Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I
Но в эту минуту все заторопились, и папа заторопился. Он успел поцеловать маму и Алешу, вскочил в вагон вместе с чемоданом, и поезд тронулся.
Вагоны сначала двигались потихоньку, как-то нерешительно. Потом побежали все быстрее и быстрее, маме и Алеше уже трудно было догонять их. Промелькнул и как будто оторвался последний вагон. И платформа будто оторвалась. Оказалось, что она высокая, а внизу, переплетаясь, убегают вдаль серебряные рельсы.
— Осторожно! — сказала мама и отвела Алешу от края.
Папин поезд отодвинулся, все уменьшаясь, и наконец скрылся за домами и деревьями.
Сразу стало скучно без папы. Алеша хотел спросить маму, как же ему исполнить папино поручение: папа просил ее беречь, а как беречь — не объяснил. Но только он об этом подумал, что-то зазвенело над самым ухом, мама крикнула: «Берегись!» — и схватила Алешу за руку. По платформе мчалась тяжелая тележка, на которой стоял носильщик в белом фартуке и горой лежали чемоданы и сундуки. Носильщик укоризненно покачал головой, тележка промчалась мимо.
В метро, когда шагнули на эскалатор, мама опять сказала: «Осторожней! Держись за перила!» Получалось все время так, что не Алеша маму берег, а мама его берегла, и как выйти из этого положения, Алеша не знал.
Не взять ли маму за руку, когда нужно будет переходить улицу, не сказать ли ей: «Осторожнее, мама! Посмотри сначала налево, а потом направо»? Ведь так полагается по правилам уличного движения.
А мама уже тут как тут:
— Ты, детка, не зевай по сторонам. Давай-ка лучше за руку перейдем.
Может быть, дома что-нибудь можно придумать?
А мама и там за свое:
— Пойдем, сынок, руки вымоем. Сейчас я тебе согрею молока. Ты, должно быть, уже спать захотел.
Молоко перегрелось, мама налила его на блюдце и поставила на подоконник:
— Берегись, детка, не трогай — горячо. Потерпи немного.
Мама присела на диван, а Алеша — на свое маленькое кресло, и оба стали терпеливо ждать, пока остынет молоко.
А спать Алеше очень хотелось. Сейчас мама покормит, разденет, уложит в кроватку — так будет хорошо!
Терпеливо ждать становилось все труднее и труднее.
— Мама, я спать хочу!
Мама не ответила.
— Ма-ма! Дай молока!
Алеша подождал немного, но мама все молчала. Он подошел к маме и потянул ее за руку:
— Мама, я спать хочу!
И увидел, что мама спит.
Алеша сразу почувствовал себя заброшенным и одиноким. В комнате было так тихо, что даже страшновато стало. Алеша набрал в себя побольше воздуха, чтобы зареветь погромче. А потом подумал и не заплакал.
У мамы было такое спокойное, усталое лицо! Она лежала, прижавшись щекой к валику дивана, подобрав ноги, будто ей было холодно.
А может быть, и вправду ей холодно?
Алеша знал, как неприятно, когда ночью сползает одеяло — зябнешь и не можешь как следует проснуться. А потом подходит мама и подтыкает со всех сторон, утепляет…
Еще сегодня ночью мама два раза укрывала Алешу. Первый раз в комнате было почти темно, только на столе горела маленькая лампа, завешенная чем-то темным со стороны Алешиной кровати. Мама стояла в халате и что-то гладила. А во второй раз небо за окном было уже розовое, но маленькая лампа все еще горела. Мама сидела на корточках перед чемоданом и укладывала папины вещи. А папа вошел в комнату и сказал:
— Ты когда же спать будешь? Ложись, теперь я все успею.
Чем бы прикрыть маму, чтобы ей было тепло? Алеша взял большую серую пушистую шаль, как можно осторожнее накинул ее на маму и старательно подоткнул со всех сторон. И сам залюбовался на свою работу — до того уютно маме стало лежать!
А самому спать все-таки тоже хотелось. Но Алеша уже не чувствовал себя одиноким и покинутым. Наоборот, он был хозяином в комнате. Привстав на цыпочки, он деловито пощупал блюдце с молоком. Совсем остыло. Не очень-то приятно пить холодное молоко, но что же делать! Алеша придвинул к подоконнику стул и, стоя на коленках, потянулся губами к блюдцу.
Так. Одно дело сделано. Спать захотелось теперь еще сильнее. Чистить зубы или не стоит? Кипяченая вода есть в графине. Ладно уж, пускай все будет по правилам! Алеша налил воды в кружку и пошел в ванную.
Теперь нужно опустить сетку кровати. Но железный крючок очень туго сидел в железной петельке. Отцепить крючок удалось только с одной стороны, и сетка почти не опустилась. Опять помог стул. Алеша придвинул его к кровати и перевалился со стула к себе на подушку. Но он забыл, что нужно сначала раздеться.
