Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра
Долго так сидела.
И еще сидела…
И еще… В густом тепле и тишине летнего дня. Даже бабочки не летали.
Думала обо всем и, будто бы, ни о чем. Пока не услышала шелестящие шаги.
Закачались розовые свечи иван-чая, и опять появился Томчик.
Он был не один.
Было словно два Томчика. Только тот, что двигался позади – повыше, постарше, и комбинезон с длинными, подвернутыми у щиколоток штанинами. Но волосы – такие же светлые и летучие. И лицо… если и не похожее на Томчика в портретном смысле, то выражением похожее очень.
Я понятия не имела, что у Томчика есть брат!
Оказалось – не брат.
– Вот она, – сказал Томчик спутнику. А мне спокойно и коротко объяснил: – Я пошел не домой, а к тебе. Сел на лестнице и стал ждать, когда ты придешь. А пришел вот он. И спросил: “Ты не знаешь Женю Мезенцеву?” Я сказал: “Знаю, идем”…
– Здравствуй, – сказал “не брат”. – Я Игорь Карцев.
Видимо, я глупо замигала, не поняла сразу. Игоря Карцева я представляла совсем другим: рыжеватым и круглощеким.
– Я с той квартиры, где ты жила раньше, – пришел он мне на помощь.
– Ох… да! Хорошо! Здравствуй… Что-то случилось? Ты меня искал?
– Искал… Я по порядку, ладно?
– Ладно… – Я опять что-то почувствовала . Что?
– Я принес монетку. У нас ремонт, вскрыли полы, и я ее сразу увидел… Вот, – Игорь протянул на ладони золотистый, не потускневший фунт стерлингов с острова Джерси.
– Ой… спасибо! – Я сразу поняла, что это хорошая примета. Будет у меня корабельная монетка вдали от этих мест. Память о прежнем и талисман.
– Спасибо, – сказала я снова. И глянула на кораблик сквозь глобус. Чтобы увидеть фрегат во всей красе, поздороваться, после длинной, почти в год, разлуки. И… как всегда в такие минуты: у сердца три редких толчка, а потом барабанная дробь.
– Игорь… это не та! Там был фрегат “Перси Дуглас”! А это…
Это была бригантина “Сэнчери”.
– Игорь, где ты ее взял?!
– М-м… – Он досадливо мотнул головой (и волосы разлетелись, как у Томчика). – Значит перепутали. В последний момент…
– Кто?.. С кем?..
Игорь Карцев сказал:
– С Пашкой…
Видимо, я сделалась какая-то “не такая”. Помню, что хлопнула губами, а выговорить ничего нее смогла. И Томчик милостиво пришел мне на помощь:
– Пашка прилетел еще вчера. Утром. Ты же сказала ему, что тебе совсем плохо. Он потом звонил, звонил, а телефон молчит. Он заставил отца купить билет, через его начальство, потому что трудно с билетами. И вот…
– Почему же он сразу ко мне-то не пришел!! – взвыла я.
– Он приходил, – сухо сообщил Игорь. – Но ты же сама велела передать соседке, что не желаешь его видеть.
– Я?! Его?!
– Да. Очкатого и лохматого. Тебя не оказалось дома, а она так сказала…
– Я же не про него!! Я же про Ста.. про другого, про Ника! И то нечаянно!..
– Он ведь не знал. Решил, что про него. И ничего не мог понять. Потом мы звонили от меня, а телефон молчит…
“Он был у меня в те проклятые полчаса, когда я ходила на почту! – прыгнули у меня мысли. – И когда приходил Томчик… Они могли даже встретиться… Не встретились… Почему я такая невезучая?”
Да разве невезучая?! Да тыщу раз наоборот!
– Где он?!
– У меня… Видишь ли, Женя, он не решился пойти к тебе снова. Вообще-то он храбрый, но тут… я его понимаю. Он попросил меня… Чтобы я узнал, в чем дело…
– Храбрый балда! – выдала я со счастливым стоном. – Бежим! – И рванула с пустыря к улице через заросли, напрямик. Воздух ровно свистел навстречу. Игорь и Томчик часто дышали позади. Наконец мы выскочили в переулок, а оттуда к трамвайной остановке.
Трамваев, разумеется, не было ни вблизи, ни в перспективе. Пришло время отдышаться. И я наконец запоздало удивилась:
– Игорь, а как вы познакомились? Где?
