Георгий Караев - На перекрестках столетий
— Ой, какая красота! — воскликнула Таня, привычно хватаясь за фотоаппарат.
И действительно, было чем залюбоваться: Кривит казался отсюда гигантской опрокинутой чашей, окруженной мощными валами. За ним блестела на солнце гладь озера Соломенно. У самого горизонта узкая полоска суши с приозерными деревнями. А левее раскинулся город. Золоченые купола древних храмов и устремленные ввысь шпили колоколен. Под ними море крыш, фасады домов разных очертаний и величины вперемешку с зелеными пятнами садов заполняли пространство между едва различимыми отсюда улицами и площадями. На переднем плане выписывала прихотливые изгибы Торопа, неся свои быстрые воды в озеро и далее на юг, к скрытой за синеющими лесами Западной Двине. На север, куда сбегали к светло-коричневой шири полей городские кварталы, расплывались в знойном мареве холмистые островки рощ и дубрав.
Пока спускались с Привалья к автобусу, Саша вспомнил рассказ Агаповой о третьем походе Александра Невского.
— А как же сюда литовцы попали? Ведь Литва-то далеко?
— Это был разбойничий набег, — ответил Георгий Алексеевич. — Пользуясь удельной раздробленностью Руси, надменные рыцари рассчитывали пограбить наши земли, захватить пленных и безнаказанно вернуться к себе. Им удалось разорить города Торжок и Бежецк, восточнее Торопца, но местные князья, объединившись, крепко потрепали врага. Свой полон литовцы, однако, не бросили и отступили с ним к Торопцу.
— И ворвались в Кривит?
— Проникнуть в Кривит они так и не сумели. Слова летописи «въбегоша в Торопечь» означают, что враг вторгся лишь в Торопецкий посад по льду замерзшей Торопы. А рано утром на помощь торопчанам подоспел с новгородцами Александр Ярославич. Он не стал ждать, пока рассветет, и с ходу ударил по разбойникам. Те были захвачены врасплох и не успели как следует изготовиться к бою. Большинство из них даже не поняло, что происходит. Они выскакивали из домов и падали под мечами новгородцев. Летопись так сообщает об этом: «Заутра приспе Александр с новгородцами и отъяша полон всь, а княжиц изсече боле 8». Отсюда хорошо видно, где развернулись события. — Приостановившись, Карцев показал вниз рукой. — Как раз между Кривитом и подъемом на Привалье.
— Вот что значит правильно использовать фактор внезапности! — авторитетно резюмировал Женя.
— Да, — согласился Георгий Алексеевич. — Бросив свой полон и награбленную добычу, остатки литовцев бежали в южном направлении, вдоль Торопы. Туда и нам с вами предстоит завтра отправиться.
* * *За обедом в гостинице, обмениваясь впечатлениями, путешественники не сразу заметили пожилого мужчину, сидевшего в конце длинного стола. Он с явным интересом прислушивался к их разговору и наконец, дождавшись паузы, встал со стула и представился.
— Ильин Сергей Николаевич. Приехал по делу в местный краеведческий музей. Когда директор рассказал мне о вашей группе, мне показалось, что вас может заинтересовать предмет моих поисков. Администратор гостиницы подсказала, как проще всего с вами связаться. Вот я и пришел сюда.
Новый знакомый помолчал и обвел присутствующих за столом пристальным взглядом голубых глаз, особенно выделявшихся на его загорелом, обветренном лице. В свою очередь, студенты с любопытством присматривались к нему. Он был сухощав и крепок, одет по-походному: видавшие виды брезентовые сапоги, такая же штормовка. К стулу прислонен увесистый рюкзак.
— Я занимаюсь исследованием особых камней, их называют следовиками, — начал Ильин. — Они вызвали массу легенд и преданий. А вы, как я слышал, интересуетесь местным фольклором. К тому же происхождение и назначение этих камней до сих пор остается загадкой. Вот и здесь, под Торопцом, говорят, есть такой камень. Мы могли бы на вашем автобусе наведаться туда завтра в любое удобное для вас время и посмотреть, что он собой представляет. Директор музея любезно согласилась сопровождать нас в этой поездке. С ее помощью мы легко разыщем нужное место.
Сергей Николаевич умолк, ожидая ответа членов экспедиции. По их виду было ясно, что неожиданное предложение пришлось им по душе. Да и самого Карцева весьма заинтриговал загадочный камень.
— Ну каково будет ваше мнение? — обратился он к студентам.
— Давайте съездим, — хором зашумели ребята.
