Михаил Калачинский - Дорога на Москву

Носят разные названья
И деревни, и посёлки,
Ну, а эта деревенька
Просто названа — Сосёнки.

От столицы деревенька
Далеко, в бору, стоит
И по проводу порою
Со столицей говорит.

Журавли летят над бором
И кричат — их путь далёк.
А в бору столетнем дятлы
Каждый пробуют сучок.

Осторожная лосиха
Стороною, без дорог,
В глушь ведёт лосят безрогих
До реки Лосёвый Рог.

Промелькнёт река лесная
У деревни,
                а тогда,
Словно молния, исчезнет,
И не сыщете — куда.

Та деревня не похожа
На другую средь лесов.
В той деревне,
Чтоб вы знали, —
Ровно триста семь дворов!

И ещё один — артельный —
Шире всех других дворов:
Много там под новой крышей
Молотилок и плугов.

В час, когда от сна ночного
Землю утро пробудит,
То над крышами Сосёнок
Триста восемь труб дымит.

Чуть столбами — на погоду —
Синий дым начнёт вставать,
Люди весело выходят
Зорьку раннюю встречать.

Кузнецы и трактористы
На посты свои спешат.
Звеньевые, бригадиры —
Впереди своих бригад.

Хоть всего одна дорога
Здесь на целый сельсовет,
Но сосенковцев немало
Вышло ею в ясный свет.

Она к славе выводила
Многих наших земляков —
И учёных, и артистов,
И военных моряков.

Через чащи и овраги
Той дорогою лесною
Пробираются мальчишки
Дружной, резвою гурьбою.

И глядят на них лисички,
Мох раздвинув под ногами.
Сыроежки же: —
— Возьмите! —
Сами просят со слезами.

Но ребятам нет и дела
До грибов в лесной сторонке,
Пионер Макейчик Тишка
Их ведёт в свои Сосёнки.

И торжественно несёт он,
Охраняя неустанно,
Не грибы, не землянику,
А модель аэроплана.

Ведь у Тишкиной машины
Километров семь налёта:
Из Сосёнок улетела
Далеко, на край болота.

По окрестным всем колхозам
Целый день друзья звонили,
О посадке самолёта
Их уведомить просили.

А в Сосёнках все шутили —
Даже взрослые в охоту,
Что останутся без крыльев
Три прославленных пилота.

И пошли они в разведку —
По тропинкам незнакомым
И, найдя модель исправной,
Держат путь к родному дому.

Вот — железная дорога.
Паровоза свист раздался.
Путевой обходчик тут же
Ребятишкам повстречался.

Словно пики, он наставил
На ребят усы седые
И с улыбкою спросил их:
— Вы откуда? Кто такие?

— Из Сосёнок, — молвил Тишка.
— Лётчики, — добавил Гришка.
— Смастерили самолёт, —
Вставил Янка Безбород.

— Ну и ну! — старик смеётся. —
Если дать вам, братцы, волю,
Вы открыли бы, наверно,
Неизвестный миру полюс.

— Полетим, — ответил Тишка, —
Мы в далёкие пустыни
И украсим их садами,
Молодыми и густыми.

Деду это интересно,
Посмотреть старик желает,
Как по воздуху машина
Самодельная летает.

И модель легко взлетела
Над путями, над берёзой.
Ей на встречу за пригорком
Дым клубится паровоза.

Слышен гул железный близко,
Паровоз летит, грохочет.
Грузовой состав встречая,
Достаёт флажок обходчик.

Развернул и… вдруг невольно
Опустил флажок дедуля…
Самолёты… самолёты…
Бомбы насыпь покачнули.

Рельсы силою взрывною
В тот же миг разворотило.
И гружёные платформы
Пламя тут же охватило.

Эшелон разбег замедлил,
Встал негаданно-нежданно,
Не довёз но назначенью
Он ни сеялки, ни краны.

Никому их не потрогать
На платформах уж руками —
Пламя жадно лижет, лижет
Всё своими языками.

Машинист в окно кабины
Наклонился головою,
Жезл пока ещё сжимает
Полумёртвою рукою.