– Случайно, – разъяснил этот замечательный Игорь Карцев. – Он пошел от тебя на квартиру своей бабки. А дорога вела через улицу Машинистов, мимо нашего дома. Вернее, почти мимо. Пашка потом объяснил, что нарочно свернул: посмотреть, вспомнить… И тут же недалеко шел я, с сумкой, из булочной. А навстречу – двое, незнакомые. Ростом с меня, но широкие и крутые. Говорят: “У тебя, наверно, сдача осталась после магазина?” Я говорю: “Не для вас ведь…” И приготовился к бесславной гибели. Они ко мне, лапы растопырили… И вдруг один отлетает, красиво катится по асфальту, держится за копчик. Второй тоже летит и хватается за нос. А передо мной стоит еще один незнакомый, в очках. И говорит: “Ох, мне показалось, что ты – Томчик…”
– Со мной спутал, – сумрачно уточнил Томчик.
– Да, но тогда я не знал… Двое побежали вихляясь так, не торопясь. Я говорю: “Значит, ты нечаянно за меня затупился? Зря?..” Он говорит: “Почему зря?” И еще говорит: “Давай, я с тобой вместе пройдусь, на случай, если им снова захочется сдачи…” Мы пошли, он вдруг удивился: “В этом подъезде моя знакомая жила, Женя Мезенцева…” Ну, разговорились, я его к себе привел. Бабушка как узнала, кто он и откуда, сразу: “Я тебя никуда не отпущу…” Давай кормить-поить…
Я вспомнила бабушку Людмилу Георгиевну, вернее, телефонный разговор с ней. И поняла, что иначе эта бабушка поступить не могла…
Трамвая все не было.
– Игорь… Он надолго приехал?
Игорь Карцев глянул удивленно. Словно, я ляпнула что-то не то.
– Насколько я понял, насовсем.
– Как насовсем?! – я запнулась на ровном месте.
– Ну, так… – Игорь вдруг засмущался похоже на Томчика, когда тот готовил какое-нибудь откровенное признание. – Видишь ли, он сказал: “Всяких бестолковых мучач нельзя оставлять без присмотра…” Я, правда, не понял, о чем это…
Все он, конечно, понял! И видел, что я это знаю. И виновато сморщил нос – опять же похоже на Томчика. И сказал:
– Мы с ним долго говорили. Весь вечер и полночи… Иногда ведь бывает так: только-только познакомился с человеком, а кажется, что давным-давно.
Я знала, что так бывает. Помнила свое знакомство с Пашкой! Но эта мысль была мимолетной, потому что прыгал в голове отчаянный, радостно-недоверчивый вопрос:
– А с кем он жить-то будет? Вернутся родители?
– Он сказал, что с бабкой… Говорит: “Она, конечно, не сахар, но я-то с ней ладить умею”… Правда, пока она оказалась в деревне. Вернется на той неделе…
“Этого не может быть!.. Или… все-таки может?”
– Разве его бабушка здесь?! Не уехала с ними?!
– Нет. Не тот характер…
– А я ничего не знала! Бестолочь, не мог даже сказать!..
Кажется, я слишком шумно говорила, на нас оглядывались. Томчик Игоря и меня аккуратно потянул за рукава – в сторону от остановки. И там скучным голосом сказал:
– Ты даже глобус забыла на скамейке… На.
– Ой, правда… Спасибо, Томичек.
Он не ответил. Смотрел мимо меня и отдувал пролетающий у лица тополиный пух. Ветер, который гнал его, был довольно сильный, но теплый и ровный.
“Брамсельный ветер…”
Волосы двух похожих мальчишек струились по ветру, как светлые водоросли в быстром потоке.
– Ты и монетку забыла, – сказал Игорь. – Вот, возьми. Потом обменяешься с Пашкой на “Перси Дугласа”… – он снова держал “Сэнчери” на ладони.
Я аккуратно согнула его пальцы.
– Оставь. Сам обменяешься. Или сами решите, какая кому…
Он все понял.
– Правда? Спасибо…
Томчик смотрел странно: вроде бы и одобрял, но с печалью. Что за грусть, чем он недоволен? Ведь сразу видно, что за человек Игорь Карцев! Ведь и похож даже. Как брат!..
– Вон идет трамвай… – прежним невеселым тоном сообщил Томчик.
Чтобы встряхнуть его, я бодро сказала:
– Жаль, что нет с тобой револьвера. А то дал бы сейчас радостный салют.
Он впечатал в меня полный горького упрека взгляд:
– Какая радость? Ты же все равно уедешь!
– Кто? Я?!
“Мамочка, ты ведь простишь меня, да? Я отвратительная взбаломошная девчонка! Я не умею отвечать за свои обещания. Эгоистка! Я… да знаю, знаю, кто я такая!.. Но…”
Но что делать, если недавно расколотая на куски жизнь вдруг склеивается, как разбитая ваза в фильме, который пустили наоборот! Словно под взмахами волшебного крыла! И нет в этой склейке ни единой щелочки для прекрасного, чудесного, удивительного, но ненужного сейчас города Санкт-Петербурга! А есть солнце, весело орущие воробьи и полный тополиного пуха ветер…
5 сентября 2000 г. – 4 февраля 2003 г
