Эдит Патту - Восток
Мама побледнела:
– Но мы должны уважить его просьбу. Иначе на нас обрушатся еще большие неприятности.
– Ольда, мы не будем больше об этом говорить, – отчеканил отец. – Иди к Заре. Холодный воздух не пошел, ей на пользу.
Мама вернулась к Заре, но, несмотря на бешенство отца, в ее глазах все еще светился лучик надежды. Было ясно, что она так этого не оставит. Я сходил за платком для дрожащей Зорды, потом повернулся к Роуз. Она сидела на стуле возле огня, я сел рядом и взял ее за руку. Та оказалась совсем холодная. Взгляд сестры испугал меня. В нем было волнение, смешанное со страхом и замешательством.
– Что все это значит, Недди?
Я покачал головой.
– Когда я была маленькой, мама рассказывала мне истории, в которых животные разговаривали. Я, конечно же, ей не верила, но теперь…
Я молчал.
– Ты видел, как переливалась его шерсть?
– Она была мокрая, – рассеянно ответил я.
– Белый медведь, – выдохнула она. – Как раз такой, с каким я мысленно дружила в детстве.
Я наклонился, чтобы помешать угли в очаге.
– А ты видел его глаза? Недди, как ты думаешь, это может быть тот же медведь, которого я повстречала на днях? Думаю, это он.
Я опять покачал головой, не желая по некоторым соображениям одобрять такую мысль. Но тут подошел отец и прервал нас.
– Надо еще помыть посуду, а потом, наверное, лучше пойти спать.
Мы послушно встали. Отец взял Роуз за руку.
– Не позволю ни одному дикому животному забрать тебя, Роуз. Ты это знаешь. Я всегда буду тебя защищать.
– Но, папа, а как же Зара?
– Мы будем о ней заботиться. И она поправится.
Теперь Роуз покачала головой:
– По крайней мере, нужно…
– Нет, – решительно оборвал отец.
Позже, когда мы укладывались спать, Роуз прошептала:
– Почему белому медведю понадобилась именно я, Недди?
Я понятия не имел, хотя в глубине души чувствовал, что ответ скрывается в грустных глазах животного. Ему было что-то очень-очень нужно.
Роуз
В течение следующего дня я вздрагивала из-за малейшего шума и не могла ни на чем сосредоточиться.
Мы все были раздражены, взвинчены и вообще не похожи сами на себя.
Отец запретил даже упоминать про белого медведя и его просьбу. Я слышала, как они с мамой ссорились по ночам. Они старались говорить тихо, но однажды я невольно подслушала их разговор.
– Я не буду жертвовать одной дочерью ради другой, – сказал отец.
– Дело не в этом, – отвечала мама. – Если мы ничего не предпримем, Зара точно умрет.
– Почему ты так уверена, что этот белый медведь вылечит Зару?
Мама тихо ответила, я не разобрала слов. Потом папа прервал ее:
– Неужели ты действительно хочешь доверить жизнь Роуз дикому северному созданию за призрачное обещание чуда? Это сумасшествие. Если Роуз уйдет с белым медведем, мы больше никогда ее не увидим. Обменять ее жизнь на здоровье Зары – тут даже не о чем спорить!
Прошло несколько дней, Заре не стало ни хуже, ни лучше. Местный лекарь сказал, что нам нужно продолжать поить ее травяными настоями. Мы готовились переехать к Торску на ферму, чтобы пожить там до тех пор, пока не получим известия от брата отца.
Я все время думала о белом медведе, ничто другое просто в голову не шло. И решила: несмотря ни на что, мне нужно принять его предложение.
Однажды днем я попыталась обсудить это с Недди, пока мы складывали наши скудные пожитки в дорожные сундуки.
– Я пойду с белым медведем, – выпалила я.
Недди с ужасом взглянул на меня.
– Не могу сидеть спокойно и смотреть, как Зара умирает. – Я заговорила быстро, чтобы убедить Недди. – Особенно теперь, когда знаю, что нужно сделать для ее спасения.
– Роуз, – умоляюще сказал Недди, – ты не должна об этом думать!
– Еще медведь сказал, что исчезнет нищета, в которой мы уже почти утонули. Только подумай, Недди, отец снова мог бы заняться картами. А ты поехал бы в Берген учиться – ты об этом всегда мечтал!
– Нет, – убежденно ответил Недди. – Если это животное и могло бы такое устроить, цена, которую ты должна заплатить, слишком высока.
Я молчала. Обсуждать это с Недди было бесполезно. Пришлось оставить все свои мысли и планы при себе.
Кроме этого, у меня был еще один повод уйти с белым медведем. Мне просто хотелось уйти с ним. Я понимала, что это безумие – отправиться в неизвестные земли с диким животным, которое, без сомнения, сожрет меня в конце путешествия. Я боялась умереть. Но все равно хотела уйти.
