Никита Марзан - Приключения Корзинкиной
— А мне еще в детском саду компьютер купили, — сказала Ивина Ирина, — и даже получше, чем Корзинкиной.
— Это вообще китайская мыльница, — согласился Захаров Илья, — и цвет дурацкий.
— Сам ты дурацкий, — вспыхнула Корзинкина, — не понимаешь ничего, балбес.
— Чего? — изумился Захаров Илья и спрыгнул с качелей.
А Ивина Ирина стала хохотать, как сумасшедшая. И даже пополам перегнулась. И даже мобильник выронила.
— Кто это балбес? — наступал Захаров Илья, — повтори.
Корзинкина посмотрела на свои окна. Нет, мама не видит. А папа еще в магазине.
— Да он просто дебил, — сказал басом Дрын-Дыр, — а ты, Принц, чего молчишь?
— Чтобы отрубить голову, слова не нужны, — сказал Принц и выхватил из ножен свой меч
— Слышишь, Ивина? — остановился Захаров. — Корзинкина разными мужскими голосами говорит? И дебилом обзывается.
— Да мне фиолетово, — Ивина крутила в руках поднятый с земли телефон, — у меня мобильник треснул. Ну-ка, позвони мне.
— Не могу, — Захаров держал Корзинкину за карман и за рукав, — она сбежит.
— Ну и пусть валит, — сказала Ивина и стала трясти телефон, — блин, ну неужели накрылся?
— Как это валит? — насупился Захаров Илья, — а за балбеса кто мне ответит?
— А если она сейчас комп с перепугу уронит? — сказала Ивина Ирина.
— А ты подержи комп, — сказал Захаров Илья, — я ей пинка под зад дам.
И тут Дрын-Дыр громко щелкнул клыками.
— Ой, — крикнул Захаров и затряс укушенным пальцем, — Корзинкина кусается.
— Так тебе, Захаров, и надо, — насмешливо фыркнула Ивина Ирина, — с маленькой девочкой справиться не можешь. Зря я с тобой гулять поперлась, только мобильник разбила.
— Ну и сидела бы дома, — огрызнулся Захаров.
Он подул на укушенный палец и пошел прочь. Ивина в другую сторону. Корзинкина стояла на месте и переводила дух.
— Чего же ты ему, герой, голову не отрубил? — насмешливо спросил Дрын-Дыр у Принца.
— Не успел, — сказал Принц, — ты помешал.
— Ах, ты мой сахарный, ах, ты мой сладкий, — дразнил Принца Дрын-Дыр, — красавчик, мой, душка. С сабелькой карамельной.
— Прекрати, Дрын-Дыр, — возмутилась Корзинкина, — как тебе не стыдно.
— Ты забыла, что я спас тебя? — гордо напомнил Дрын-Дыр, — а твой Принц ни на что не годится.
Глава 14
— Что так долго? — спросила мама из ванной. Она красила волосы, — купили компьютер?
— Купили, — кивнула Корзинкина и повернулась к маме, — вот.
— Ого, — удивилась мама, — а почему он не в коробке?
— Коробку мыши съели, — сказала Корзинкина.
— Ой, — вздрогнула мама и мазнула краской по уху, — не говори под руку, Корзинкина.
— А я бы покрасила волосы в розовый цвет, — мечтательно сказала Корзинкина.
— Вырастишь — покрасишь, — сказала мама, пряча голову под косынкой, — а где ты папу потеряла?
— Я тут, — сказал папа, входя в прихожую, — не можете без меня, да?
— Не можем, — сказала мама, — и без Корзинкиной мы не можем.
— И без тебя, мама, мы тоже не можем, — сказала Корзинкина.
— Слушайте, давайте обнимемся, — предложил папа, — и вместе порыдаем.
Они обнялись.
— Папа, ты нашел шнурки? — спросила Корзинкина.
— Да, представь себе, нашел, — папа гордо взъерошил волосы, — и вот как это было. Подошел я к магазину и вижу, стоят наши лыжи у стенки. Стал я отвязывать шнурки и слышу, кто-то сзади стоит и бормочет. Не пойму что бормочет, но голос низкий такой, как гудок у парохода. И бормочет.
— Как бормочет? Во так? — и Корзинкина забормотала:
Две вороны крутят бочку,
Чтоб достать оттуда дочку,
Только дочка не выходит,
Кто остался, тот и водит.
— Или может так? — перебила бормотание Корзинкиной мама и затараторила:
Плыл по морю чемодан
В чемодане был диван
На диване ехал слон
Кто не верит — выйди вон.
— Нет, и не так, — сказал папа и сказал низким-пренизким голосом:
Бегал заяц по болоту,
Он искал себе работу,
Да работы не нашел,
Сам заплакал и пошел.
— А что было потом? — спросила Корзинкина.
— Оглянулся я — сказал папа, — и вижу, стоит этот самый заплаканный заяц.
