для Елены? — спросила Татьяна, принимая портфель из рук Мухиной.
— Я на подтекст не отвечаю, — крикнула уже на бегу Светлана.
Татьяна как бы взвесила в воздухе портфель, потом посмотрела на Гуся и многозначительно сказала:
— Золотые!.. Килограммов пять…
У неё мелькнула мысль: а что, если Гусь соблазнится на золотые медали. Конечно, он дал расписку и держится пока молодцом, но чем, как говорится, чёрт не шутит.
— Это странно, но единственное, чего я не знаю, — сказал Гусь, строя, как всегда, на своём лице невероятные гримасы, — а что, золотые медали, которыми награждают спортсменов, действительно сделаны из золота?..
— Это действительно странно, — согласилась с Гусем Цветкова, про золото и золотые изделия ты бы должен знать всё. Так вот, продолжала она, — спортивные медали делают из чистого золота девяносто шестой пробы.
Между прочим, Цветаева и сама не знала и, привирая Гусю про "чистое золото девяносто шестой пробы", думала про себя: "А действительно, из чего делаются спортивные медали?" И решила тоже про себя, что из какого-нибудь сплава. Тем временем Гусь, посмотрев оценивающим взглядом на портфель с медалями, надел тёмные очки.
— Гусь, подержи, пожалуйста, этот портфель с золотыми медалями, — подчеркнула голосом Татьяна слово "золотыми", — а то у меня в тапочку камень попал…
Гусь оторопело взял портфель. С портфелем в руках он неожиданно для себя начал перебирать ногами на месте, потом побежал, делая по двору круги всё больше и больше.
— Что такое?.. Я бегу… Я убегаю… — Гусь нёсся по двору, делая гигантские прыжки и приговаривая: — Господи, избави меня от лукавого и не соблазни, господи, не введи во искушение!.. — И с этими религиозными словами он с невероятной быстротой вылетел со двора.
— Ой, Гусь медали украл! — завопила Татьяна. — Гусь медали украл! Ура!.. То есть… караул!
— Ребята, Гусь медали украл! Караул, милиция! — полетело из конца в конец двора. Изо всех голосов выделялся торжествующий голос Масюкова. В нём было что-то неистребимо банальное в смысле: "Я говорил! Я говорил!"
На крик Масюкова к спортплощадке со всех сторон двора сбежались участники олимпийских игр. Через толпу девчонок и мальчишек пробивалась судейская коллегия. Впереди всех летела, казалось, что на множественно развевающихся складках своего модного летнего платья, как у богини Победы — Ники Самофракийской, — Елена Гуляева. На её разгневанном и победоносном лице было столько чувств, что с Елены в эту минуту можно было вполне лепить не дошедшую до нас голову Ники Самофракийской (статуя богини дошла до нас без головы).
— Я говорил, что этому Гусю нельзя верить! — раздавались голоса. — А расписочка-то липовой оказалась!.. А как же это случилось?.. Он, может, всё время только этого момента и ждал… А как это случилось? Как? Выхватил из рук Мухиной портфель, и был таков!.. Да не у Мухиной, а у Цветковой. Я говорил, нельзя все медали в одном месте держать! Сначала надо было наградить медалями, а потом уж игры устраивать!.. Надо в милицию заявить!
— Ищейку вызвать! — предлагал Масюков. — Дело уголовное.
— Как это случилось? Он у тебя действительно вырвал портфель? — грозно и официально подступила Елена к Мухиной, которая вернулась под шумок с мороженым.
— Нет, он не вырывал… Я его дала подержать Татьяне.
— А я его дала подержать Гусю. У меня камень в тапочку попал, — в свою очередь сказала Татьяна.
Елена без сил опустилась прямо на землю.
— Всё пропало! Всё! Какие же олимпийские игры без медалей и без награждений?
— Ничего не пропало! — заявил Ларионов. — Мы его сейчас разыщем и отнимем портфель с медалями! Охотники, за мной! В какую сторону он скрылся?
Татьяна показала на ворота. Группа "охотников" во главе с Ларионовым умчалась в указанном направлении. Как говорится, по горячим следам.
— Ларионов! Не смей! Ты наша олимпийская Вера, Надежда и Любовь! — истошным голосом завопила Гуляева.
