Георгий Бореев - Книга стихов «Орфей»

Фотограф седой, словно вечность,
Работать по вызову рад.
Он носит под мышкой скворечню –
Трехногий большой аппарат.
Заходит в дома по привычке,
Сажает детей в первый ряд.
«Сейчас, – говорит, – будет птичка!»
Чик!..
Птички и вправду летят!

Блондин залез на табурет,
Полез в патрон наладить свет.
Его ударило тем светом,
Блондин упал и стал брюнетом.

Мне в звериной шкуре – жарко,
В человечьей шкуре – тесно:
Я лечу пчелою яркой,
Я пою дождем небесным.
Я гуляю на коленях
Между Аленьких цветочков:
Ты цвети, мое варенье,
На опушках между кочек!
Добрый мир еще не создан,
Взмахиваю рукавами –
Сыплются из них то звезды,
То дворцы под куполами.
Я лечу, свечу Жар-птицей:
И в моих болотах света -
Все лягушки – как царицы,
Все Иваны – как поэты.

На берегу реки русалки
Венки сплетали из лучей,
А я искал в траве фиалки:
Букет желаний и речей.
Мне песни девы распевали,
Потом ушли по ветвям в мглу,
Лишь сучья, как пути русальи,
Вели к центральному стволу.
Я шел за песнями. Некстати
Хлестали ветки, но я шел
Туда, где в сплющенном закате
Пробил дорогу черный ствол.
Я по нему спустился в темень,
И в темени продолжил путь:
Там мертвым — просыпаться время,
А всем живым — пора уснуть!
И я глаза закрыл случайно —
Сто ведьм увидел я тогда:
Они ногами мяли в чане,
Как виноград, мои года.
Я крикнул: «Чертовое семя,
Я уличил вас в колдовстве!»
И тут меня хмельное время
Ударило по голове.
Из-под земли явилась фея,
Рукой взмахнула, а потом
Заколдовала: «Ерус — Ферус!
Отныне будешь ты — котом!
Ты будешь сказки петь у дуба.
Вновь человеком станешь ты,
Коль поцелует тебя в губы
Царевна дивной красоты!»
…Качнулся космос невысокий.
Я полетел издалека
Туда, где режет об осоки
Река бока и облака...
Теперь я кот. Судьбу ругая,
Златую цепь я волочу.
Пойду налево — песнь слагаю,
Направо — сказку бормочу.
Послушать притчи, сказки, оды
Из века в век ко мне в кусты
И ведьмы с лешими приходят,
И девы дивной красоты…
Пою, мурлычу в зной и в стужу.
В дыму ольхи, в лесу красот
Всем от меня чего-то нужно,
Не нужен никому – лишь кот.

…И береза вся седа,
Кланяясь, как осень,
Шляпой птичьего гнезда
Милостыню просит.
Что-то шепчет о весне.
О щедротах лета,
Золотую горсть монет
Вымолив у ветра.
Я достану свой пирог,
Брошу нищей в шляпу:
Наша бедность – не пороГ,
Коль король-то – шляпа.
В пору злых морозных дней
Разве купишь солнца
На рублевки тополей
И осин червонцы?..

Бреду сквозь осень –
А сосновый запах
Щекочет нос
И говорит о том,
Как старый бор
На деревянных лапах
Бежит к реке,
Виляя мне хвостом.
В нем притаились
Лани на опушках,
И паутинки
Оплели росу,
А вот лисята –
Ушки на макушке –
Шуршат листвою,
Глядя на лису.
В нем птичьи трели,
Дух валежин пряный,
Пчелиный гуд,
Цветов медвяный дух,
Звенит за лешим,
Добрым и чуть пьяным,
Кипучий столбик
Мошкары и мух.
В нем на тропинках
Бабочки – как брошки,
И до полоски
Желтого песка
Растягивает
Синюю гармошку
Веселая
И теплая река.
Бор отразился
В речке – и русалки
Запели в кронах
Солнечных лучей…
Здесь я нарвал для Вас
Букетик жалкий
Вот этих
Засыхающих
Речей…

Щурит звезды ленивая осень,
Выгнув мокрое небо дугой.
И деревья, олени и лоси
Громко пьют облака над рекой.
Улетают на юг стаи листьев,
Эхом катится по лесу дрожь.
Из-за тучи крадется по-рысьи
К олененку притихшему дождь.