Я знала, что отец никогда не согласится.
Что касается мамы, меня очень смутило то, с какой легкостью она согласилась отдать меня белому медведю. Неужели она не любила меня? А если бы медведь попросил Оливи, так же охотно мама рассталась бы с ней?
На шестой день я рано вернулась от вдовы Озиг. Я вошла в дальнюю комнату и случайно услышала, как мама с папой громко разговаривают в гостиной. Я подумала, что они опять ссорятся, и чуть было не вошла к ним, но вдруг услышала, как папа сказал с тоской:
– Я не могу перестать думать о том, что за всем этим стоит ложь о рождении Роуз.
Ложь? У меня по спине побежали мурашки. Мама резко ответила:
– Никакой лжи. Она Ориана Роуз.
– Ольда, она не восточный ребенок. Мы оба это знаем.
– Она Ориана Роуз. – Мамины слова прозвучали медленно и твердо.
– Нет, – громко сказал отец. – Она – Ниам.
– Ниам? – Повисла пауза. – Она не Ниам, – холодно произнесла мама. – Я не думала, что ты веришь в родовое направление. Это же суеверие, ты всегда так говорил.
– Я и не верю. По крайней мере, не верил. Но когда я впервые взял ее на руки, посмотрел ей в глаза, то понял, что это Ниам. В глубине души я всегда звал ее Ниам.
Правда постепенно доходила до меня. Имя Ниам начиналось с буквы «Н» – норд. Я должна была заменить Оливи, но родилась на север. На компасе у меня было собственное место. Волнение поднималось у меня в груди. Потом к нему добавилась злость. Я покраснела и стала задыхаться.
Мама с папой обманывали меня все эти годы. Я резко повернулась и задела локтем миску, которая с грохотом свалилась на пол.
– Кто там? – крикнул отец.
Вдруг я поняла, что не хочу видеть их лица. Мне нужно было время подумать. Я вылетела из дому, на бегу застегивая плащ: стоял холодный осенний день.
Пока я бежала, вдобавок к злости во мне проснулось воодушевление. Я родилась на север. Это было ясно.
Неудивительно, что мама так старалась держать меня поближе к себе, чтобы превратить в точную копию Оливи.
Мы все хорошо знали, как мама относится к северным людям. Каждый раз, когда ей рассказывали о том, что кто-то плохо себя ведет или вредничает, она неизменно качала головой и с осуждением говорила:
– Он точно рожден на север, запомните мои слова.
Я знала, что роды начались внезапно в непогоду. Должно быть, мама придумала ту правду, с которой смогла жить. А отец с ней согласился. «Ложь о рождении Роуз… Ниам».
У меня было такое чувство, как будто я больше не знаю своих родителей. Или себя.
Потом я вспомнила про розу ветров, которую папа нарисовал для меня. Это тоже была ложь. Я сорвала плащ и расстелила его на земле.
Встала рядом с ним на колени. Да, вот солнце восходит. Но белое пятно, которое я всегда принимала за облако, было медведем. Теперь я точно разглядела. Белый медведь стоял, глядя на север. Папа не смог утаить правду. Она лежала передо мной. Правда и ложь – рядом.
Ниам. Он назвал меня Ниам, как только впервые взял на руки. Орианы не существовало. Мне никогда не нравилось имя Ориана, подумала я про себя. А Роуз тоже была ложью? Нет, Роуз была в центре розы ветров. Это имя вообще не относится к родовым направлениям.
И вдруг меня осенило.
Знал ли кто-нибудь еще об этом? Только мама и папа или?.. Недди знал?
Нужно обязательно выяснить.
Недди был у соседей, помогал чинить забор. Я подобрала плащ. Носить его мне больше не хотелось. Дрожа от волнения, я направилась на ферму Торска.
Недди
Смеркалось, когда мы закончили чинить забор. Я пожелал доброго вечера Торску и проводил его взглядом. Он был хорошим человеком. Интересно, что бы он подумал, расскажи я ему, как шесть дней назад белый медведь зашел к нам в большую комнату и попросил отдать ему Роуз в обмен на здоровье Зары и богатство для всей семьи. Я представлял недоуменное выражение лица Торска. А потом он улыбнулся бы и сказал:
– Одна из твоих сказочек, да, Нед?
Звучало и правда как сказка, которую рассказывают детям зимним вечером у камина. Похоже на историю про Локки[9], превращенного в белого медведя, который требовал жизнь одной девушки в обмен на вечное счастье Мидгарда, мира людей. Такое на самом деле в обычной жизни не случается.
Я любил старинные волшебные истории, но в жизни мне не хотелось разговаривать с животными, которые приходят с таинственными просьбами в дождливые ночи. Такие приключения подходят для сказок, там и должны оставаться.
