Р. Стайн - Возвращение мумии
Поразительнее всего была печать, запиравшая дверь — голова рычащего льва, отлитая из чистого золота. В свете прожекторов она сияла, подобно солнцу.
— Золото, оно мягкое, — сказал моему дяде один из рабочих. — Сбить такую печать — пара пустяков.
Дядя Бен положил на землю свой каменный молот. Долго смотрел на рычащую голову льва, а потом повернулся к нам.
— Они считали, что лев сможет отпугнуть взломщиков, — пояснил он. — Похоже, это и впрямь помогало. До сегодняшнего дня.
— Доктор Хассад, я должна сфотографировать момент снятия печати, — подошла к нему Нила. — Вы должны мне это позволить. Нельзя не запечатлеть столь ответственный момент.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Ну… хорошо, — согласился он.
Она благодарно улыбнулась и взяла камеру наизготовку.
— Спасибо, Бен.
Рабочие отошли назад. Один из них вручил дяде Бену молот и изящный инструмент, напоминающий скальпель хирурга.
— Эта честь принадлежит вам, доктор Хассад, — сказал он.
Дядя Бен поднял инструменты и подошел к печати.
— Когда я взломаю печать, мы откроем дверь и войдем в комнату, которую никто не посещал вот уже четыре тысячи лет, — провозгласил он.
Нила поднесла камеру к глазу, осторожно настраивая объектив.
Мы с Сари подошли к рабочим.
Золотой лев, казалось, засиял еще ярче, когда дядя Бен занес над ним свои инструменты. В туннеле воцарилась мертвая тишина. Я буквально чувствовал повисшее в воздухе напряжение.
Какой волнующий момент!
Я понял, что стою не дыша. Тихо, протяжно выдохнул и снова набрал в грудь побольше воздуха.
Взглянул на Сари. Она застыла на месте, нервно покусывая нижнюю губу, руки по швам.
— Кто-нибудь хочет есть? Может, ну ее? Пойдем лучше за пиццей! — спросил дядя Бен.
Мы все так и грохнули.
Такой уж он человек — мой дядя Бен: способен отколоть дурацкую шутку даже в самый волнующий момент своей жизни.
Снова воцарилась напряженная тишина. Лицо дяди Бена сделалось серьезным. Он снова повернулся к древней печати. Приставил к ней маленький скальпель. Затем он начал поднимать молот.
И тут чей-то голос прогремел:
— ПРОШУ, ДОЗВОЛЬТЕ МНЕ ПОКОИТЬСЯ С МИРОМ!
12
Я испуганно вскрикнул.
— ДОЗВОЛЬТЕ МНЕ ПОКОИТЬСЯ С МИРОМ! — повторил гулкий голос.
Дядя Бен опустил скальпель. Он повернулся, глаза его широко раскрылись от удивления.
Я понял, что голос доносится откуда-то сзади. Обернувшись, я увидел незнакомца, наполовину скрытого во мраке туннеля. Он приближался к нам твердым, размашистым шагом.
Это был долговязый мужчина, такой высокий, что ему приходилось горбиться в низком проходе. Совершенно лысый, если не считать бахромы волос за ушами, с тощим лицом и недружелюбной гримасой, застывшей на тонких губах.
Одет он был в идеально отутюженную куртку-сафари поверх рубашки с галстуком. Его маленькие черные глазки, похожие на изюминки, взирали на моего дядю с негодованием. Я задался вопросом, чем питается этот человек и питается ли вообще. Уж больно он был тощий — ни дать ни взять ожившая мумия!
— Омар!.. — начал дядя Бен. — Не ожидал, что ты вернешься из Каира.
— Дозвольте мне покоиться с миром, — повторил доктор Филдинг, на этот раз тише. — Это слова царевича Хор-Ра. Высеченные на древнем камне, что мы нашли месяц назад. Такова была последняя воля царевича.
— Омар, мы это уже проходили, — устало вздохнул дядя Бен. Он опустил молот и скальпель.
Доктор Филдинг протолкнулся мимо нас с Сари, словно нас тут и вовсе не было. Он остановился перед моим дядей и провел ладонью по своему лысому затылку.
— В таком случае, как же ты осмелился ломать печать? — спросил он сурово.
— Я ученый, — произнес мой дядя, отчеканивая каждое слово. — Я не могу позволить суеверию встать на пути открытия, Омар.
— Я тоже ученый, — отвечал доктор Филдинг, обеими руками затягивая на шее галстук. — Но я не желаю осквернять эту древнюю гробницу. Я не желаю идти против воли царевича Хор-Ра. Также я не желаю называть заклинание, высеченные иероглифами, пустым суеверием.
— Вот в этом мы с тобою расходимся, — мягко сказал дядя Бен. Он показал на четверых рабочих. — Мы потратили слишком много месяцев, слишком много лет, чтобы остановиться на пороге открытия. Мы пойдем дальше, Омар. Мы должны пройти остаток пути.
