Алексей Коробицин - Тайна музея восковых фигур
— Этот билет продан за несколько минут до убийства. Он предпоследний.
— Предпоследний? — спросил я. — А где же последний?
Карриган пожал плечами.
— Кто его знает… Его не оказалось в урне. Но он продан.
— И, вероятнее всего, убийце, не так ли? — спросил Джо и, не ожидая ответа, задал еще вопрос: — Скажите, Карриган, а наша прекрасная итальянка не помнит, случайно, кому она его продавала?
Ответ Карригана был совершенно неожиданным.
— Помнит, — сказал он тихо и вздохнул, — женщине…
Джо хмыкнул:
— Вот так история! Выходит, что преступление могло быть совершено женщиной.
— Чепуха! — махнул рукой Карриган и насупился. — Она не могла нанести такого удара…
— Конечно, — поддержал я его. — И потом, данные экспертизы: следы и так далее…
— Да нет… — Карриган поморщился. — В том-то и дело, что экспертиза не утверждает, что убийца был мужчиной. Нечетки следы обуви, не удалось установить точно размер шага.
— Как же так? А мужские перчатки?.. И потом, сила удара…
Карриган лишь пожал плечами. И я понял, что оспаривать заключение судебной экспертизы не было никаких оснований.
— Кассирша хорошо видела ее руки, — продолжал полицейский инспектор. — Окошко в кассе маленькое и расположено низко. Она говорит, что предупредила посетительницу о том, что в музее скоро будет перерыв, и хорошо запомнила дешевый модный браслет «змейка» на руке с небрежно накрашенными ногтями.
— Скажите, Карриган, как вы представляете себе это дело? — спросил Джо, внимательно разглядывая старый телефонный аппарат.
Карриган ответил с готовностью:
— Я изложу вам самую простую и, по-моему, самую вероятную версию. Безусловно, преступник знал, что каждый понедельник хозяин музея относит в банк выручку за неделю. Мало того, он знал, что швейцару часто доверяют ключи от кабинета. Есть все основания предполагать, что убийца и жертва знакомы — мексиканец работал в музее около пятнадцати лет и, конечно, знал чуть ли не всех служащих Кони-Айленда, да и его все знали. Возможно также, что преступник заранее рассчитывал на помощь своего знакомого швейцара. Об этом мог бы свидетельствовать тот факт, что он пришел в музей без оружия… Итак, в день убийства преступник находился где-то недалеко от музея — вероятно, на работе. Незадолго до перерыва в музей вошла женщина, его сообщница. Наверно, швейцар ее предупредил, что музей скоро закрывается на обед. Очень возможно, что она ответила, что побудет до закрытия, а затем вернется после перерыва. Поэтому у нее не надорвали билет. Она обошла музей и, убедившись, что посетителей там не осталось, вышла и подала знак сообщнику. Предварительно надев перчатки, преступник вошел в музей, спокойно закрыл за собой дверь и поднялся к знакомому швейцару, которому предложил участвовать в «деле». Но они что-то не поделили, и между ними произошла схватка, в результате которой швейцар свалился с лестницы, — это подтверждает судебно-медицинская экспертиза. Бандиту стало ясно — швейцар выдаст его. За попытку к ограблению его ждет суровая кара. Тогда он решает «убрать» мексиканца и самостоятельно довести до конца задуманное ограбление музея. Он хватает валявшийся тут же кусок мрамора и бьет им швейцара по голове. Лабораторное исследование подтверждает, что убийца оставил следы перчаток — мелкие ворсинки — на том куске мрамора, которым был убит сторож. Затем преступник берет из кармана своей жертвы ключи. На них он тоже оставил следы своих перчаток… Возбужденный, он поднимается по лестнице и вдруг снова видит свою жертву! Она стоит как ни в чем не бывало. Нельзя забывать, что убийца находился в состоянии крайнего нервного напряжения. Мы знаем случаи, когда люди, совершив убийство, продолжают бесцельно убивать, разрушать вещи, ломать мебель. Такое состояние психиатры называют патологическим аффектом и даже на этом основании требуют признать преступника невменяемым. Одним словом, ничего нет удивительного в том, что убийца в слепой ярости ударил куклу и разрушил ее. Экспертиза подтверждает и эту версию — кукла была сброшена с лестницы ударом кулака, защищенного перчаткой.
