Коллектив авторов - Золотинки
ЗВЕЗДОЧКА
Стали дружно все в линейку
Школьники-ребята.
Нас сегодня пионеры
Примут в октябрята.
Прикололи каждому
Звездочку на грудь.
Освещай нам, звездочка,
Жизни долгий путь!
УПРЯМЫЙ АНДРЕЙ
Начало осени. Сентябрь.
Погожий день веселый.
Андрей сегодня первый раз
Пришел учиться в школу.
— Запомни свой, Андрюша, класс:
По коридору прямо.
Здесь много лет тому назад
Твоя училась мама.
Андрей немного помолчал.
Окинул парты взглядом.
— А где же папа мой сидел?
Наверно, с мамой рядом?
— Нет, папа жил тогда не здесь,
А там, где он родился.
Там тоже школа есть, и в ней
Мальчишкой он учился.
— Неправда! — говорит Андрей,
Наморщив лоб упрямо. —
Мой папа там живет всегда,
Где я живу и мама.
В ДОЖДИК
Бежит по лужам мальчик.
До нитки он промок.
И брызги воробьями
Взлетают из-под ног.
Хочу я, чтобы было
Мне снова десять лет.
Чтоб радости хватило
Моей на целый свет.
Хочу по лужам мчаться,
Как мчится детвора.
Но… мне уже пятнадцать
Исполнилось вчера.
ДОРОГИ И ЗВЕЗДЫ
Дороги и звезды чем-то схожи:
И те далеки, и другие тоже.
Дороги и звезды… Их имена
Романтиков манят во все времена.
Дороги и звезды… Как их много.
Где же моя звезда, моя дорога?
ТОП-ТОП. Фото. Саша Шабанов, 10 класс, г. Челябинск
ПРО ИРИНКУ
Мою маленькую сестренку зовут простои ласково — Иринка. Вот она сидит рядом, маленькая и круглая, как резиновый мяч, с торчащими желтыми косичками, похожими на колоски. А лицо у нее совсем как у куклы. Шелковые, точно вышитые гладью, брови, маленький курносый нос и полные губы бантиком. Вот только глаза, большие и серые, в длинных ресницах, совсем не похожи на глаза куклы, пустые и бессмысленные. У Иринки они с любопытством смотрят на мир, такой новый и интересный.
Теперь Иринке шесть. А когда ей было в два раза меньше, мне часто приходилось гулять с ней. Каждая прогулка — новое открытие. Ее интересует каждая мелочь.
Вот она подходит к маленькому деревцу, трогает свежие клейкие листочки и вдруг спрашивает:
— А кто весной листочки клеем намазывает?
Говоря по правде, я теряюсь. Но отвечаю, как могу. Она понимающе и огорченно кивает солнечной головкой, ей жалко, что листочки никто клеем не мажет, а это они сами такие. Мы идем дальше, и перед нами открывается мир, такой привычный для меня и такой новый и незнакомый для Иринки.
С возрастом вопросов становится все меньше, теперь она решает их сама.
Однажды, оторвав меня от телевизора, она отвела меня в сторону и сказала:
— Лид, ты кем будешь?
— Ты в сотый раз спрашиваешь! — рассердилась я.
— Ну, я думаю, журналисткой.
— Тогда зачем спрашиваешь?..
— Лид, ты когда большая будешь, напиши про Тамару.
— Про какую Тамару?
— Ну, знаешь, про ту, которая живет в третьем подъезде.
— А что про нее написать?
— А я скажу.
— Ну?
Иринка задумалась. Потерла пальцем кончик носа, на котором осталось красное пятнышко.
— Ты знаешь, она очень хорошая. Она учится в первом классе, у нее новый портфель, и она учится на одни пятерки.
— Молодец, так и ты у нас такая будешь, — вставила я.
— Нет, она хорошая.
— Так и ты у нас хорошая.
Опять задумалась.
— Нет, я не такая. Она вчера бабушку Настю через дорогу перевела, посадила на скамейку и сказала: «Отдыхайте, бабушка». А потом увидела, что Светка ревет, и отобрала у Борьки ее мячик. Она у нас во дворе всех мирит, потому что она добрая. Мы ее все-все любим. Она даже с нами играет, конечно, когда уроки сделает.
— Ага, понимаю, она твой идеал, — закончила я.
Брови Иринки быстро подскочили вверх:
— А что это?
— Ну, это значит, что ты на нее хочешь быть похожей.
Иринкино лицо посветлело. Поняла.
— Я обязательно будут такая. Правда?
