Анатолий Маркуша - Щит героя
Обзор книги Анатолий Маркуша - Щит героя
Маркуша Анатолий Маркович
Щит героя
Анатолий Маркович МАРКУША
Щит героя
Книга,
рассказывающая о встречах с очень разными людьми,
знакомящая читателя с прошлым и настоящим ее героев и,
как надеется автор,
способная помочь молодым проложить верный курс в жизни...
В новой повести писатель рассказывает о подростке, ищущем трудный путь к рабочему классу, путь, проходящий через профессионально-техническое училище. Прошлое, настоящее, будущее, сплавленное в единое целое, учит молодых людей честной, принципиальной жизни.
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Через годы, через расстояния
В школе и дома
Человеку человек
Внимание - поворот!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Нужен хороший мастер
Грачев и грачата
Дела текущие и еще милиция
Практическая педагогика
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Неприятности продолжаются
Дороги, что нас роднят
Шаг за шагом
"Игорь + Людмила = ?"
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Человек родился
Большие перемены
Экзамены окончены и... продолжаются
Высоко - не низко, далеко - не близко...
________________________________________________________________
Мастерство - оно в тебе.
В твоем сердце, в твоей голове,
в каждой частице тебя.
И талант тоже в тебе.
Э. Х е м и н г у э й
Вот уже двадцать с лишним лет пишу я книги. Пишу преимущественно для молодых. И двадцать с лишним лет получаю письма от мальчишек и девчонок, девушек и юношей. Писем пришло за эти годы около сорока тысяч, и едва не в каждом втором вопрос: как прожить жизнь с толком?.. как найти свою позицию в отношениях с коллективом, с друзьями, с родителями?.. можно ли отступать от принятого решения, а если можно, то в каких случаях?.. откуда берутся подлецы?.. что лучше, прощать или мстить за причиненное зло?..
И это лишь малая толика вопросов, что волнуют читателя.
Вопросы, вопросы, вопросы...
И отвечать на них рискованно: напишешь, как отрубишь, с полной определенностью, а читатель сразу взъерошится - учит! Молодые очень не любят, когда их пытаются учить, особенно категорично и строго. Не ответишь - тоже худо: читатель вполне может подумать: "И все-то он врет, толкуя о добром отношении к людям, о теплоте дружеского участия. Какая доброта, какое участие могут быть, когда на простое письмо не ответил, на прямой вопрос не пожелал откликнуться".
И выходит - не отвечать нельзя.
Но как отвечать?
Молодым нужен опыт. И с этим согласны все - и бывшие подростки, выросшие в академиков, генералов, знатных рабочих и хлеборобов, и подростки нынешние, которым еще только предстоит стать новыми Гагариными, Карповыми, Плисецкими, Стахановыми... Даром, что ли, чуть не каждый день слышишь от молодых: "Если бы я тогда знал..." Или: "Ну кто мог предположить, что оно так кончится?"
В основу этой книги положен подлинный, неприукрашенный, самый истинный опыт. И единственное, о чем я мечтал, придавая этому опыту форму книги: пусть написанное пригодится мальчишкам, девчонкам, всем-всем моим друзьям, и в первую очередь тем из них, кто очутился сегодня на распутье: налево пойдешь... направо пойдешь...
Конечно, чужой опыт не в состоянии заменить опыт собственный, но у этого опыта - чужого - есть одно безусловное достоинство: ошибки, совершенные кем-то, промахи, допущенные другим, куда легче оценивать объективно, чем свои собственные прегрешения. И это укрепляет мою веру: прочтенное может сослужить кому-то свою добрую службу: помочь не наломать дров в жизни, правильно сориентироваться в затруднительной ситуации, сохранить выдержку в критическую минуту. И если так случится на самом деле, если "Щит героя" кого-то защитит, заслонит, прикроет, я буду по-настоящему счастлив: ведь книги для того только и существуют на свете, чтобы помогать людям.
Анатолий МАРКУША
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
ЧЕРЕЗ ГОДЫ, ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ...
Признаюсь в давнишней слабости - много лет я собираю и бережно храню географические карты. Для непосвященного карта что? - пестрый лист плотной бумаги, прорисованный голубыми венами рек, забрызганный кляксами озер, залитый морями и океанами, процарапанный тоненькими линиями шоссейных дорог. Непосвященному карта мало что говорит: Волга впадает в Каспийское море; Эльбрус возвышается над уровнем океана на 5642 метра; в Сибири лесов много, а в Средней Азии лесов нет...
Для человека посвященного картографические знаки превращают карту в живого собеседника, собеседника, способного и обрадовать, и огорчить, и многое напомнить. Карты помогают думать, учат любить землю, они вселяют тревогу за судьбы людей и мира...
