Тамара Крюкова - Потапов, к доске!
Первым свернул в свою калитку Колян, потом Тимка. Мы с Васькой прощались возле моего дома.
— А ты-то не боишься один до дома идти? — спросил я.
— Не, я привычный. Ну бывай. До завтра, — сказал Васька, поддёрнул штаны и пошагал по улице.
Я даже позавидовал тому, какой он бесстрашный. Ничего не боится, совсем безбашенный.
С вечера я не мог уснуть, всё вертелся с боку на бок. Мне не давал покоя Васькин рассказ. Что если мертвец в самом деле подумает, будто мы покушаемся на его клад? От этой мысли сна у меня не было ни в одном глазу. Не знаю, сколько я так промучился, но вдруг услышал какой-то шорох.
Я встал и подошёл к окну. Стояла тишина. Все спали. И всё же на душе у меня было неспокойно. Нужно бы проверить, хорошо ли заперта калитка. Я на цыпочках прокрался в кладовку, взял на всякий случай ружьё, с которым дед ходил на охоту, и осторожно вышел из дома. Не доходя до ворот, я остановился.
На землю опустился такой густой туман, что не было видно ни зги. Он заползал мне прямо в душу, сковывая её леденящим страхом. Гонимый ужасом, я повернул назад и пошёл в сторону дома. Я наугад брёл через белую завесу, но ни дома, ни забора, ни сарая не было. Я запаниковал. Передо мной простиралась окутанная туманом бесконечность. Меня начала колотить дрожь.
Внезапно пелена поредела. Я стоял в незнакомом месте. Передо мной высились руины полуразрушенной часовни. Кирпич, из которого она была сложена, почернел от времени. Туман стелился по земле, и от этого казалось, что призрачная часовня парит на облаке. За ней зловеще вырисовывались кладбищенские кресты.
Я крепко сжал в руках ружьё деда и в нерешительности огляделся, не зная, куда идти. В этот момент я увидел чёрного главаря. Призрак в упор смотрел на меня, вращая страшными глазами. На его синеватом лице неестественным алым светом горели глаза.
Я хотел убежать, но мои ноги точно приросли к земле. Мертвец направился ко мне. Я выстрелил. Ружьё дало осечку. Я снова судорожно нажал на курок. Раздался выстрел, но призрак даже глазом не моргнул, продолжая с кривой усмешкой надвигаться на меня. Он был так близко, что я слышал его хриплое дыхание.
Вне себя от ужаса, я замахнулся прикладом. Он прыгнул на меня, и мы схватились в рукопашной. Я в бешенстве боролся, пытаясь сбросить его с себя, но он не поддавался. Он ухватил меня за грудки и стал душить. Я закричал и рванулся изо всех сил. В следующий миг я услышал треск рвущейся материи и почувствовал, что падаю.
Когда я очнулся, надо мной стояла бабушка и причитала:
— Надо же так во сне крутиться! Позавчера с печки свалился, сегодня раскладушку прорвал! Вот что я тебе скажу, бери матрас и стелись на полу. Может, хоть там ты заснёшь спокойно.
Кое-как выбравшись из сломанной раскладушки, я устроился на полу.
— Спи, шустрик, — ласково сказала бабушка и погасила свет.
Я лежал в темноте и удивлялся. Разве можно спать спокойно, когда деревня кишмя кишит призраками, вампирами, вурдалаками и ожившими мертвецами? Я сюда только на лето приезжаю, и то дёрганый стал. А бабушка живёт среди этого ужаса круглый год, и хоть бы что! Это ж просто железные нервы надо иметь!
Очень страшная история
В безлунную полночь
я вышел из дома
И вдруг оказался,
где всё незнакомо.
Из мрака глядели
в упор на меня
Два жёлтых, недобрых
и страшных огня.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
персидская кошка.
Я дальше пошёл.
Темнота всё сгущалась.
Решил отдохнуть я
хоть самую малость,
Но тут в черноте,
в двух шагах от меня
Зажглись два ужасных
зелёных огня.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
ангорская кошка.
Я шёл, и места
становились всё глуше.
И ужас всё больше
мне сковывал душу,
Когда, не мигая,
из тьмы на меня
Зловеще смотрели
два красных огня.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
сиамская кошка.
Во мраке кромешном
я брёл по дороге,
И ватными стали
от ужаса ноги.
В тревожной ночи,
будто сотня свечей,
Вдруг вспыхнуло множество
жутких огней.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
конечно, не кошка,
А в тихом болоте
лягушки-квакушки
Повсюду решили
развесить гнилушки.