Доктор Филдинг пожевал губу. Он показал на дверь.
— Посмотри, Бен. Здесь те же самые иероглифы, что и на камне. То же предостережение. «Дозвольте мне покоиться с миром».
— Я знаю, я знаю, — нахмурился дядя.
— Предупреждение недвусмысленное, — горячо продолжал доктор Филдинг, глядя на моего дядю сузившимися глазками-изюминками. — Если кто-то нарушит покой царевича, если кто-то пять раз повторит древние слова, начертанные в гробнице — мумифицированный царевич вернется к жизни, горя жаждой мести тем, кто его потревожил.
От этих его слов я содрогнулся. И покосился на дядю Бена. Почему он никогда не рассказывал нам с Сари об угрозе царевича? Почему ни словом не обмолвился о предостережении, найденном ими на древнем камне?
Быть может, он не хотел нас пугать?
Быть может, боялся сам?
Нет. Не может быть.
Он совсем не казался испуганным теперь, во время спора с доктором Филдингом. Они явно спорили об этом и прежде. И я видел, что доктору Филдингу ни за что не отговорить моего дядю от намерения взломать печать и войти в гробницу.
— Я тебя в последний раз предупреждаю, Бен… — произнес доктор Филдинг. — Ради всех нас… — Он махнул рукой в сторону рабочих.
— Суеверие, — отвечал дядя Бен. — А суеверия меня не остановят. Я ученый. — Он снова поднял скальпель и молот. — Печать будет сломана.
Доктор Филдинг возмущенно всплеснул руками.
— Я в этом не участвую, — заявил он. Он отвернулся от дяди Бена, едва не стукнувшись головой о потолок туннеля, поспешил прочь, что-то бормоча себе под нос, и вскоре исчез в темноте.
Дядя Бен сделал несколько шагов ему вслед.
— Омар? Омар!
Но шаги доктора Филдинга уже затихали вдали — он шел к выходу из пирамиды.
Дядя Бен со вздохом наклонился ко мне.
— Не доверяю я этому человеку, — прошептал он. — Он ведь не из-за старых суеверий так переживает. Он открытие мое хочет присвоить. Потому-то и надеялся уговорить меня не открывать дверь.
Я не знал, что и ответить. Дядины слова меня испугали. Я-то думал, что у ученых есть незыблемые принципы относительно чужих открытий.
Дядя Бен шепнул что-то Ниле. После чего подошел к четверым рабочим.
— Если кто-то согласен с доктором Филдингом, — сказал он им, — можете уйти прямо сейчас.
Рабочие переглянулись.
— Наверняка все слышали о предостережении на двери погребальной камеры. Я не хочу никого загонять туда против воли, — продолжал дядя Бен.
— Но мы так усердно работали, — произнес один из мужчин. — Мы не можем все бросить. У нас нет выбора. Мы обязаны открыть эту дверь.
На лице дяди появилась улыбка.
— Согласен, — сказал он и снова повернулся к золотой печати.
Я взглянул на Сари и обнаружил, что она давно уже таращится на меня.
— Гейб, если ты испугался, папа охотно позволит тебе уйти, — прошептала она. — Не стесняйся.
Она никогда не уймется!
— Я остаюсь, — шепотом ответил я. — Но если хочешь, чтобы я проводил тебя обратно в палатку — только скажи.
Громкое «КЛИНК!» заставило нас обоих снова повернуться к двери. Дядя Бен сбивал золотую печать. Нила держала фотоаппарат наготове. Рабочие напряженно застыли, наблюдая за каждым движением дяди Бена.
Дядя Бен работал медленно, аккуратно. Он поддел скальпелем древнюю печать и осторожно пытался ее отбить.
Через несколько минут печать упала ему в руки. Нила деловито отщелкивала снимок за снимком. Дядя Бен осторожно передал печать одному из рабочих.
— Это не подарок на Рождество, — снова пошутил он. — Я приберегу ее для своего камина!
Все засмеялись.
Обеими руками дядя Бен взялся за край двери.
— Я пойду первым, — объявил он. — Если через двадцать минут не вернусь, можете сказать, что доктор Филдинг был прав!
Снова всеобщий смех.
Двое рабочих подошли к дяде Бену, чтобы помочь ему с дверью. Они уперлись в нее плечами и поднатужились.
Дверь не поддавалась.
— Пожалуй, петли давненько не смазывали, — прокомментировал это дядя Бен. — Шутка ли — четыре тысячи лет назад.
Еще несколько минут они осторожно орудовали киркой и зубилом, высвобождая дверь. Затем они предприняли вторую попытку, упершись в тяжелую дверь плечами.
— Да! — вскричал дядя Бен, когда дверь сдвинулась на дюйм.
Потом еще на дюйм. И еще на дюйм.
Все подались вперед, горя желанием заглянуть в древнюю гробницу.
Двое рабочих переместили тяжелые прожектора, направив их в дверной проем.