В тот вечер передо мной лежали карты центральной части России, и я медленно "продвигался" от Владимира к Москве, стараясь проследить путь, которым прошла, проехала героиня моего будущего очерка. Взгляд мой скользил по извивам Оки и Клязьмы, по убывающим зеленым массивам, по четким квадратикам торфяных разработок, пока не достиг причудливого, расчлененного на многоугольнички с ответвляющимися во все стороны лучиками дорог изображения Москвы.
- В Москву, - кругло обкатывая "о", рассказывала Анна Егоровна Преснякова, - я пришла из деревни. Все молодые девчонки тянулись в город. И неудивительно: Аксеново наше без электричества еще существовало, без клуба, и нам казалось - город все равно что рай!
Рассказ Пресняковой я записал почти дословно. И занял он две тетради. Но живая запись всего лишь материал, из которого надо еще строить.
Было поздно, когда я решил сложить карты и закончить работу. И тут на глаза мне попался потертый, местами даже почерневший лист полетной пятикилометровки, лист Сталинграда.
Полустершимся простым карандашом были на листе этом отмечены артиллерийские позиции, жирно охвачены красным взятые в окружение части, крестами перечеркнуты полевые аэродромы. Это была старая карта моего друга и командира. Теперь Пепе - так звала его вся наша воздушная армия - уже нет в живых. А карта вот жива...
Ко мне эта пятикилометровка попала уже после войны. Петя подарил.
- На, держи на память, - и написал на верхнем обрезе листа: "Человек должен стремиться вдаль". - Когда-нибудь в музей сдашь. Еще и заработаешь. Говорят, за ценные экспонаты большие премии дают.
Теперь я смотрю на потраченный временем сталинградский лист и вижу не карту - Пепе. Он был светлоголовым, летом волосы его выгорали чуть не до седины. Он был плотным, каким-то очень прочным человеком. И летал он как птица, и в полку никого больше так не любили, как Пепе. Хотя характер был у него далеко не сахар - взрывной, вспыльчивый, самолюбивый. Ему многое прощали за смелость, а еще больше за честность. Пепе был из тех, кто умрет, но не обманет, на куски даст себя разорвать, но не предаст.
Мне ведь совсем не о том надо думать, очерк-то предстоит не о Пепе писать, а об Анне Егоровне Пресняковой, но выпал из пачки старых карт сталинградский лист и повел меня совсем в другую сторону.
Неохотно складываю карты. Ложусь и долго не могу уснуть.
Видится Пепе. Он взлетает по тревоге, не успев надеть шлемофон, и его мягкие светлые волосы треплются, будто пламя на ветру. Он энергично разворачивается над самой землей и, прижимаясь к верхушкам густого соснового леса, берет курс на переправу. Иду следом за ним. Летать ведомым у Пепе трудно. Он маневрирует резко и неожиданно, моргнешь - оторвешься, а попробуй потом что-нибудь сказать, пожаловаться - усмехнется, сощурит свои синие глаза и выдохнет:
- Трудная у тебя жизнь, но ведомый - щит героя! Терпи!
Кто летал на войне, знает: ведомому могли простить упущенного немца, бывает - не достать! Но потерю командира в бою не прощали. Потому и придумал кто-то: ведомый - щит героя...
Утром решаю поехать в Парк Горького. Хочу походить по тихой набережной, не спеша рассказать себе, о чем буду писать. Это давняя привычка - прежде чем садиться к столу, "прослушивать" себя...
Набережная оказывается действительно пустынной. Прохладно. С Москвы-реки тянет низовой легкий ветерок.
Вызываю в памяти голос Анны Егоровны:
- Профессия у меня, конечно, не женская. Хорошо оно, плохо ли, не могу сказать. Трудно? Да, трудно. Устаю? Устаю. И это, считайте, плохо. А что хорошо? При мне ни один мужик на стройплощадке не заругается. Думаете, боятся? Как бы не так! Наши мужики ни бога, ни черта не боятся. Уважают. И это хорошо. А если кто говорит, что ему на чужое мнение наплевать, что на свой портрет в газете смотреть неинтересно, врет! Или глуп. Человеку почет нужен. И еще скажу: пока строишь, и с управлением, и с рабочими, и с заказчиками то и дело в конфликты входишь. А через год или два пройдешь по новому кварталу и как последняя дура "своим" домам улыбаешься...
Вот так она говорила - спокойно, уверенно, а я смотрел на Анну Егоровну и думал: "На таких женщин обращают внимание на улице, оборачиваются вслед, хотя красивой ее не назовешь. Значительная она. Крупная. Моложавая. Голову несет высоко".