И если пойти к ним
туда не боишься,
То славно на празднике
повеселишься.
Страх
Стояла кромешная тьма. Наверное, перевалило за полночь. Пахло хвоей. Мне было нужно идти, но меня сковал страх. Где-то стукнуло. Я прислушался. Тишина. Наверное, показалось. И всё же было страшно шагнуть в темноту. Я выждал ещё, пока не почувствовал, что больше так продолжаться не может. Нужно спешить, или произойдёт непоправимое.
Я сделал шаг, ещё один. Темнота окутывала меня со всех сторон. Было жутко. Сердце бешено колотилось. Утешало одно: я был почти у цели. Я прибавил ходу. Наконец-то! Вот она — заветная дверь! Внезапно кто-то коснулся моей руки. Я отпрянул в сторону, и у меня под ногой что-то зашевелилось. Я потерял равновесие и с ужасом понял, что падаю! Раздался страшный треск, а вслед за тем вспыхнул ослепительный свет.
— Как можно быть таким неуклюжим! — воскликнула мама.
Я лежал на коробке с тем, что ещё недавно было ёлочными игрушками. Их накануне достали с антресолей и поставили в коридоре, чтобы завтра с утра нарядить ёлку.
Я шмыгнул носом и, насупившись, сказал:
— А чего их поставили возле двери в туалет.
— Коробка стояла на другой стороне коридора. Я вообще не понимаю, как ты мог на неё налететь, — удивилась мама.
— По полу бегало что-то живое, — оправдывался я.
— Хватит выдумывать! — покачала головой мама. — Лучше бы перед сном убрал свой автопарк с пола. Сколько раз говорила, собери машины, чтобы впотьмах на них не наступить. Как об стенку горох!
Мама оказалась права. Мне под ноги попалась моя любимая легковушка.
— Я на неё наступил, потому что кто-то тронул меня за руку. Он стоял вон там. — Я показал на угол и густо покраснел, увидев ёлку.
— Трусишка, это ты задел рукой еловую лапу, — засмеялся папа и добавил: — Ты уже большой. Пора перестать бояться темноты.
Я посмотрел на папу и вздохнул. Хорошо ему говорить. Может, я с удовольствием стал бы храбрецом. Но как же не бояться темноты? Ведь страшно.
Монстр
Ты знаешь, откуда
у нас кавардак?
К нам монстрик вселился
на дачный чердак
С ужасно капризным
изменчивым нравом.
Никто на него
не находит управы.
Ужасно шумливый он
и озорной,
В жару обливается
с крыши водой.
А серым, дождливым
и пасмурным днём
Ужасно ворчливым
становится он.
В еде привередлив,
но любит конфеты
Таскать до обеда
тайком из буфета.
Он страшно назойливый,
если ему
Наскучило в прятки
играть одному,
Но очень пугливый
и шустрый, без спору:
От взрослых он тотчас же
прячется в нору.
А мама считает,
во всём виноват
Не монстр-невидимка,
а я и мой брат.
Удары судьбы
Сочинение
Я сидел над электронной тетрадкой уныло смотрел на пустой экран. Терпеть не могу писать сочинения. А тут ещё тема дурацкая: «Что бы вы хотели рассказать детям других эпох про своё время?». А что можно рассказать про двадцать первый век? Ничего интересного.
Вот в прошлом веке было про что писать! Дикие были нравы! Тогда ещё и бандиты существовали, и полиция. Правда, техника была смешная. Автомобили не летали, а только по земле ездили, и то с черепашьей скоростью, от силы километров сто пятьдесят. Сейчас даже самый захудалый летосипед быстрее летит.
А в музее я допотопный компьютер видел, «пентиум» называется — вообще ухохочешься: здоровенный, как ящик, не то что в карман, в ранец не влезет. Интересно, как их ребята в школу таскали, на прицепе, что ли? Но мама говорит, что для зрения такие компьютеры были полезнее, потому что у них экран большой.
При мысли об экране я снова вспомнил про злополучное сочинение. И вдруг меня осенило: надо позвонить моему другу Педро. Он не то что сочинение, стихи к любому празднику за пять минут выдаст. Я установил браслет-переводчик на испанский язык и по видеомобилю набрал номер в Мадриде. На экране появилась миловидная девушка и произнесла: «Связь временно отсутствует. Абонент находится вне пределов нашей галактики».
