Джеймс Крюс - Переводы Юрия Коринца
КОГДА БЫ СТАЛ Я КОРОЛЕМ
Есть дети, которые хотят все знать. Они всё время спрашивают: «А как это действует?» Или: «А с чем это связано?» Или: «Как это сделано?»
Такие дети любят копаться в часах, в радиоприемниках, в игрушечных автомобилях, в плюшевых медведях. Они все разбирают на части. Став взрослыми, они совершенствуют радио, строят мосты, создают новые модели самолетов.
Есть и другие дети, те, что без конца строят воздушные замки. Они говорят: «Я хочу быть директором цирка!» Или: «Я хочу прокатиться в школу верхом на льве!» Или: «Я хотел бы разочек побыть королем!»
Такие дети охотятся в огороде на львов, или обвешиваются простыней и изображают султана, или строят из стульев корабль и плывут на нём в Южную Америку. Став взрослыми, они говорят на семи языках, или играют на скрипке, или пишут книги.
Таков Клаус.
Клаусу восемь лет. Он меньше и слабее своих сверстников, зато силы воображения у него хватает на десятерых.
Клаус уже переплыл семь морей — не вылезая из ванной. Под палящим солнцем и в бурю. Клаусу все нипочем. В бабушкином садике он уже поймал десятерых слонов и четырех леопардов. Для него это пара пустяков!
Клаус живет в деревне. Но в деревне нет школы. Школа в городе. Поэтому Клаус каждое утро ездит в школу на поезде. Каждый раз он устраивается у окна и смотрит вперед — по ходу поезда. Чтобы лучше узнать мир.
Ибо тот, кто думает, что дорога от деревни Ликсенпликсен до города всегда одинакова, тот глубоко ошибается.
На этом перегоне можно испытать самые необычайные приключения. Клаус это вам подтвердит.
В понедельник, например, поезд мчался по сибирской тундре. За поездом увязались две волчьи стаи. Они выли со страшной сияой. Все знали, что уголь в тендере паровоза кончается. Если бы Клаус не растопил паровоз своими учебниками, все пассажиры стали бы добычей волков.
Не менее страшно было во вторник. Поезд прогромыхал по дикому Западу. На него напали разбойники. Они хотели оскальпировать всех пассажиров. Но Клаус окунул свой ранец в бензин, поджег его и метнул, как бомбу, в перепуганных разбойников. Пассажиры были спасены.
Сегодня — в среду — путешествие казалось спокойным. Но почему Клаус так задрал брови и опустил углы губ? Объясняется это просто: Клаус теперь не просто Клаус — он король! Его Величество Клаус Первый фон Ликсенпликсен. (Ликсенпликсен — его деревня.) Клаус только что установил для всех детей бесплатный проезд по железной дороге. Категорический приказ Его Величества.
В городе Клаус идет не по переулку, как обычно, а по Королевской улице. Клаус знает, что делает. Лишний крюк не имеет значения. К тому же на Королевской улице живет кондитер Клабунд. Он иногда угощает Клауса сдобными крошками.
Клаус погружен в королевские мысли. Поэтому он не поздоровался с фрау Бек — своей деревенской соседкой. Он ее просто не заметил! Королям некогда думать о таких пустяках. Фрау Бек, к сожалению, этого не знала. Она кричит на всю улицу: «Эй ты, паршивец, с каких пор ты меня не узнаешь?»
У Клауса чуть не слетела с головы корона. Так возмутило его слово «паршивец». Но короли великодушны, особенно сытые. А Клаус только что наелся у кондитера сдобных крошек. Целый кулек дал ему кондитер! Клаус прощает фрау Бек. Он даже говорит ей «Здравствуйте». А еще он решил посвятить кондитера в рыцари.
Жаль только, что, когда тебе восемь лет, нужно учиться. Даже если ты король. Для этого существует школа. А в школе учитель.
Учителя звать Хаберле. Он старенький. Он такой кругленький и уютный. На уроке он обычно спрашивает только тех, кто поднимает руку. Клаус может спокойно отдаться своим королевским мыслям. Но время от времени учитель спрашивает и тех, кто руки не поднимает. Чтобы узнать, как они его слушают.
