Владимир Крепс - Сокровища капитана Ермакова
Какова же была цель этого ночного путешествия? Найти Аглаю Петровну! Председатель клуба Василий Федорович был убежден, что после затопления Братска Первого сестра такого человека, как капитан дальнего плавания Ермаков, была с почетом переселена в Братск-Постоянный.
Запомнился один дорожный случай. В кузове грузовика лежали ящики с фабричной этикеткой — крем «Тайга». Тартарен утверждал, что это лучший бисквитный крем и предложил всем его отведать. Вы бы видели его лицо, когда он, открыв тюбик, лизнул пахучую светлую мазь. Как выяснилось потом, крем «Тайга» — это отличное средство от мошкары.
Но вернемся к дальнейшим записям в судовом журнале.
Глубокой ночью капитаны въехали в Братск-Четвертый, расположенный на скале Журавлиная Грудь. Они проследовали через этот городок без остановок и оказались на огромной двуэтажной эстакаде. Она протянулась над плотиной Братской ГЭС, соединяя оба берега.
По одному из этажей эстакады мчался поезд. Протяжный гудок электровоза далеко разносился над морским простором. А по другому этажу неслись легковые автомобили, автобусы, грузовики и среди них наш крытый автофургон, груженный кремом «Тайга».
Притихшие путешественники, прильнув к маленьким окошкам, любовались ночной панорамой нового Братска... Братска-Постоянного!..
Перед ними, как в сказке, возникали кварталы большого города, опутанного гирляндами электрических огней.
Как только машина въехала на мыс Пурсей и капитаны очутились на левом берегу, они выскочили из кузова на повороте дороги.
Это был очень разумный поступок — дальнейший маршрут грузовика был им совершенно неизвестен, как впрочем, и адрес Аглаи Петровны.
Никто не знал, что делать дальше.
А вдали у причалов порта постепенно гасли огни...
На улицах Братска уже не горели фонари и не светились окна... И только гребень плотины с эстакадой были по-прежнему залиты светом.
— Ах, медам и месье, — грустно произнес Тартарен, — ночь быстро пройдет. На рассвете запоют петухи, и увы... нам придется вернуться на книжные полки... с пустыми руками!
— Позвольте уточнить, достопочтенные друзья, — грустно добавил Гулливер. — Посмотрим в глаза прискорбным обстоятельствам... Мы вернемся с неразгаданной тайной на борту.
Все приуныли. И только Василий Федорович не поддался общему настроению:
— Я хочу вам напомнить девиз нашего друга Сани Григорьева из романа писателя Каверина «Два капитана» — «Бороться и искать, найти и не сдаваться!».
— Клянусь моей борьбой с пиратами, я готов бороться!.. Но с кем? Искать! Но где? Тем более я согласен найти... И уж, конечно, не сдаваться! Но кому? — возразил Робинзон.
Вместо ответа прозвучал милицейский свисток. К ним приближался постовой милиционер.
— Свистать всех... куда-нибудь... — растерянно пробормотал бесстрашный охотник на львов.
— Кита! — прошептал Мюнхгаузен. — Мы все могли бы спрятаться в его чреве.
— Не привлекайте внимания... — тихо приказал Немо.
По знаку капитана корвета все члены клуба нырнули в боковую калитку городского сада.
Тревога была напрасной. Милиционер спокойно прошел мимо калитки. Его интересовал мотоцикл с коляской, видимо, нарушивший какие-то правила уличного движения.
Капитаны шли по пустынной аллее, оживленно переговариваясь между собой. Они никак не могли договориться о курсе своего путешествия по Братску. А каждый моряк, и даже юнга, знает, что проложить курс, не зная координатов, еще никому не удалось.
Вдруг их внимание привлекла какая-то старинная башня, сложенная из почерневших бревен...
Протерев очки, Гулливер прочитал надпись на мемориальной доске:
«Сторожевая башня, сохранившаяся от старого Братского острога, основанного в 1631 году».Капитаны с большим интересом обошли вокруг башни.
— Мне вспоминаются строки из книги «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», — сказал Василий Федорович. — В давние времена он был сослан в Сибирь как раскольник и враг патриарха. Аввакум первый дал описание Ангары... «Горы высокие, дебри непроходимые, утес каменный, как стена стоит, и поглядеть заломя голову...»
— Протопоп Аввакум сидел в этой башне? — спросил Дик Сенд.