Лист осенний стукнет в ставни,
Я его пущу домой:
Череночек в землю вставлю,
И полью Живой водой...

Нам ли гневаться и хмуриться
На погоду, белый свет?
Если яйца учат курицу -
Получается омлет!

– На что тебе язык и уши:
Язык – один, ушей – аж два?
– Чтоб мне в два раза больше слушать,
Чем говорить свои слова!

Маша мыла раму, мыла,
Уронила в кашу мыло.
Закипело мыло в каше,
Пузырями вышло к Маше.
Маша каше говорит:
"У тебя модельный вид!
На себя надену шаль я,
А тебя – на нашу Валю.
На себя надену тапки,
А тебя – на ее шляпку!"

Что ты сморщился, котенок,
Глаз прищурил, кисонька?
Видно, слопал ты спросонок
Таракана кислого?
Я тебе давал конфеты,
Шоколадки, яблочки -
У тебя ж во рту все лето -
Скатерти да бабочки.

Деревья голосуют птицам,
А птичьи стаи звездам машут,
А звезды просятся на лица,
В улыбки и глаза Наташи.
Деревья от грозы сгорают,
А птицы – от морозов лютых.
В Наташке звезды умирают,
Когда меня Маринка лупит.
Кусает стебелек ромашки
До слез ревнивая Наташка,
Сидит, обняв себя за плечи,
И смотрит в стену целый вечер...

Тонет в банке таракан,
В ней варенье, сладости...
Нет здесь радости ни нам,
Ни ему нет радости.

Мне пожаловалась рысь:
– Лошадь перешла на рысь!
От обиды и со зла
Я на лошадь перешла!

Здесь Сидоров навек уснул
С улыбкою подпольною.
Хитрюга всех нас обманул,
Лишь бы загнуть контрольную!

В миске молоко лежало,
Вдруг вскочило – убежало!
Рядом кот сидел-сидел -
Бац! – упал и поседел!

Художник плакал-плакал
И дождик рисовал,
И дождик в небе плавал,
Мир Божий целовал.
И дождик капал-капал,
Смывал царей и сор,
И сказочною каплей
С ресниц свисал Собор.

Вот и зимушка-зима:
В лужах школы и дома.
Города, поля, леса
Разноцветные – краса!
Красный падает снежок
На реку, на бережок.
К нам плывет Кукуй-село:
То плотину прорвало.
К нам на крышу вполз гигант:
Тараканослон – мутант.
Мухомамонт, прочь с дороги,
Мы ведь тоже шестиноги!
Мы – тарантулообразны,
И к тому же все -
заразны!

Лебеди поплыли
По небу сторонкой.
От гребущих крыльев
В облаках – воронки.
Словно гусь домашний
В лебединой стае,
Я лечу над пашней,
Но не улетаю.
И над клином хлебным
Белый клич мой тонет
В ледовитом небе,
В лебедином стоне.
Лебеди поплыли
По небу сторонкой.
От гребущих крыльев
В облаках – воронки.

У Вовы шар не полетел.
Шар Тани стрельнул, словно пуля.
Понятно: улетают те,
Кого сильнее всех надули!

Собрала мышка сыра крошки,
На стул уселась, ест сидит,
Но тут ка-ак прыгнет сверху кошка -
И перебила аппетит!

Когда родится деточка,
То прямо между век
На нем стоит отметочка -
"Хороший человек!"
Когда приходит в гости к нам
Чертенок, не малыш, -
То у него на хвостике
Написано: "Плохиш!"

Коньками день изрезан.
Мы спорим в десять лет
Что слаще, чем железо
Конфет зимою нет!
Ордою комариной
Вокруг звенит мороз,
Сквозь шубу жалит спину,
Сквозь шарф кусает нос.
И я под общий хохот
На улице реву:
Лизнул конек и – Оп-па! -
Язы-ик не оторву-у-у...

Первая цифра стоит в середине,
Буква с начала и буква с конца.
В целом – леса, города и равнины,
К целому полны любовью сердца.
И коли вражья надвинется рать,
Дружно мы сядем в кусты все
Ее защищать.