Труднее всего оказалось снять башмаки. Шнурки-бантики, такие послушные у мамы в руках, как только Алеша до них дотронулся, превратились в тугие узелки. Узелки пришлось распутывать при помощи ногтей и зубов. Наконец, совсем запыхавшись, Алеша освободился от башмаков. Ночная рубашка лежала под подушкой. Все это хорошо, но как снять лифчик, когда пуговицы сзади? Алеша попробовал дотянуться рукой и расстегнуть верхнюю пуговицу, потом нижнюю. Ничего не выходило. Тогда он попытался просто сдернуть лифчик через голову. Сначала все пошло хорошо: лифчик, слегка потрескивая, съехал со спины и груди, перешел на плечи, но вдруг застрял около шеи и плотно привязал к голове оба Алешиных локтя. Почему-то и ноги тоже потянуло кверху. Алеша почувствовал, что погибает, и хотел уже крикнуть: «Мама!»
— Что-то больно щелкнуло по коленке: это оторвалась пуговица слева и отпустила одну подвязку. Теперь левому боку стало свободнее. Правую подвязку удалось отстегнуть. Ого! Лифчик двигается! Пошло, пошло… Еще одно маленькое усилие — и Алеша, красный, потный, разгоряченный, смог наконец свободно вздохнуть. Снять чулки и надеть ночную рубашку — все это было уже совсем просто.
Алеша с наслаждением вытянулся. Как он устал! Теперь можно спокойно поспать. И даже ничего, что лампа светит прямо в глаза. Даже две лампы: та, что висит посередине комнаты, и та, что стоит на письменном столе. С мужественным вздохом Алеша вылез из-под одеяла и снова перевалился через сетку кровати. Чтобы дотянуться до выключателя, пришлось подтащить к нему стул. А чем бы завесить лампу на столе? Алеша взял свои полосатые штанишки и накинул их на лампу со стороны дивана. Для этого пришлось еще один стул пододвинуть к письменному столу.
Теперь все. Теперь можно спокойно спать. Когда Алеша опять перебрался через сетку, он уронил со стула лифчик и один башмак. Ну ничего. Мама не проснулась.
А жаль все-таки, что папа никогда не узнает, какой у него сегодня был хороший, заботливый сын. Самому-то об этом неудобно будет рассказывать! И мама не узнает…
А мама спала и видела сны. Сначала ей снилось, что Алеша всю мебель в комнате сдвинул в один угол (это когда Алеша стулья передвигал). Потом, когда в комнате стало тихо, маме снилось, что Алеша заснул одетый поперек дивана и что нужно поскорее его раздеть и уложить в кроватку. «Ведь ему холодно», — думала мама. Несколько раз ей казалось, что она уже встала и укладывает Алешу. Она сделала над собой усилие и открыла глаза.
В комнате было полутемно и очень тихо. Поперек дивана заснула она сама, а не Алеша.
Кто прикрыл ее шалью? Ведь папа уехал. Кто же мог это сделать? Где Алеша?
Мама испуганно оглянулась. Алеша спал у себя в кровати, раздетый, укрытый одеялом.
На подоконнике — пустая чашка и пустое блюдце. Может быть, заходил кто-нибудь из соседей, помог Алеше раздеться, погасил верхний свет, занавесил настольную лампу? Чем занавесил?
Мама улыбнулась. Мама увидела стулья, странным образом разбежавшиеся по комнате. Мама подняла с пола лифчик, застегнутый на все пуговицы и вывернутый наизнанку.
Мама тихонько засмеялась и бросилась к двери. Ей хотелось сейчас же, сию минуту рассказать кому-нибудь, какой у нее замечательный, внимательный, какой у нее почти взрослый сын!
В коридоре было темно и тихо, все соседи давно уже спать легли. Тогда мама вернулась в комнату, перевесила полосатые штанишки так, чтобы свет не мешал Алеше… И начала писать папе длинное, гордое, счастливое, веселое письмо.
Бабушка и внук
— Я еще хочу погулять, сказал Володя. Но бабушка уже снимала свое пальто.
— Нет, дорогой, нагулялись, и хватит. Папа и мама скоро с работы придут, а у меня не готов обед.
— Ну еще хоть немножко! Я не нагулялся! Бабушка!
— Некогда мне. Не могу. Раздевайся, поиграй дома.
Но Володя раздеваться не хотел, рвался к двери.
Бабушка взяла у него лопатку и потянула шапку за белый помпон. Володя обеими руками схватился за голову, хотел удержать шапку. Не удержал. Хотел, чтобы пальто не расстегивалось, а оно будто само расстегнулось — и вот уже качается на вешалке, рядом с бабушкиным.
— Не хочу играть дома! Гулять хочу!
— Вот что, дорогой, — сказала бабушка. — Если ты меня не будешь слушаться, я к себе домой от вас уеду, вот и все.
