Роберт Стайн - Я живу в твоем подвале!
— Не так уж это и больно, — сказал он.
Я повернулся к маме.
— Ты же не позволишь ему это сделать?! — потребовал я.
Она потрепала меня по плечу.
— Доктору лучше знать. Доктор Бейли — очень хороший врач. Очень опытный.
Доктор кивнул.
— Я кучу мозгов поудалял, — сообщил он мне. — Хвастаться не хочу, но тем не менее…
— Можно мы с мамой вместе все обсудим? — спросил я, пытаясь потянуть время. Может, мы зайдем завтра? Я отлично себя чувствую. Да — да, правда. По правде говоря, я себя потрясающе чувствую!
Доктор опять почесал лысину.
— А это идея, — сказал он маме. — Почему бы вам не позвонить мне завтра? Тогда и назначим дату выноса мозга.
ЧТО?!
Выноса мозга?!
Я вскочил из кресла и пулей вылетел за дверь. Я даже не стал дожидаться маму. Даже не попрощался. Просто сбежал.
Мама последовала за мной в комнату ожидания.
— Марко, это было очень грубо, — укорила она меня.
— Мне дороги мои мозги! — со злостью ответил, я не сбавляя шаг. Проходя мимо икающей девочки, я сказал ей «пока».
— ИК! ИК! ИК! — ответила она. Думаю, ее проблемы усугубились!
— Докторам лучше знать, — сказала мама, едва поспевая за мной.
Я залез в машину и уселся, скрестив на груди руки.
— Все со мной в порядке, — процедил я сквозь зубы. — Мои мозги совершенно нормальные. Я никогда больше не увижу Кейта. Он исчез навсегда.
И конечно же, я ошибался.
14
— Мама сказала, чтобы я не переживал из — за возможной потери мозгов. Она сказала, что мы подождем несколько дней, а там уж решим, что делать.
От этого я испытал огромное облегчение.
Этим же вечером я долго возился с домашкой на компьютере. Мисс Мозли на сей раз дала нам творческое задание: надо было написать историю от имени кого — то другого.
Я решил описать самый обычный день с точки зрения Тайлера. Это ведь забавно — попробовать представить, что творится в голове у собаки.
У собаки «ай — кью» — примерно десятка. Это я узнал из одной научной передачи по телеку. Десять — не слишком — то высокий уровень. С десятичным «ай — кью» очень многое кажется совершенно непонятным. От того — то на Тайлеровой морде постоянно ошарашенное выражение.
Вот почему он может добрых десять минут обгавкивать пластиковый мусорный пакет.
Я склонился над клавиатурой и увлеченно печатал. Работа спорилась. Так — то я не в восторге от письменной работы, но это задание было и впрямь прикольное.
Когда зазвонил телефон я застонал, но продолжал печатать. Я ждал, что мама возьмет трубку, но она не брала.
Я встал и прошел к телефону на прикроватном столике. Шею сзади будто холодом сковало.
Неужели это он, Кейт?
Я вспомнил день, когда он позвонил впервые. День, когда меня ударили по голове.
Моя рука вцепилась в трубку, но я не поднял ее. Я был просто не в силах это сделать. Не хотел я больше с ним разговаривать. Мне хотелось, чтобы он исчез.
После шестого звонка я все же поднес трубку к уху:
— Алло?
— Здорово, Марко. Это я.
Новая волна холода пробежала по спине. А потом я узнал голос.
— Джереми?
— Ага. Привет. Что там с тобой?
— Джереми? — повторил я.
— Да. Ты там в порядке, Марко? Я просто беспокоюсь, как твои дела.
— О, я в порядке, — сказал я, опускаясь на край постели. — Чувствую себя нормально. Я тут над творческим заданием работаю.
— Ага, я тоже, — ответил Джереми. — А ты от чьего лица пишешь?
— Моей собаки.
— А я от лица моего кота! — засмеялся он.
— Думаешь, все в классе напишут о животных? — спросил я. — Вот будет умора.
Мы еще немножко поговорили обо всякой ерунде. Беседа с Джереми приободрила меня. Я и впрямь почувствовал себя снова нормальным.
— Вернусь — ка я лучше к работе, — сказал я ему наконец.
Повесил трубку и направился обратно к компьютеру. Я уже садился, как вдруг обратил внимание на монитор — и остолбенел.
Моя писанина бесследно исчезла.
А с экрана смотрело лицо.
Лицо Кейта!
— Нет! — воскликнул я.
И в тот же момент могучая рука обхватила мою шею сзади и сжала ее в мертвой хватке.
15
— Кхххххххх…
Я задыхался.
Рука сжалась еще сильнее.
Я замолотил руками и вывернулся.
И ошалело уставился на Гвинни.
Она отступила назад, ухмыляясь.
— Что? — выдохнул я. — Что это еще за штучки?