Его Величество король Клаус прямо поражает учителя своими ответами! «Скажи, Клаус, — спрашивает Хаберле у Его Величества, — сколько будет пятью пять?»
«Млекопитающее!» — отвечает Клаус.
Клаус просто не заметил, что урок естествознания давно прошел. Клаус думал, что господин учитель все еще рассказывает про китов. Вот не повезло!
К счастью, господин Хаберле никогда не бьет своих учеников. Он не кричит и не ругается. Но, к несчастью для Клауса, господин Хаберле требует знаний. То, чего ты не выучил на уроке, ты должен выучить дома. Некоторые называют это «наказанием». Господин Хаберле называет это «небольшим умственным упражнением». Каждую неделю Клаус выполняет минимум два таких упражнения. Клаусу это надоело! Ведь он король. Во-первых, дети не должны так много заниматься. Надо сократить число уроков! Это категорический приказ Его Величества короля Клауса Первого.
О, если бы господин Хаберле знал, что маленький Клаус, который сидит на первой парте, — король! Но господин Хаберле ничего не подозревает. Господин Хаберле начинает урок географии.
За окном моросит жиденький дождик, а здесь, в сухом классе, стоит господин Хаберле и рассказывает о Голландии. О коровах и ветряных мельницах. О подъем-ных мостах, о плотинах, о деревянных башмаках. О каналах, которые тянутся вдоль улиц, и, конечно, о королеве Юлиане. Все внимательно слушают.
Один только Клаус ушел в своих мыслях далеко-далеко. Клаус прислушивается к шуму дождя. Дождь барабанит снаружи по железному подоконнику, словно отбивает ритм стихотворения:
Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!
Одним ухом Клаус слышит, как учитель рассказывает о королеве. Другим ухом он прислушивается к ритму дождя:
Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!
Когда бы стал я королем!
Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!
Пусть учитель рассказывает о чем угодно. Клаус не слышит ни слова. Клаус стал королем. Он живет во дворце. Он въезжает в город верхом на белом коне, сопровождаемый пышной свитой.
Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!
Когда бы стал я кopoлeм!
Тарам! Тарам! Тарам! Тарам!
Когда бы стал я королем,
Я жил бы во дворце.
Я в город въехал бы верхом
На белом жеребце.
Вот конь задерживает бег.
Трубят победно трубы.
— О боже! — ахает фрау Бек.—
Король! — и морщит губы.
Она боится, что велю
Я взять ее под стражу.
Сказать «паршивец» королю —
Подумать страшно даже!
Фрау Бек раскаялась во всем.
Я не хочу скандала:
О том, что стал я королем,
Несчастная не знала.
Я руку на прощанье ей
Даю из состраданья
И снова в путь — скорей, скорей!
Я еду. До свиданья!
Пришпорив резвого коня,
Скачу вдоль переулка.
Клабунд — кондитер — ждет меня,
Румяный, словно булка.
Когда меня никто не знал,
Когда я был моложе,
Меня он сдобой угощал
(И пряниками тоже).
Вот я и навещу его
На этом основанье —
Сегодня посвящу его
Я в рыцарское званье.
Мой гофмаршал на грудь ему
Повесит орден Булки.
Потом, по знаку моему,
Салют раздастся гулкий.
Теперь он поставщик двора,
Его я аттестую!
Ликуя, все кричат «Ура!»,
А я его целую.
Мой конь нетерпеливо ржет.
И снова, к сожаленью,
Прощаюсь я и мчусь вперед —
Навстречу населенью.
Мне некогда передохнуть,
Дел впереди немало.
На этот раз лежит мой путь
К начальнику вокзала.
Ко мне навстречу, чуть живой,
Спешит он по перрону.
Качая красной головой,
Косится на корону.
Я говорю: — Из этих мест
Дошел к нам слух глупейший:
Что дети платят за проезд!
Не так ли, мой милейший?
Он сразу белым стал как мел.
Лепечет он: — Так точно!
— Позор! — кричу я. — Как ты смел?
Отставить это! Срочно!
Отныне школьникам проезд
Бесплатный! Хоть куда —
В Берлин, и в Гамбург, и в Триест —
В любые города!