То ли в некоторой школе,
То ль на речке Пепси-коле,
В царстве Доремифасоли,
В тридевятом классе Вэ,
Жили-были два врунишки,
Рвали яблоки и книжки,
И выращивали шишки
У детей на голове.
Проходил урок Природы,
Проходили дни и годы,
Снег и ливни непогоды
Проходили малыши.
В тридесятой средней школе
Пете с Колей яблок долю
Отдавали поневоле
Малыши-карандаши.
Но однажды мальчик Боря
Стал бороться с этим горем,
Петю с Колей в коридоре
Поборол, прогнал в кусты.
И все классные мальчишки
Свои классные излишки
Груши, яблоки, коврижки
Положили в животы.
Петя с Колей, два обжоры,
Похудели очень скоро.
Пошептались под забором,
За которым вырос сад.
Там у дедушки Андрюши –
Вишни, яблоки и груши.
И друзья полезли кушать
На деревьях все подряд.

Во саду да величавом
Зрели яблоки на славу:
Дед Андрей не для забавы
Сад растил вокруг жилья.
Увидал старик мальчишек,
Заругался на воришек,
Влез по лесенке на крышу,
Громко стрельнул из ружья.
От хорошего испуга
Унеслись домой два друга.
Так разведала округа,
Что у деда фрукты – мед!
Все мальчишки и девчонки
Говорили в той сторонке,
Что в саду вкусней сгущенки
Налился волшебный плод.
Потому ночами к саду
Шли оравы, шли отряды,
Мальчуганы были рады
Под забором рыть ходы,
Быстро доски отжимали,
На деревья наседали
И в карманы набивали
Запрещенные плоды.

Дед, спасаясь от разбоя,
Вкруг забора ров построил,
Он заполнил ров водою
Водяных на дне развел.
И к дедуле, как на льдинах
На плотах, в тазах, в корзинах
И на лодках из резины
Плыли дети разных школ.
Дед решил: «Назад ни шагу!»
Он завел себе дворнягу,
И кусака, как коряга,
Притаилась у воды.
Чтоб пройти собаку эту,
Каждый нес пароль – конфету.
За конфету – по секрету –
Пропускал их пес в сады.

Во саду ли в огороде
Все кружилось в хороводе:
Бегал пес, сердитый вроде,
За соседской ребятней.
Следом бегал дед без толку,
Вверх стреляя из двустволки,
Следом прыгали, как волки,
Домовой и Водяной.
Возмущались люди слишком
Оттого что на детишках
Синяки росли и шишки,
Рвались майки и трусы.
Огорченные соседом,
Папы, мамы, тети следом
Подошли к жилищу деда
До нейтральной полосы.

На цепях на ров огромный
Опустился мост подъемный,
Вышел дед неугомонный
Разговаривать с толпой.
А за ним пришла дворняга,
А за ней пришла коряга.
Той корягою-бродягой
Оказался Домовой.
Дед присел на табурете.
Говорит народ: «Ответьте!
Вы поймите, это ж – дети!
Вам низь-зя стрелять во мгле!
Что вам яблок жалко, что ли?
Фрукты падают на поле.
Гнить-то яблокам доколе
Толстым слоем на земле?»
Рассмеялся тут хозяин,
Улыбнулся пес, залая.
И беззубый рот раззявил
За спиною Домовой.
И ответил так дедуля:
«Вы, соседи, зря надулись,
Я палю в поля не пули,
Каждый выстрел – холостой!
Я ведь тоже был мальчишкой
О заборы рвал штанишки,
Потому что часто слишком
Ваши фрукты воровал.
Стал я как-то старикашкой,
Старикашкой быть так тяжко!
Даже внук мой, промокашка,
Не играл со мной – удрал!
У меня душа ребенка.
Чтоб мальчишки и девчонки
Прибегали без сгущенки
Поиграть со мною в сад,
Я пугаю их дворнягой,
Водяным и злой корягой,
Притворяюсь спящим скрягой,
Из хлопушки бью в набат.
Если б я не делал это –
Урожай мой сгнил бы летом,
Все узнали бы секреты,
Что в садах у них самих,
Дома прямо у заборов
Яблоки налились хором
Красные, как помидоры,
Слаще и вкусней моих!»