Дальше, бандит ищет кабинет хозяина музея, где, как он знает, находятся деньги, и оставляет за собой многочисленные следы. Он нервничает, повсюду натыкается на кукол, которых путает с живыми людьми и, конечно, — Карриган бросил на меня быстрый взгляд, — конечно, теряет самообладание. Это естественно… Наконец он находит вот эту самую дверь и открывает ее взятым у сторожа ключом. Но сейф он даже не пытается открыть — внизу раздаются удары в дверь. Преступник собирается выпрыгнуть в окно кабинета, но внизу слишком много народу. Удары в дверь становятся все настойчивее. Тогда он решает бежать и мечется от окна к окну, пока не находит такое место, где внизу никого не видно. Здесь он сбрасывает окровавленные перчатки, с трудом протискивается наружу и прыгает со второго этажа. Затем преступник бежит по аллеям парка, исчезая в густой пелене дождя. Бегущий под ливнем человек не привлекает ничьего внимания. По пути он выбрасывает связку ключей, взятую у швейцара, — единственное, как он думает, свидетельство преступления.
Карриган откинулся в кресле.
— В этой версии каждое движение убийцы подтверждается предварительными данными судебно-медицинской экспертизы и лабораторным исследованием вещественных доказательств. Кстати — вы должны помнить, Джо! — приблизительно то же самое я рассказывал вчера репортерам газет.
— А не кажется ли вам слишком… ну… рискованным, что ли, или легкомысленным это преступление? Ведь бандит действовал очень грубо! — заметил я.
— Да, но, как я говорил, сначала бандит не собирался кого-нибудь убивать. Он рассчитывал на помощь швейцара. А в остальном его действия типичны для непрофессионального преступника, — вздохнул Карриган, — и потому труднее вести расследование.
Вероятно, у меня было очень удивленное лицо, потому что Джо вмешался:
— А вы объясните ему, почему. Объясните, старина!
— Да, конечно! — спохватился Карриган. — Видите ли, дело в том, что профессиональные преступники, помимо своей воли, со временем вырабатывают определенный стиль преступления. Если бы сейф, например, был вскрыт при помощи особого инструмента, известного под названием «балерина», то скорее всего это сделали бы…
— …парни из банды Тома Сильвера, конечно! — прервал его Джо.
— Совершенно верно, Джо. Но они работают в кожаных перчатках и, уж во всяком случае, не стали бы пускать в ход камень в качестве оружия. Или еще: любой профессионал немедленно покидает место преступления и почти всегда скрывается в сторону, противоположную своему дому. Но среди тех чудовищных нелепостей, которые совершают непрофессиональные преступники, одна из самых распространенных — не менять ни работу, ни местожительство.
— Но убийца Монтеро все же действовал в перчатках..
— А! — презрительно сморщился Карриган. — Белые нитяные перчатки из тех, что носят на парадах солдаты, в ресторанах — официанты и в торжественных случаях — полицейские. Это самые дешевые перчатки, какие только имеются в продаже. Как раз этот факт подтверждает мое мнение, что преступник не профессионал. В наше время любой школьник знает, что бандиты обычно действуют в перчатках. Но слепое подражание всегда показывает на отсутствие ума или опыта… или того и другого! Впрочем, я думаю, что очень скоро мы сможем убедиться в правильности моей версии.
Итак, оставалось ждать ареста обложенного со всех сторон убийцы. Дело складывалось совсем неинтересно — обычное убийство ради грабежа, грубое и пошлое, без каких-либо тонких психологических мотивов. Это же обыкновенный уголовный репортаж, который к тому же я и написать-то не сумею как следует. Вряд ли разговор с убийцей даст что-нибудь интересное. Да. Кажется, я влип в историю…
Я посмотрел на Джо.
Он как-то вяло продолжал разговор с Карриганом:
— Вы, конечно, уже допросили свидетелей?
— Да. Ничего интересного. Вдова — типичная жительница Латинского квартала. За всю жизнь так и не научилась как следует говорить по-английски. Уверяет, что накануне убийства видела из окна своего мужа с какой-то женщиной маленького роста, которая разговаривала, размахивая руками, как итальянка…
— Мисс Паризини? Кассирша? — Джо широко раскрыл глаза.
Карриган усмехнулся, отрицательно покачал головой.
— Я и сам так подумал. Ведь мисс Паризини тоже размахивает руками, когда разговаривает. Но вдова говорит, что ясно видела рядом с мужем какую-то коротышку. А женщины, как известно, редко ошибаются в определении роста и одежды своих сестер. Она его, конечно, спросила, кто это был, но он только махнул рукой.
— Кто же это был? — настаивал Джо.
— Не знаю, Джо. Пока не знаю. И не думаю, что сейчас нас это должно занимать. Нельзя разбрасываться. Вы же знаете, что всякое расследование ведется по спирали, то есть начиная с места преступления и постепенно расширяя поле деятельности. Иначе мы будем гоняться за призраками и упустим дичь из-под носа. Да и мало ли с кем мог говорить Монтеро? Его ведь на своей улице знал каждый мальчишка…