И уж совсем наклонившись:
— Знаешь, она немножко на Ленина похожа, правда?
— Ну, это уж ты загнула.
— И ничего я не загнула. Она такая же добрая и маленьких не обижает. Она хорошая.
Давно спит сестренка, улыбаясь чему-то во сне. Ей хорошо и спокойно.
Растет Иринка. И пусть пока Ленин в ее представлении только добрый человек и не обижает маленьких, а Тамара — самая лучшая девочка на свете. Не в этом главное. Оно в том, что знает моя сестренка цену доброте и понимает, как хорошо быть добрым. А если добрым, значит, честным, трудолюбивым, смелым. Иринка понимает это, значит, вырастет такой. Я в этом уверена.
ЛИДА ЯРЦЕВА, 9 КЛАСС,
г. ЧЕЛЯБИНСК
Я, НАВЕРНОЕ, ВСЕ МОГУ
Тихо ветер колышет листву,
Будит струны уснувшей души.
Песней я тишину разорву,
Очутившись одна в глуши.
Буду солнце в ладони брать
И согрею глухую тайгу.
И вершины дерев раздвигать
Я, наверное, тоже смогу.
Ярким звездам пошлю привет
И на чай приглашу Луну.
Утром ранним, встречая рассвет,
Озорно заре подмигну.
И быстрее реке бежать,
Расчищая ей путь, помогу…
Я могу всю страну обнять!
Я, наверное, все смогу!..
ПТИЦЫ. Акварель. Удалов Сережа, 4 класс, г. Челябинск
ЗАПЕВАЛА. Фото. Сережа Морозов, 10 класс, г. Челябинск
В ДЕРЕВНЕ. Акварель. Николай Федоров, 8 класс, г. Челябинск
ГАЛКИНО СЧАСТЬЕ
Любит весною бродить по лужам.
Мороженое ест назло стужам.
Не любит кутаться в шали.
Зовут ее просто Галей.
Каждый камушек в городе
Знает девчонку эту.
С рюкзаком за усталой спиною
Мечтая бродить по свету,
Она не оставит друга,
Поможет в любое ненастье.
И эти хлопоты вечные
Называет огромным счастьем.
Я ВОЙНЫ НЕ ВИДЕЛА
Я войны не видела. Мне шестнадцать.
Залпы артиллерии мне не снятся.
Лишь ромашки белые снятся на лугу,
Искры солнца утреннего в голубом снегу,
В чистом небе лебеди-облака.
Уходя в солдаты, брат сказал: «Пока!»
В целом мире женщины смотрят вслед
Сыновьям ушедшим: «Нет! Нет! Нет!
Нам войны не надо, смерти, ран и стонов!
Человек родился, чтобы счастье строить.
Кто же, кто же убивать позволил,
Не считаясь с нами, против нашей воли?
Неужели, люди, вы жестоки очень?
Неужели смерти мать для сына хочет?
Человек, послушай сердца голос:
Сохрани для счастья жизни колос!»
ЗИМА В ЛЕСУ. Акварель. Витя Фуксман, 3 класс, г. Челябинск
ПРОЛОГ. Фото. Сережа Морозов, 10 класс, г. Челябинск
ГОЛОС БРЕСТСКИХ РАЗВАЛИН
Здесь первый удар принимала Россия,
Здесь крови пролилось на тысячи рек.
Здесь в крепости каждый кирпичик — святыня.
И каждый защитник бессмертен навек.
Мы в крепости. Ходим в костюмах наглаженных,
В рубашечках модных. А видится, как
Здесь кто-то простую рубашку над башнями
Вздымал окровавленную, как флаг.
И как-то неловко ходить здесь чистеньким,
Смотреть, как винтовка ржавеет чья-то.
Здесь даже ребята, всегда речистые,
Стали серьезными и замолчали.
А из-под груд кирпичей и железа
Голос как будто рассек тишину.
Крепость гудела: «За Эльбой, за лесом —
Слышите? — снова готовят войну!
Снова развалины? Снова смерти?
Больше такого нельзя допустить!
Здесь гибли такие же парни, поверьте.
Поверьте, им очень хотелось жить!»
И кажется, что-то ударило больно,
Хотя кругом тишина и вечер.
Мы были оглушены и взволнованы
Не сказанной вслух удивительной речью.
Мы уходили. А крепость смотрела,
Будто мать, провожая детей.
Клянемся, мы не забудем. Мы сделаем,
Сделаем все для счастья людей!
Я НЕ ХОЧУ!