Русский капитан утвердительно кивнул головой и не без труда вспомнил еще несколько строк из старинной рукописи... «Посем привезли в Братский острог и в тюрьму кинули, соломки дали. И сидел до Филиппова поста в студеной бане...»
Пока они осматривали башню, небо начало светлеть...
— Любезные друзья, пора возвращаться в библиотеку. Ведь наши читатели скоро проснутся, и возможны нежелательные для нас встречи.. — с сожалением произнес Гулливер, взглянув на циферблат своих часов в форме луковицы.
— А месье петух пропоет свое ку-ка-ре-ку... — добавил Тартарен.
Тут для всех стало ясно, что клада они уже не найдут. Все капитаны не скрывали своего огорчения, и только Мюнхгаузен не терял веселого расположения духа.
— Идея! — произнес барон. — Мы остаемся здесь, в Братске. Найдем какую-нибудь школьную библиотеку, незаметно встанем на книжные полки, а после захода солнца, когда часы пробьют семь, снова сойдем со страниц и продолжим поиски сокровища!..
Эта мысль всем очень понравилась.
В предрассветной мгле капитаны выскользнули из городского парка под самым носом у дремавшей сторожихи.
Спустившись по лестнице, они свернули в длинный коридор, стараясь не шуметь и прижимаясь к стенам... В конце коридора светилось единственное окно. Его стекла уже розовели. Приближалось утро.
И вдруг капитан корвета остановился перед дверью, украшенной мраморной дощечкой:
— Отдать швартовы! — скомандовал Василий Федорович. — Мы, кажется, у цели!
Капитаны вбежали в просторное помещение и застыли в большом волнении перед портретом старого моряка в форме капитана торгового флота.
Сомнений не было — это и был капитан Ермаков. И, действительно, под портретом в застекленной рамке красовалось его подлинное завещание. Председатель клуба подошел ближе и прочитал вслух: «Я, капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю свои сокровища, собранные на протяжении всей моей жизни, той школе моего родного города, где больше всего юных моряков и путешественников».
Что же это были за сокровища?..
Выдолбленная из цельного ствола дерева индейская пирога, бивни слона, моржовые клыки, праздничный убор шамана, китайские карнавальные маски, разные идолы с далеких островов, пестрые кенте жителей Ганы и сари индийцев. На стене было развешено оружие — копья, луки, стрелы, бумеранги, щиты из кожи носорога, кривые турецкие ятаганы и абордажные топоры.
Большая стеклянная витрина была заполнена старинными монетами многих стран. Здесь были цехины, дублоны, талеры, пиастры, луидоры, дукаты и старинные русские червонцы.
Но знаменитые капитаны — не школьники. Вся эта драгоценная коллекция не привлекла их особого внимания. Подобные предметы им часто попадались на страницах романов.
Они были поражены другим — выстроенной вдоль окон флотилией. На высоких подставках стояли модели прославленных кораблей. Здесь были увековечены шлюпы «Мирный» и «Восток», на которых русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду, корабль Беринга «Святой Петр», первым проложивший курс через Берингов пролив.
Вот «Святой Гавриил» — на нем подштурман Федотов и геодезист Гвоздев в 1732 году открыли Америку с запада. А на самом большом постаменте возвышались рядышком три судна: «Святой Михаил», «Три святителя», «Симеон и Анна». Это были корабли экспедиции Григория Шеле-хова, основателя русских поселений на Аляске. Его воспел в стихах Ломоносов, назвав «Колумбом Российским».
Следом за кораблями, на которых были совершены великие географические открытия русских мореплавателей, продолжали свой рейс в школьном музее всем известные советские корабли. Ледокол «Сибиряков» — он первым прошел по Великому Северному пути, вдоль берегов Сибири, за одну навигацию.
Ледокол «Красин», совершивший героический рейс в Арктику для спасения итальянской экспедиции Умберто Нобиле.
Атомоход «Ленин» — флагман советского ледокольного флота. Мирный атом движет этот гигант по морям, не угрожая ни воде, ни воздуху и ничему живому на земле...
Капитаны молча любовались моделью могучего атомохода. Тишину прервал взволнованный голос Гулливера:
— Самое драгоценное сокровише капитана Ермакова — эти корабли!.. Он оставил будущим морякам и путешественникам замечательное наследство!..
— Я готов расцеловать мадам Аглаю Петровну. Это она, только она, перед затоплением Старинного Братска все увезла сюда и свято выполнила волю своего покойного брата! — с чувством сказал Тартарен. — Мерси ей от всех мореплавателей!..