Словно просит, чтоб живые
Жезл скорее подхватили
И дорогу эшелону
Вновь открыли, вновь открыли.

…Самолёты пролетели.
Бьёт в лицо горячий ветер.
Где друзья? Их Тишка ищет
Возле рельсов и в кювете.

А они лежат безмолвно,
Будто крепким сном заснули,
Обхватив руками землю,
Головами к ней прильнули.

Замер Тишка. Смотрит Тишка,
А вокруг — трава дымится.
По его рубашке белой
Кровь горячая струится.

Мчится с грохотом дрезина,
Гасит полымя пожара…
В госпиталь увозят Тишку
На дрезине санитары.

В госпитале пролетели
Дни без друзей, без знакомых.
Раны залечены.
Тишка
К дому шагает родному.

Дом под антеною, где ты?
Груда руин громоздится,
И над руинами ясень
В небо печально глядится.

Мрачно, безлюдно повсюду.
Улицы словно застыли.
Ямы в тревожное небо
Смотрят глазами пустыми.

Вот они, войны, какие!
Высохли слезы у Тишки.
Ветер пожарищ листает
Мудрые школьные книжки.

Это по ним ты учился,
Мир познавал неоглядный.
Нынче же к школе тропинку
Пепел замёл безотрадный.

Делал с друзьями своими
Ты самолётов модели,
С ними далёко в пустыню
Детства мечтанья летели.

Где они, эти мечтанья,
Думы о мире, о счастье?
Враг кровожадный, коварный
День затмевает ненастьем.

В мирные дни в колыбели
Пестовал младшего брата,
Книжки для первого класса
Отдал меньшому когда-то.

Где он теперь, первоклассник?
Пыль по дорогам глотает:
С матерью сына по свету
Водит дорога крутая.

Он растерял все тетрадки
В клетку, в линейку косую.
Фриц прострочил с самолёта
Строчку по ним пулевую.

Детства места покидая,
Глянь на руины, воронки —
Кличем немым призывают
К мести великой Сосёнки.

Грустный мальчик простился с деревней,
Где руины печально дымятся.
Годы детства уже отзвенели,
Время — юности начинаться.

Время с книжками теми проститься,
По которым учился он в школе.
Лишь тетрадку любимого брата
Взял с собой он в широкое поле.

И когда суд народов настанет,
Самый грозный и правый на свете,
Будет эта тетрадь как суровый
И правдивый свидетель.

Суд готовится в битве великой.
Он придёт, скажет веское слово —
Верит мальчик, оставшийся в поле
Без друзей, без родных и без крова.

А в душе нарастает тревога.
Слышен гул орудийного грома.
Серый пепел следы заметает
От Сосёнок, от отчего дома.

Близок вечер. Кровавое солнце
Далеко за горами упало.
И свинцом уже мальчика ноги
Наливаются мало-помалу.

Отдохнуть не мешало бы где-то!..
И с дороги свернул он, усталый,
Здесь, дарами ветвей розовея,
Одинокая вишня стояла.

Вишен полную горсть насбирал он,
Ветки деревца вниз наклоняя,
Припасенного хлеба краюшку
Взял, на две половинки ломая.

Обступило Макейчика поле
Молодыми, густыми хлебами.
И склоняется в низком поклоне
Рожь к плечам его колосками.

Убаюкан он шумом вечерним,
В колыбели, широкой, как море,
Тяжким сном засыпает мальчишка
На ржаном неоглядном просторе.

Озаренный ночною зарницей,
Спит он, странник бездомный,
Не зная,
Что уж фронт приближается грозно,
Угрожая родимому краю.

И не видит под тихою вишней
Он, усталостью тяжкой объятый,
Что проходят полями не наши,
А чужие солдаты.

Они рожь недозрелую топчут,
Пыль над нею, израненной, вьётся.
Фронт всё ближе.
В плену у фашистов
Сонный Тишка один остаётся.

Пробудили его
На зелёной постели
Самолёты, что утром
Над землёй пролетели.