— Так точно! — говорит он мне.
— Посмотрим! — отвечаю.
Вдруг я случайно в стороне
Детишек замечаю.
Там Петер — он же мне знаком!
И Лизхен мне знакома!
Когда-то под одним столом
Играл я с ними дома.
— Хотите, — говорю я им,—
Поехать в Рим бесплатно?
Немедленно вручите им
Билет туда-обратно!
А Лизхен шепчет: — Мой король!
(И делает мне книксен)
Ты нам, пожалуйста, позволь
Поехать в Ликсенпликсен!
— Два спальных в Ликсенпликсен!
Эй! Вот этим пассажирам! —
Кричу я громко: — Поживей!
Вы что, заплыли жиром?
Кассир билеты на перрон
Несет в мгновенье ока,
Счастливцы прыгают в вагон
И машут мне из окон.
Толпа растроганно ревет
На площади вокзала.
А я опять скачу вперед —
Дел впереди немало!
Спешу я в школу, в первый класс,
К мальчишкам и девчонкам.
Хотя я и король сейчас,
Я тоже был ребенком!
Но вот и школа. Со двора
Уже отлично слышно,
Как детвора кричит: «Ура!» —
Меня встречают пышно.
Проходят дети в классе «Б»
Таблицу умноженья.
Я подбегаю к Хаберле,
Дрожа от возмущенья.
Я говорю: — Как не везет
Несчастным ребятишкам!
Они опять проходят счет!
Нет, это уже слишком!
Таблицу надо сократить!
Ученики вспотели!
Вы их хотели простудить?
Вы этого хотели?
— Но… — заикнулся Хаберле
(Он что-то возразил).
— Простите, милый Хаберле,
Но вас я не спросил!
Оставьте ваши «траляля»!
Шутить я не позволю!
Иначе — слово короля —
Я тотчас вас уволю!
И сократите алфавит —
Он тоже длинноват! —
У Хаберле несчастный вид,
Он шепчет: — Виноват…
— Ура! — грохочет детвора
И партами стучит.
— Да здравствует король!
Ура-а Мне Хаберле кричит.
Я на учителя смотрю
(Душой ушел он в пятки).
— Уж я надеюсь, — говорю,—
Что будет все в порядке.
Рукой машу я под конец
И вниз спускаюсь быстро:
Спешу я очень во дворец,
Там ждут меня министры,
Я во дворце к исходу дня
Назначил совещанье.
Там хором хвалят все меня,
А я храню молчанье.
Доволен я. Вот на столе
Накрыт богатый ужин.
Что ж, пусть придет и Хаберле!
Я добр. И он мне нужен.
Он у меня почетный гость.
Пусть сядет рядом, справа.
Но он — как будто в горле кость
Молчит. Смешной он, право!
Сидит он молча, как немой.
К еде не прикоснулся.
Ведь он же гость почетный мой,
Хотя бы улыбнулся!
Я говорю: — Что с вами, друг?
Ну! Отвечайте смело! —
И отвечает он мне вдруг:
— Неладно наше дело!
Вы поспешили кое в чем,
Уж вы меня простите!
Нет! Я волнуюсь не о том,
Что награжден кондитер!
Но алфавит нельзя узнать:
В нем буква «к» изъята!
Как без нее теперь писать
«Король», «комод», «котята»?
Позвольте высказать, король,
Свои соображенья…
Вы аннулировали ноль
В таблице умноженья!
Как вы прикажете писать
Отныне цифру «десять»?
Как нам зарплату подсчитать?
Как килограмм отвесить?
Конечно, дети по стране
Катаются бесплатно!
Но, мой король, скажите мне:
Как им попасть обратно?
На остановках там и сям
Сокращены названья!
Потерян счет ночам и дням!
Сломались расписанья!
Но тут я шепот услыхал
В притихшем тронном зале.
— Подумайте, какой нахал!—
Министры зашептали.
Я снял корону с головы
И говорю: — Конечно,
Открыто высказались вы,
И рады мы сердечно!
Мы очень ценим вашу роль.
И все-таки мы просим
Не забывать, что мы — король!
Что нам уже за восемь!
Тут Хаберле мне говорит:
