Софья Прокофьева - Ученик волшебника
Послышалось настороженное и угрожающее рычание.
— Не пускают… — упавшим голосом сказал Вася Вертушинкин и остановился.
— Это они так, для виду! — Волшебник Алеша ободряюще похлопал холодной лапкой Васю по шее.
Вася Вертушинкин, спиной чувствуя Катин взгляд, зажмурился и шагнул к львиной клетке.
Жаркое тяжелое рычание ударило ему в лицо. Что-то взвилось в воздух, прыгнуло, сотрясая решетки.
Лев припал головой к передним лапам, грива его вздыбилась круглым воротником, дрожа и колеблясь.
Гневно и обиженно топал ногами огромный слон.
Вода прямо-таки кипела вокруг пасти крокодила. Гибко и яростно прыгали в клетках бархатные пантеры.
Вася Вертушинкин невольно отшатнулся назад, попятился и налетел на Сашку Междупрочим.
— Ха-ха-ха! — самодовольно рассмеялся Сашка.
Так я и знал… Нахвастал! А ещё говорил — бабушка-прабабушка!..
— А ты вообще… А ты вообще!.. — вдруг отчаянно напустилась на Сашку Катя. — Не человек, а не знаю что… «Междупрочим» какое-то…
Она повернулась и пошла по дорожке, так ничего и не сказав Васе, даже не поглядев на него, не оглянувшись.
Сашка присвистнул, сунул руки в карманы и, победно расправив плечи, зашагал вслед за Катей.
Вот как все получилось! Хуже и не придумаешь.
Катя шла опустив голову. Даже спина у неё была какой-то обиженной и несчастной. Острые лопатки сложенными крылышками проступили сквозь школьную форму. Бант на затылке, всегда такой бодрый и свежий, как-то поник, словно завял.
Глава 11
РАЗНОЦВЕТНЫЕ МЫШИ.
И ГЛАВНОЕ:
МИЛИЦИОНЕР АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ БОЛЬШЕ НЕ УЛЫБАЕТСЯ
Вася Вертушинкин оглянулся на волшебника Алешу.
Волшебник Алеша сидел на песчаной дорожке и как ни в чем не бывало, словно ничего и не случилось, лизал свою заднюю лапу.
Это показалось Васе Вертушинкину таким обидным, даже оскорбительным, что слезы невольно выступили у него на глазах.
— Подвели вы меня, дяденька волшебник, — дрожащим голосом, не выдержав, проговорил Вася Вертушинкин. — Да. А я-то думал…
— Ладно… — примирительно протянул волшебник Алеша. — Брось, не переживай. Подумаешь!
Легко сказать — не переживай. Да он, может, теперь и домой не вернется, а волшебник Алеша говорит — не переживай!
— Если бы я знал, дяденька волшебник, что так будет, — с трудом сдерживаясь, чтоб не разреветься, проговорил Вася Вертушинкин, — я бы тогда лучше совсем к вам не пришел…
— То есть как?! — вскинулся вдруг волшебник Алеша. Безмятежное спокойствие и хладнокровие вмиг оставили его. — Так что же это выходит-оказывается-получается? Ты бы меня никогда не подарил и никто бы меня тогда не ожи… Э-э… В общем, не важно, не важно, — затараторил волшебник Алеша и, увидев, что Вася Вертушинкин уже повернулся, собираясь уйти, испуганно крикнул: Постой! Постой! Ты куда?
— А чего мне тут делать?.. Все… — безнадежно прошептал Вася Вертушинкин.
— Вася! Вася! Пушистенький мой! — отчаянно закричал волшебник Алеша. Погоди! Если так… Да я их сейчас… Да они у меня… Ты только не уходи…
И полосатый кот решительно направился к клеткам.
— Р-р-р! — послышалось из клеток, лишь только он приблизился.
— А ну сейчас же извинитесь перед моим Вертушинкиным! — угрожающе прошипел волшебник Алеша, — Слышите?
Оскорбленный вой, рычание и алчное щелканье зубов были ему ответом.
— Значит, нет?
— Р-р-р!..
— В последний раз говорю! Нет?!
— Р-р-р! Ряу! У-а-ряу! Р-р-р!
— Ах, вы ещё «р-р-р»! Ну, тогда пеняйте на себя.
Как говорится, «кому молочко, а кому пустое блюдечко». Заколдую всех сразу!
Волшебник Алеша встал на задние лапы. Клянусь, в этот миг в нем было нечто грозное, даже величественное!
Волнуясь, срывающимся голосом он прокричал:
Великан или малыш,
Ты стоишь или лежишь,
Ты рычишь или визжишь,
Превращайся сразу в мышь!
Все произошло в мгновение ока. Захлебнувшись, смолкло оглушительное рычание и протестующий вой.
Стало пустынно и тихо.
Звери исчезли.
Сонная осенняя бабочка, мерцая потертыми крылышками, влетела в клетку льва и беззаботно закружилась в пустоте.
Да, друзья мои, звери исчезли!
