Саша Черный - Детский остров

Солнце брызжетъ, солнце грѣетъ.
               Небо — василекъ.
Сквозь березки тихо вѣетъ
               Теплый вѣтерокъ.

А внизу все будки, будки
               И людей, что мухъ.
Каждый всунулъ въ ротъ по дудкѣ —
               Дуй во весь свой духъ!

Въ будкахъ куклы и баранки,
               Чижики, цвѣты…
Золотыя рыбки въ банкѣ
               Раскрываютъ рты.

Все звончѣе надъ шатрами
               Вьется пискъ и гамъ.
Дѣти съ пестрыми шарами
               Тянутся къ ларькамъ.

„Верба! Верба!“ Въ каждой лапкѣ
               Бархатный пучекъ.
Дѣдъ распродалъ всѣ охапки —
               Ловкій старичекъ!

Шерстяныя обезьянки
               Пляшутъ на щиткахъ.
„Ме-ри-кан-скій житель въ склянкѣ,
               Ходитъ на рукахъ!!.“

Пудель, страшно удивленный,
               Тявкаетъ на всѣхъ.
Въ небо шарь взлетѣлъ зеленый,
               А въ догонку — смѣхъ…

Вотъ она какая верба!
               А у входа въ рядъ —
На прилавочкѣ у серба
               Вафельки лежать.

Мальчикъ Бобъ своей лошадкѣ
Далъ кусочекъ шеколадки, —
А она закрыла ротъ,
Шеколадки не беретъ.

Какъ тутъ быть? Подпрыгнулъ Бобикъ,
Самъ себя вдругъ хлопнулъ въ лобикъ,
И съ комода у дверей
Тащитъ ножницы скорѣй.

Распоролъ брюшко лошадкѣ,
Всунулъ ломтикъ шеколадки
И запѣлъ: „не хочешь въ ротъ,
Положу тебѣ въ животъ!“

Бобъ ушелъ играть въ пятнашки,
А за полкой таракашки
Подсмотрѣли и гуськомъ
Вмигъ къ лошадкѣ всѣ бѣгомъ.

Подобрались къ шеколадкѣ
И лизнули: „Очень сладко!“
Пиръ горой — и въ пять минутъ
Шеколадкѣ былъ капутъ.

Вотъ приходитъ Бобъ съ прогулки.
Таракашки шмыгъ къ шкатулкѣ, —
Бобъ къ лошадкѣ: „Съѣла… ай!
Завтра дамъ еще, — будь пай“.

День за днемъ — такъ двѣ недѣли
Мальчикъ Бобъ, вскочивъ съ постели,
Клалъ въ животъ ей шеколадъ,
И потомъ шелъ прыгать въ садъ.

Лошадь кушала, старалась,
Только кошка удивлялась:
„Отчего всѣ таракашки
Растолстѣли, какъ барашки?“

За селомъ на полной волѣ
Вѣетъ вѣтеръ — самолетъ.
Тамъ картофельное полѣ
Все лиловенькимъ цвѣтетъ.

А за полемъ, гдѣ рябинка
Вѣчно съ вѣтромъ не въ ладу,
Сквозь дубнякъ бѣжитъ тропинка
Внизъ къ студеному пруду.

Дружно выплыли утята.
Впереди толстуха-мать.
Облака плывутъ куда-то,
Пахнетъ мятой. Благодать…

Прудъ синѣетъ круглой чашкой.
Ивы клонятся къ водѣ…
На плоту лежатъ рубашки,
А мальчишки всѣ въ прудѣ.

Солнце брызнуло полоской.
Тѣни вьются, словно дымъ.
Эхъ, раздѣнусь за березкой,
Руки вытяну — и къ нимъ!

Ты не любишь иммортелей?
А видала ты у кочки
На полянкѣ, возлѣ елей,
Ихъ веселые пучечки?
Каждый пышный круглый вѣнчикъ
На мохнатой блѣдной ножкѣ,
Словно желтый тихій птенчикъ, —
А надъ нимъ — жуки и мошки…
Мохъ синѣетъ сизой спинкой,
Муравьи бѣгутъ изъ щелей,
Тотъ съ зерномъ, а тотъ съ былинкой…
Ты не любишь иммортелей?
Солнцемъ — цвѣтъ имъ данъ лимонный,
Елкой — смольный бодрый запахъ.
По бокамъ торчатъ влюбленно
Мухоморы въ красныхъ шляпахъ.
Розы, — яркія цыганки,
Лучше, можетъ быть, немного, —
Но и розы и поганки
Изъ садовъ того же Бога…
Подожди, увянутъ розы,
Снѣгъ засыпетъ садикъ тощій,
И окно заткутъ морозы
Свѣтлой пальмовою рощей…
И, склонившись къ иммортелямъ,
Ты возьмешь ихъ въ горсть изъ вазы,
Вспомнишь солнце, вспомнишь ели,
Лѣсъ и лѣтнія проказы.