Ее усмешечка стала шире.
— Никак я тебя напугала?
— Нет, — ответил я, тяжело дыша. — Ко мне постоянно всякие вламываются и душат сзади.
Она захохотала.
— Хотела тебя удивить. Думаю, сил не рассчитала!
— Вот это точно, — буркнул я, потирая шею. — Ты что тут делаешь, Гвинни?
Она тяжело плюхнулась на мой стул.
— Вообще — то я пришла прощения попросить.
— А? — У меня челюсть отвисла.
— Правда, — настаивала она. Обеими руками она отбросила свои густые черные волосы на мощные плечи. — Мне было паршиво из — за моей вчерашней шуточки на уроке. Ну, насчет того, чтобы треснуть тебя по голове опять.
Да уж. Припоминаю, — сказал я, закатывая глаза.
— Это было реально тупо, — продолжала Гвинни. — Сама не пойму, зачем я такое сказала. Вот я и захотела извиниться.
— Гвинни, ты же гналась за мной после уроков! — возразил я. — Ты неслась за мной с бейсбольной битой и…
— Нет! — воскликнула она, вскочив со стула. — Я бежала за тобой, чтобы извиниться.
— Тогда почему ты битой размахивала?! — наседал я.
— Я всего лишь бежала за тобой! — воскликнула она, изменившись в лице. Неужели ты и впрямь решил, что я опять хочу тебя стукнуть?
— Ну… — Я не хотел признаваться, что именно так тогда и подумал. Она же это по всей школе разнесет — что я ее испугался. И все будут потешаться над боягузом Марко. Как я улепетывал — а человек ведь только хотел извиниться.
Гвинни смотрела на меня своими зелеными глазами.
— Знаешь, из — за этого всего мне очень худо, — сказала она тихо. — Все видится, как я замахиваюсь и бью тебя. Видится, как ты падаешь на колени и кричишь.
Она вздохнула.
— Я… я так была напугана. Ты просто лежал на траве. Не шевелился. Я уж подумала… — Она отвела взгляд.
— Я в порядке, — сказал я. — Правда.
— Ну, у меня все не было возможности сказать, как мне жаль, — сказала Гвинни. — И вот я здесь. — Она подняла на меня глаза. — С тобой точно все нормально?
Я кивнул. И тут же вспомнил о Кейте.
— Есть у меня одна большая проблема, — сказал я. — Это пацан. Он постоянно меня преследует. Звонит мне. Показывался в моей комнате.
Ее глаза расширились от удивления.
— Пацан? В твоей комнате?
Я кивнул.
— Смотри. Вот его физиономия — на экране! — я ткнул пальцем в монитор. — Я писал домашку. Пришлось ответить на телефонный звонок. Возвращаюсь — а домашка исчезла. И рожа его с экрана смотрит. Гляди!
Гвинни уставилась на монитор. Когда она повернулась ко мне, ее лицо выражало смущение.
— Марко! — сказала она, пристально глядя на меня. — Твой компьютер даже и не включен!
16
— Ни в коем разе! — воскликнул я.
И повернулся к монитору. Экран был черен.
Никакого лица. Никаких слов.
Гвинни прошла через комнату и привалилась к подоконнику. Скрестила на груди руки.
— Это была шутка, так? — спросила она.
Я не мог отвести взгляд от экрана. Неужели лицо мне почудилось? Нет! Я его видел.
Я не сумасшедший! Сказал я себе.
— Это он сделал! — сказал я Гвинни; мой голос дрожал. — Кейт! Его зовут Кейт. Он — он устраивает мне каверзы. Он не дает мне покоя!
А Гвинни все глазела на меня — с подозрением.
— Марко, когда ты увидел его впервые? После удара по голове, верно?
— Не важно! — крикнул я. — Он здесь, Гвинни. Я видел его. Он сидел прямо здесь. Прямо на моей кровати. Он сказал, что живет в моем подвале.
Гвинни покачала головой. Ее темные волосы снова упали на лицо.
— Успокойся, Марко. Остановись и сам подумай.
— Я могу его описать, — настаивал я, задыхаясь. — У него черные волосы. Вот как у тебя. И темные круги под глазами. А лицо такое серьезное.
Гвинни прищелкнула языком.
— Сам подумай, — повторила она. — С чего бы тут кому — то быть? С чего кто — то стал бы жить у тебя в подвале?
— Он сказал, что я должен о нем заботиться, — сказал я с жаром. — Что я должен о нем заботиться до конца дней своих!
Гвинни смотрела на меня с прищуром. Она ни слова не сказала. Я видел, что она меня прямо таки изучает.
Кажется, я могу прочесть ее мысли:
Бедняжка Марко.
Совсем башню снесло.
Тут меня осенило.
— Гвинни, а ведь он там, внизу, — сказал я тихо. — Кейт внизу, в подвале. Я знаю, он там.