И только тут Вася Вертушинкин увидел, что в клетках мечутся, испуганно, бестолково и путано, маленькие хвостатые мыши! Обыкновенные мыши. Если только не считать, что все они были разноцветными.
В клетке льва бегала юркая желтая мышь.
В клетке, где мгновение назад скакали бархатные пантеры, перепрыгивали друг через друга две черные, как сажа, мышки, такие черные, будто только что вылезли из печного дымохода.
А там, где только что плавал крокодил, захлебываясь, выбиралась из воды мокрая ярко-зеленая мышь.
И даже хвост у неё был зеленый, как травинка.
— Ну что?! — весь дрожа от азарта и возбуждения, крикнул кот. — Теперь входи к ним в клетки и ничего не бойся! Я за все отвечаю! Гарантию даю!
— Да… — только и мог проговорить потрясенный Вася Вертушинкин.
— Постой! — воскликнул кот. — Сейчас я за ребятами сгоняю. Мигом. За твоим совсем не пушистым Сашкой. И за той девочкой, которая, пожалуй, все же немного пушистая. Пусть они увидят, как ты бесстрашно входишь в клетки к хищникам!
— Н-не надо… — с тоской выдавил из себя Вася Вертушинкин.
Он уже все понял. Да, волшебник Алеша помог ему. Но как? Как он помог? Войти в клетки к мышам… Разве это вернет ему доверчивый и восхищенный свет Катькиных глаз? А интересно, что он скажет Сашке Междупрочим и всем ребятам?..
Что касается волшебника Алеши, то по всему было видно, что он просто счастлив. Он закрутился на месте, превратившись в пушистый зеленоглазый вихрь, в веселой погоне за собственным хвостом.
— Что, притихли? Теперь не порычите! — послышался его торжествующий голос.
— Нет, дяденька волшебник, — тихо сказал Вася Вертушинкин. Он вдруг в первый раз в жизни почувствовал себя усталым, таким усталым. — Я понимаю… Спасибо, конечно. Только, знаете, вы лучше их обратно превратите… ну, в хищников…
Вихрь внезапно замедлил свое вращение, и перед Васей Вертушинкиным снова возник полосатый кот, обиженный, возмущенный.
— А я-то от души старался… Ха-ха-ха!.. — кот с горечью рассмеялся. Потом бросил презрительный, уничтожающий взгляд на мышей в клетках. Превратить их опять в хищников? Что ж, пожалуйста, изволь. Это для меня пара пушистых пустяков. Впрочем, нет. Не могу. Этого я не умею, — добавил он тут же, без всякой паузы.
— Как не умеете? — растерялся Вася Вертушинкин.
Кот холодно и надменно оглядел его.
— Видите ли, мой юный друг… хотя я думал, надеялся, что наши отношения сложатся несколько иначе, будут глубже, что ли, теплее, сердечнее… Но оставим эту тему, хотя, возможно, она и надрывает мне сердце, но это не важно… Что же касается обратного превращения, то я немного подзабыл как раз это заклинание. Мне надо заглянуть в мои волшебные книги.
— О!.. — разочарованно протянул Вася Вертушинкин и как будто с этим «О!» выдохнул из себя последнюю радость, которая только в нем была. — Тогда давайте я вас домой отнесу… отвезу…
— Сам дойду, — раздраженно огрызнулся кот.
Вася Вертушинкин и волшебник Алеша молча пошли по пустынной дорожке. А лисицы, зайцы-кролики и олени с кроткими пугливыми глазами провожали их молчаливыми тревожными взглядами.
Первым, как это ни странно, пришел в себя старый ворчун крокодил.
Он тонко и пронзительно чихнул, потому что вода попала' ему в нос. С отвращением оглядел свои тощие дрожащие лапы и мокрый зеленый хвост.
В львиной клетке оскорбленно пискнула золотисто-желтая мышь.
Да, что ни говорите, льву было тяжелее всех. Все-таки царь зверей, не кто-нибудь — и вдруг превратиться в такое ничтожное, жалкое создание.
— Какая потеря веса! — горестно пожаловался слон Галилей. — Так похудеть в одно мгновение.
— Что же теперь делать? — хором воскликнули две черные мышки, которые ещё так недавно были пантерами.
Все звери глубоко задумались.
Надо было что-то предпринять, что-то придумать.
Не сидеть же сложа лапы. Не оставаться же до конца своих дней жалкими мышами!
В наступившей тишине были слышны только угнетенные вздохи Галилея:
— О, я несчастнейший из слонов на этой круглой и к тому же вращающейся вокруг своей оси планете!
Неужели милые посетители зоопарка так и не увидят меня, а я никогда не увижу милых посетителей зоопарка?
— Как мне действуют на нервы эти сентиментальные мыши! — раздраженно проворчала зеленая мышь.
— …к директору зоопарка… друг, — решительно пропищала желтая мышь.
Да, лев, даже превратившись в какую-то мышь, сохранил свои царственные замашки и по-прежнему не считал нужным договаривать фразу до конца.
