Никита Марзан - Приключения Корзинкиной
— А может, зря мы купили ей компьютер? — сказал папа, — играла бы и дальше в куклы. До пенсии. Главное, чтобы она была доброй.
— Если хочешь, чтобы она была добрая, — сказала мама, — съешь печенье из этого блюдечка. Завтра она посмотрит, а блюдечко пустое, значит, злые духи поели. И положит новое печенье.
— Ладно, — сказал папа, хрустя печеньем, — буду злым духом. Я люблю печенье.
Глава 16
— Я все слышал, — проверещал Дрын-Дыр, как только Корзинкина вошла в свою комнату.
— И что ты слышал? — спросила Корзинкина.
У нее было хорошее настроение. Эх, сейчас бы поваляться в кровати. А впереди еще целый вечер.
— Я про компьютер, — сказал Дрын-Дыр, — сама ты ему не научишься.
— Ты шпион, — сказала Корзинкина, — ты подслушивал наш разговор с папой?
— Скажи мне спасибо, — сказал Дрын-Дыр, — что я вовремя услышал.
— Дрын-Дыр, не лезь не в свое дело.
— Как хочешь, могу не лезть, — оскорбился Дрын-Дыр.
— Вот и не лезь, — Корзинкина легла на кровать и посмотрела на потолок.
Вот жила она безо всякого компьютера, горя не знала. А пока ему научишься — сто лет пройдет. У всех ребят компьютеры, а Корзинкина, как белая ворона. Такую ворону Корзинкина видела в музее. Белая ворона сидела рядом с другими воронами, но было видно, что все вороны сидят вместе, а белая ворона сидит одна. Во так и Корзинкина всегда одна. И что с этим поделать?
— А ничего не делать, — сказал Дрын-Дыр, который читал мысли Корзинкиной, которые текли по потолку, как реклама пиццы, — плюнь на всех и люби себя. И меня. А на остальных плюнь. А особенно на Принца.
— А ну брысь отсюда, — подскочила Корзинкина, — Принц — герой.
— Герой должен быть богатым, — сказал Дрын-Дыр и покрутил медным пузом, покрутил так, чтобы был слышен звон монеток, — а Принц нищий. У него кроме тупого меча и кривоногой клячи ничего нет. А я богатый. Я могу купить все, что захочу. И тебе тоже могу купить все, что ты захочешь, но не куплю, потому что я копилка, а не дырявый карман Принца.
— Ты просто жадина, — сказала Корзинкина.
— Если хочешь обзываться — пожалуйста, — сказал Дрын-Дыр, — только кто тебе с компьютером поможет?
— Уж не ты ли?
— Я, — сказал Дрын-Дыр.
— Ты же древний, — сказала Корзинкина, — а древние в компьютерах не понимают.
— Дура ты Корзинкина, — сказал Дрын-Дыр, переходя на шепот, — компьютеры были всегда, даже в древности. Только это тайна.
— Тоже мне тайна, — фыркнула Корзинкина, — сам придумал и тайна. У меня миллион таких тайн, про которые никто не знает. И еще могу миллион придумать.
— Я ничего не придумывал, — сказал Дрын-Дыр, — компьютеры появилась раньше человека. Но об этом никто не знает.
— И даже папа? — спросила Корзинкина.
— И папа Кор, — сказал Дрын-Дыр, — и дедушка Кор, оба не знают. И мама твоя не знает. И Светлана Петровна не знает. И Анциферова Людмила не знает. И Емельянов Виктор не знает. И Захаров Илья не знает. И Ивина Ирина не знает.
— А Принц? — спросила Корзинкина.
— И Принц не знает, — сказал Дрын-Дыр, — и Конь не знает. И свинья не знает.
— Какая свинья? — удивилась Корзинкина.
— Любая, — сказал Дрын-Дыр, — любая свинья, какую ни возьми.
— А причем тут свинья? — не поняла Корзинкина.
— Ну не хочешь свинью, пусть будет таракан, — сказал Дрын-Дыр, — таракан тоже не знает.
— Да ну тебя, — отмахнулась Корзинкина, — болтун.
— Ну как ты? — в комнату вошла мама. Она была в нарядном платье, и от нее пахло духами.
— Я нормально, — сказала Корзинкина, — а чего ты такая нарядная?
— Мы с папой идем в театр. А ты что будешь делать?
— Компьютер осваивать, — сказала Корзинкина.
— Молодец, — мама поцеловала Корзинкину, — я горжусь тобой. Потом меня научишь?
— А ты разве не умеешь? — не поверила Корзинкина.
— Я скажу честно, я печатаю двумя пальцами, — сказала мама, — и никак не могу научиться печатать десятью, а жаль.
— Денежку дайте, — тихо заныл Дрын-Дыр, — я за денежку чему угодно научу. Хоть двадцатью пальцами печатать. Снимайте туфли.