Георгий Алексеевич успокаивающим жестом поднял руку.
— Хорошо, согласен. В таком случае соберемся вечером у меня, попросим Сергея Николаевича рассказать нам о следовиках поподробнее, чтобы войти в курс дела, а с утра пораньше отправимся к камню. Программа на завтра у нас очень насыщенная. Вернуться в город мы должны не позже двенадцати, пообедать и затем успеть еще обследовать волок между Торопой и Сережей плюс саму речку. После этого выезжаем на озеро Ручейное, где и разбиваем лагерь. По моим подсчетам, палеонтологи прибудут в Торопец еще сегодня к вечеру. Так что на озеро скорее всего двинемся вместе.
На том поставили точку, и после обеда был объявлен «мертвый час».
Около восьми все уже сидели в номере Георгия Алексеевича. Пришла и Таисия Андреевна с двумя сотрудниками музея. Ильин достал из рюкзака, с которым он, по-видимому, не расставался, папку и вынул пачку фотографий.
— Наверное, прежде всего следует рассказать вам, откуда взялись эти камни-следовики. Камни принесены ледниками. Вот посмотрите. — Сергей Николаевич придвинул собравшимся несколько снимков. — Это валуны, обнаруженные по соседству, в Великолукской области. На одном след правой ступни человека, а вот тут отчетливо видна левая ступня с каким-то непонятным углублением за пяткой.
Здесь опять правая ступня, — Ильин одну за другой раскладывал на столе фотографии, — а на некотором расстоянии от нее углубление, напоминающее след какого-то животного. На камне из Смоленской области два следа: левая ступня взрослого человека и рядом, похоже, след ребенка. Подобных изображений я отыскал десятки — на Псковщине, в Великолукской, Калининской и других областях.
Фотографии переходили из рук в руки. Ильин показал еще несколько снимков.
— Есть, к примеру, и другие изображения. Этот камень из Калининской области. На нем видна окружность с пересекающими ее непонятными извивающимися линиями, а рядом серповидное углубление. Напрашивается предположение, что это примитивный рисунок солнца и нарождающегося месяца. Еще более загадочное изображение попалось мне на этом камне. — Видите — перечеркнутый круг и контуры человеческих рук и ступней…
— Сергей Николаевич, а как насчет следов животных? Вы о них тоже упоминали, — спросила Нина Николаевна.
— Ну еще бы! Скажем, в Ярославской области известен так называемый Петухов камень. На нем как бы отпечаталась птичья лапка, но какой птице она принадлежит, установить, конечно, трудно. Встречаются изображения следов медведя, рыси, косули…
Загадочные камни, гипотезы их происхождения и назначения вызвали оживленную дискуссию. Энтузиазм Ильина передался всем, пробудив в молодых людях увлечение этой новой областью археологии. Стали припоминать, что в разных краях камни-следовики называют по-разному: путейными, порубежными, а то и бесовскими следками. Беседа затянулась допоздна. Не обошлось и без латиноамериканских индейцев с их символическими рисунками на камнях, которые изучал Морган. Спорили, горячились, перебивая друг друга.
Когда все наконец разошлись, Георгий Алексеевич присел к столу и задумался.
Да, фотографии Ильина давали пищу для размышлений. Наверное, именно так первобытный человек пробовал запечатлеть окружающий мир — еще не в образах, а при помощи подобных примитивных начертаний. Для него, охотника, следы животных играли важнейшую роль в жизни. Они являлись знаками, по которым он сразу представлял себе их обладателей. Отсюда-то уже один шаг до петроглифов на берегах Онежского озера и Белого моря, где изображены не только фигуры людей и животных, но даже сцены быта и охоты. Здесь перед нами явно более высокий художественный уровень изображения, хотя относятся они к тому же периоду. Значит, навыки наскальной живописи, в которой люди каменного века ощущали неодолимую потребность, развивались неравномерно. В глухих лесных углах, как, например, в этом районе Волковского (Оковского) леса, медленно, с отставанием, в других, особенно примыкающих к водным путям, наоборот, ускоренно.
Рассуждая так про себя, Карцев припомнил, что на восточном побережье Чудского озера ему также довелось видеть первобытный следовик. В овраге, образованном речушкой Кунесть, у самого берега торчал из воды средних размеров валун, а на нем красовался высеченный почти в натуральную величину след человеческой ступни. Но для чего, с какой целью оставил его наш далекий предок? Ведь нанести контур на гранитную поверхность стоило немалого труда и упорства. Возможно…