— Кто? — вздрогнула Корзинкина.
Мама незаметно пихнула папу, чтобы он не пугал Корзинкину.
— Корзинкина будет ученым — археологом, — сказал папа, — она должна быть смелой. Вот если бы я был трусом, то умер бы на месте, а я не умер. Я даже с ним разговаривал.
— С кем? — спросила мама.
— С зайцем. С заплаканным.
— А почему он заплаканный? — спросила мама, — говори быстрее, мне краску с волос смывать пора.
— Ему нужны лыжи, — сказал папа, — он в снег проваливается.
— И ты, конечно же, дал ему свои лыжи? — спросила мама.
— Я, конечно же, дал, — сказал папа, — и свои лыжи и Корзинкиной.
— А зачем ему четыре лыжи? — спросила мама.
— У него четыре лапы, — сказал папа, — он же заяц. Теперь у меня нет ни шнурков, ни резинок.
— В чем ты пойдешь на работу? — спросила мама.
— В валенках Ермака, — сказал папа, — в этих валенках Ермак всю Сибирь завоевывал. А мне до работы два шага. Корзинкина, пойдем ко мне в кабинет.
— Только недолго, — сказала мама, — мне голову мыть одна минута. А потом сразу за стол. Ясно?
— Ясно, ясно, — и Корзинкина вприпрыжку поскакала в папин кабинет.
Папин кабинет это самое удивительное место на свете.
— во-первых, в кабинете есть круглое окно, как большая подзорная труба. Из него видна Африка и Северный Полюс. В Африке сейчас крутилась пыльная буря, и ничего не было видно. Только летающий желтый песок.
А на Северном Полюсе стояла отличная погода. Яркое солнце, белый снег и синий лед. А во льду много дырок, это полыньи. И из них выпрыгивали толстые полярные тюлени. Они охотились на рыбу, а теперь отдыхают на льду, похлопывая свои рыжие бока мокрыми резиновыми ластами.
А ночью на Северном Полюсе сверкает Северное сияние.
— во-вторых, письменный стол папы забит всякими интересными находками, ну, например, наконечники медных копий, бусы из первобытной смолы, детские игрунки из вулканической лавы.
— в-третьих, на полках стоят коробки с разными зернами, которым миллион, а еще банки с пауками, червями и бабочками. И это не обычнее пауки, черви и бабочки, а страшные доисторические чудовища с острыми жалами, уродливыми крыльями и длинными языками.
— Вот что, Корзинкина, — сказал папа, — наконец-то мы купили тебе компьютер.
— Ага, — сказала Корзинкина.
— Но обучать тебя компьютеру нам некогда, — сказал папа, — мы с мамой работаем. Ты сама как-нибудь с компьютером, ладно?
— Я попробую, — пообещала Корзинкина.
— Молодец, — сказал папа, — если не получится, скажи.
Глава 15
Мама достала из духовки противень с запеченной уткой и яблоками.
— Ух, ты, — восхитился папа, — и когда ты только ее приготовила?
— Вас полдня не было, — напомнила мама.
— Мы путешествовали в каменный век, — сказал папа и с шумом втянул воздух, — ах, как я люблю жареную утку.
— А я не люблю жареную утку, — сказала Корзинкина, отодвигая тарелку, — потому что раньше она была живая. И теперь мне ее жалко.
— Понимаю, — сказал папа, положив в свою тарелку кусочек утки, — просто ты не знала, что утка на самом деле сделана из колбасы.
— Не может быть, — удивилась Корзинкина, — разве уток делают из колбасы?
— Конечно, — кивнул папа, — тех, что продают в магазинах, делают из колбасы. И уток, и кур, и коров, всех-всех. Коров делают из говяжьей колбасы, а свиней из свиной. Эта утка тоже из колбасы, только из утиной.
— А так похожа на утку, — Корзинкина невольно сглотнула слюну, — мам, а ножку утиной колбасы можно?
— Уже кладу, — сказала мама и положила Корзинкиной громадный кусок жареной утки. И целую гору печеных яблок.
После обеда папа сказал — чур, я мою посуду.
По выходным папа всегда мыл посуду. Папа говорил, что пещерные люди мыли свои первобытные кувшины и каменные ножи, чтобы прогнать злых духов.
Поэтому Корзинкина всегда оставляла на столе блюдечко с накрошенным печеньем. Она кормила злых духов. А то злые духи летают — летают и нигде ни крошки. А тут стоит блюдечко с печеньем.
— Корзинкина — добрая, — сказала мама, — она всех жалеет. И жареных уток и злых духов.
— Да, — сказал папа, ловко орудуя щеткой и мыльными растворами для посуды, — она всех жалеет. И даже нас. Сказала, что компьютеру научится сама.
— Она становится взрослой, — улыбнулась мама, — и скоро утиной колбасой ты ее не проведешь.