Семейство мальчиковъ „Вынь-Глазъ“,
Извѣстныхъ въ Амстердамѣ,
Дастъ представленіе сейчасъ
По Мишкиной программѣ.
     Бумъ-бумъ! За входъ по пять рублей,
     А съ мамы — двѣ копейки…
     Сейчасъ начнемъ! Оркестръ смѣлѣй!
     Галопъ — для галерейки.

Вотъ передъ вами Пупсъ-солистъ
Въ мамашиной рубашкѣ.
Онъ храбро съѣстъ огромный листъ
Чернильной промокашки.
     Здѣсь нѣтъ волшебства, господа, —
     Не бойтесь! Пупсъ, понятно,
     Ее безъ всякаго вреда
     Самъ выплюнетъ обратно.

Алле! Извѣстный Куки-фоксъ
И кошка, миссъ Морковка.
Покажутъ вамъ английскій боксъ.
Ужасно это ловко!
     Свирѣпый фоксъ не ѣлъ пять дней,
     А кошка — двѣ недѣли.
     Всѣ фоксы міра передъ ней,
     Какъ кролики робѣли!

А вотъ предъ вами клоунъ Пикъ.
Похрюкай, Пикъ, немножко…
Сейчасъ издастъ онъ адскій крикъ
И дрыгнетъ правой ножкой.
     Онъ можетъ выть, какъ крокодилъ,
     И пѣть, какъ тетя Нэта
     Король голландскій подарилъ
     Ему часы за это.

Я самъ, извѣстный рыцарь Му.
Вѣсъ — пудъ семь фунтовъ въ латахъ,
Зубами съ пола подыму
Двоюроднаго брата.
     Онъ очень толстый и живой:
     Прошу васъ убѣдиться, —
     Онъ можетъ двигать головой,
     Пищать и шевелиться.

Вниманье! Дѣвочка Тото́
Пропляшетъ вальсъ бандита.
Она хоть дѣвочка, зато,
Ужасно знаменита.
     Тото́, не бойся, не бѣда!
     Такъ надо по программѣ…
     Вѣдь въ львиной клѣткѣ ты всегда
     Плясала въ Амстердамѣ!

Вотъ дядя Гриша. Не визжать!
Онъ ростомъ выше шкафа
И очень любитъ представлять
Алжирскаго жирафа.
     Гопъ, дядя Гриша, на дыбы!
     Бей хвостикомъ по тальмѣ!
     Онъ можетъ кончикомъ губы
     Рвать финики на пальмѣ…

Эй, тамъ на сценѣ, всѣ назадъ —
Отъ кресла до кроватки.
Смотрите! Это акробатъ
„Вынь-Глазъ — стальныя пятки“.
     Онъ хладнокровенъ, словно ледъ!
     Онъ гибче шведской шпаги!
     Онъ ходитъ задомъ напередъ
     Въ корзинкѣ для бумаги…

Конецъ! Артисты, вылѣзай —
Морковка, Пупсъ и Куки.
Въ четвергъ мы ѣдемъ въ портъ Ай-Яй,
Показывать тамъ штуки…
     Бей, дядя Гриша, крѣпче въ тазъ!
     Тото́, не смѣй щипаться…
     Семейство мальчиковъ „Вынь-Глазъ“
     Уходитъ раздѣваться.

Мишка, Мишка, какъ не стыдно!
Вылѣзай изъ подъ комода…
Ты меня не любишь видно?
Это что еще за мода?
Какъ ты смѣлъ удрать безъ спроса?
На кого ты сталъ похожъ?
На несчастнаго барбоса,
За которымъ гнался ежъ…
Весь въ пылинкахъ, въ паутинкахъ,
Со скорлупкой на носу…
Такъ рисуютъ на картннкахъ
Только чертика въ лѣсу.
Цѣлый день тебя искала:
Въ дѣтской, въ кухнѣ, въ кладовой,
Слезы локтемъ вытирала
И качала головой…
Въ коридорѣ полетѣла, —
Вотъ — царапка на губѣ…
Хочешь супу? Я не ѣла:
Все оставила тебѣ.
Мишка-Мишъ, мохнатый Мишка,
Мой лохматенькій малышъ!
Жили-были котъ да мышка…
Не шалили! Слышишь, Мишъ?
Извинись. Скажи: не буду
Подъ комоды залѣзать.
Я куплю тебѣ верблюда
И зеленую кровать.
Самый мой любимый бантикъ
Повяжу тебѣ на грудь:
Будешь милый, будешь франтикъ, —
Только ты послушнымъ будь…
Что, молчишь? Возьмемъ-ка щетку, —
Надо всѣ соринки снять,
Чтобъ скорѣй тебя, уродку,
Я могла расцѣловать.