— Я сама маму научу, — Корзинкина отпихнула Дрын-Дыра в сторону, — двадцатью пальцами.
— Спасибо, — мама обняла Корзинкину, и вышла из комнаты.
— Ну, и родители у тебя, — сказал Дрын-Дыр, — бросили ребенка в трудную минуту и в театр поперлись.
Корзинкина схватила Дрын-Дыра и засунула его в самый дальний угол письменного стола.
— Ловко ты с ним, — восхитился Принц с крышки компьютера, — он такой злой.
— Он злой, ты добрый, — сказала Корзинкина, — а я никакая, ни злая, ни добрая. И это ужасно.
Глава 17
Учительница Светлана Петровна стояла перед зеркалом и любовалась своим новым костюмом для аэробики. Какой это был костюм?
Потрясающий:
— черные глянцевые брюки сидели как влитые.
— миленький фиолетовый топик на тонюсеньких бретелечках.
— на топике желтые вставочки и серебряные полосочки.
— на голове ярко-желтая банданка.
— а самое главное это шелковистые перчатки.
— перчатки начинались выше локтя и сбегали по руке, туго обтягивая запястье.
Волосы Светлана Петровна были скручены в тугой хвост, а над банданкой распушилась пшеничная челочка. С нынешнего года в школьную программу включили аэробику. А что такое аэробика? Аэробика — это движение. А без движения первоклашки — как сонные мухи.
У них и:
— память ухудшается,
— работоспособность падает,
— теряется внимание,
— нарушается осанка,
— голова наклоняется.
И вот тогда нужно срочно включить громкую бодрую музыку и подвигаться.
И не просто подвигаться, а попрыгать.
И не просто попрыгать, а потанцевать.
Это и красиво и полезно.
Светлана Петровна просто обожала аэробику и хотела научить аэробике первоклашек, которые кроме компьютерных игр ничего не умеют, траля-ля-ля-ля-ля.
Светлана Петровна запрыгала перед зеркалом, громко напевая:
В нашем классе
Нет лентяев,
Только Вася
Николаев.
Он приходит на урок,
Засыпает, как сурок.
Лодырь,
Лодырь,
Лежебока,
Проворонил
Три урока,
На четвертый
Опоздал,
Пятый
Где-то пропадал,
На шестом
Мешал
Учиться,
На седьмом
Ходил
Лечиться,
На восьмом
Играл в футбол,
На девятый
Не пришел.
На десятом корчил рожи,
На четырнадцатом
Тоже,
На двадцатом
Видел сон,
На тридцатом
Выгнан
Вон.
Тут в дверь позвонили, и Светлана Петровна перестала прыгать. И вообще захотела испариться из квартиры. У Светланы Петровны были очень строгие соседи. Они не любили когда у них над головой кто-то прыгает. А Светлана Петровна прыгала целый час. И еще бы прыгала, если бы не звонок.
— Допрыгалась, — поругала себя Светлана Петровна, — ох, и скандал сейчас начнется. Светлана Петровна поправила сбившуюся челку и открыла дверь.
На пороге стояла мумия. На ней была старая лисья шуба, лысая голова повязана шарфом, а на ногах были коньки.
— Можно войти, Светлана Петровна? — спросила мумия и постучала коньками, — вернее, въехать?
— Куда въехать? — Светлана Петровна чуть не упала от удивления.
— К тебе, Петровна, — сказала мумия, — я твоя родная прабабка. Пра-пра-пра-пра-прабабка, мне сто миллионов лет в обед.
— Ничего не понимаю, — Светлана Петровна потерла лоб, — какая пра-пра-прабабка? Откуда?
— Из Египта, — сказала мумия.
— У меня не убрано, — сказала Светлана Петровна, — я гостей не ждала.
— А я не гость, я родня. Я тут жить буду.
— Но у меня всего одна комната, — сказала Светлана Петровна, — мне и самой тесно.
— Нам хватит, — сказала мумия.
— Эта не просто комната, — сказала Светлана Петровна, загибая пальцы:
— это моя спальня,
— это мой кабинет,
— это моя гостиная
— и это мой физкультурный зал.
— А теперь это зал для придворных дам, — гордо сказала мумия, — в Египте я была придворной дамой и все мы жили вместе. Вместе ели, вместе мылись, вместе спали и даже играли вместе на бамбуковых дудках. У тебя есть бамбуковая дудка?
— У меня нет дудки, — сказала Светлана Петровна, — и у меня нет пра-пра-пра-прабабки.
— А вот это ты видела? — мумия достала из шубы кусок пожелтевшего пергамента, — тут написано, что я, мумия, была придворной дамой, в долине Великого Нила. Ты читать умеешь?
— Умею, — сказала Светлана Петровна, — я учительница.
На этом желтом куске тростниковой бумаги были нацарапаны древнеегипетские слова. Они были похожи на трещинки на потолке, выстроенные в один ряд.