В тот же момент Гусь с портфелем перелетел через забор, словно его на подкидной доске подбросили. Все оставшиеся сначала в ужасе шарахнулись от него, а затем устремились вслед за ним. А Гусь стал вновь делать круги по двору, голося:
— Да держите меня! Держите! Не бойтесь! — Он опять перепрыгнул через забор, скрылся и тут же появился снова. — Да держите меня! Держите, не бойтесь! Если боитесь по одному, то все сразу наваливайтесь! Я сам не могу остановиться!
При всём этом Гусь, словно наиискуснейший регбист, ускользал и отстранялся от преследователей, вместо мяча прижимая к животу драгоценный портфель с медалями.
Вадим крикнул бежавшему рядом с ним Сидякину:
— Чего ты, Сидякин, хватай его!
— Да, его схватишь, а потом он первым в список поставит! отказался Тарас, стараясь не приближаться к Гусю вплотную.
— Что это с ним? — спросил у Сидякина Леонид, бежавший чуть впереди.
— Двигательный рефлекс!.. По Павлову!.. Динамический стереотип!.. Временная связь… Раз в руки попала чужая вещь, надо бежать, научно-популярно объяснил Тарас.
Наконец Ларионов, падая, изловчился и схватил перескочившего через него Гуся с криком:
— В регби! Так в регби! Коридор! Схватка! Завал!
Гусь завалился, подрубленный под коленки, ловко захваченный Ларионовым.
— Куча мала! — вскричал Геннадий, налетая на Гуся вместе со всей поисковой группой.
Все навалились на Гуся. Получился, как говорят велосипедисты, "завал". Из-под кучи малы ползком, пыхтя, выбрался Гусь.
— Ребята, ей-богу, не хотел! — взмолился Гусь, отдавая портфель. — Можете поверить. Не хотел! Если уж Гусь расписку дал, то это железно. Это просто: чем чёрт не шутит, когда бог спит. Можете меня, ребята, подвергнуть ну самому острому кизму!.. Я кизма не боюсь! Подвергайте хоть сейчас!.. Как древнего грека, который не сдержал своего слова.
— Это какому ещё кизму подвергать тебя? — удивился запыхавшийся Цветков.
— Что, вы не знаете, что такое кизмы? — удивился на этот раз незапыхавшийся, к удивлению всех, Гусь. — А ещё интеллигенты! Он такой ещё острый, острый… как нож, наверное…
Все переглянулись, озадаченные, а Сидякин расхохотался.
— Придётся тебе, Гусь, мне деньги платить за то, что я у тебя переводчиком буду работать — с русского на русский переводить. Это надо же такое придумать: острый кизм, — продолжал хохотать Сидякин, — такого слова нет, а есть остракизм! — Продолжая смеяться, Тарас стал объяснять Гусю, что это значит: — Это значит подвергнуть человека общему осуждению, презрению… Эх ты, кизм острый! — Сидякин хлопнул Гуся по плечу.
— Да это не я, — оправдывался Гусь, — это Жора-Интеллигент пугал всех этим кизмом. Нет, за что же Жору все интеллигентом зовут, если он такие пенки пускает?..
— Да ладно!.. Не убежал же совсем!.. А вы обратили внимание, как Гусь бежал?.. Он через такой забор перемахнул, что у меня глаза на лоб полезли!.. Подумаешь, взял!.. Гусь с этим портфелем медалей два метра десять сантиметров взял! Правда, под свисток Масюкова! — каждый как мог комментировал происшествие с Гусем.
— Все по местам, — приказала успокоившаяся Елена. — Олимпийские игры продолжаются!
…Все, продолжая переговариваться, стали расходиться и разбегаться. Кто к медпункту, кто в сектор для прыжков, кто к судейской беседке.
— Прыгает Цветков! Приготовиться Масюкову, — крикнула Лена, поглядывая на небо. Июнь — румянец года — явно не оправдывал своего названия. Как бы этот дождь не сорвал сегодня состязания.
— Прыгает Цветков! Приготовиться Масюкову! — повторил диктор Виктор слова Гуляевой.
К этому времени один только Сидякин с недоумевающим Гусем остались на том самом месте, где сидели и раньше.
— Не понимаю, что это со мной случилось? — продолжал довольно искренне удивляться Гусь. — Так держался…
— Ты работу Павлова о рефлексах читал? — спросил его Тарас.
