Роберт Стайн - Я живу в твоем подвале!
Мое появление его как будто ничуть не смутило.
— Кто… кто ты? — заикаясь, спросил я.
— Это я. Кейт, — ответил он мягко. Я тебе говорил. Я живу в твоем подвале.
11
Я не сказал ни слова. В голове была пустота. Я таращился на мальчишку из коридора.
Колени внезапно ослабели и начали дрожать. Я схватился за косяк, чтобы не упасть.
Лицо Кейта расплылось в жестокой усмешке. Темные глаза сверкнули.
— Заходи. Думаю, нам стоит познакомиться поближе, — сказал он. — Тем более, ты теперь будешь меня обихаживать.
Я с трудом сглотнул.
И еще долго простоял в оцепенении.
А потом завопил:
— Нет! Ни за что!
Рывком я захлопнул дверь спальни. Там были ключ с замком, хотя мы никогда ими не пользовались.
Мои руки дрожали, когда я схватился за ключ и повернул его.
Я подергал дверь. Да! Я запер Кейта внутри. Он был в ловушке.
Теперь — то мама сможет его увидеть. Теперь — то она просто обязана мне поверить.
— Мам! — гаркнул я. — Иди сюда! Быстрее!
Нет ответа.
Неужели ее нет дома?
Нет. Она, наверное, на кухне, обед готовит.
Я еще разок проверил дверь, убедившись, что заперто накрепко. После чего ринулся вниз по лестнице, зовя маму.
— Марко? Что стряслось? — она выскочила из кухни, держа в руках луковицу и нож.
— Пошли наверх! Скорее! — крикнул я. — Я его поймал! Он в моей комнате!
— Поймал кого? — она подозрительно оглядела меня. — Кто там у тебя в комнате?
— Пацан! — крикнул я. Я вцепился в ее руку и принялся тянуть к лестнице. — Кейт. Парень, что живет в подвале.
— Марко… погоди. — Мама вырвала руку. — Пожалуйста, не начинай снова. Ты же знаешь, как я волнуюсь, когда ты начинаешь нести бред.
— Это не бред! — взвыл я.
Я опять схватил ее за руку. Луковица выпала у нее из руки и запрыгала по полу.
— Прекрати меня тянуть. Я и так иду, — огрызнулась мама. — Ты очень странно себя ведешь, Марко. Не нравится мне это. Доктор Бэйли сказал, чтобы, если ты начнешь вести себя странно, я его немедленно вызывала и…
— Мама, только не говори так! — взмолился я. — Ни слова больше. Пожалуйста, идем со мной. Он в моей комнате. Я его там запер. Ты увидишь его своими глазами и поймешь, что я не псих.
Она заворчала, но все же двинулась за мною по лестнице.
Я остановился у дверей комнаты и потянулся за ключом. Сердце колотилось так, что грудь, казалось, вот — вот взорвется. Голова запульсировала.
Я повернул ключ. И толкнул дверь.
— Вот! — заявил я, указав на постель.
12
Мы с мамой вскрикнули от удивления.
С кровати на нас таращился Тайлер.
Он громко пыхтел, вывалив язык. При виде нас он завилял хвостиком.
Мама положила руку мне на плечо.
— Ложись в постель, Марко, приказала она. — Я сейчас же звоню врачу.
— Нет уж, погоди, — сказал я и, пригнувшись, вывернулся из ее рук.
Я опустился на пол и заглянул под кровать.
— Кейт, ты где?
Никого.
Вскочив на ноги я пронесся через всю комнату и рывком распахнул дверцу стенного шкафа.
— Кейт?!
Нету.
Я огляделся вокруг. Где он еще мог притаиться?
Тайлер соскочил с кровати и запрыгал по комнате.
— Бедный пес не любит сидеть взаперти, — сказала мама.
— Да не запирал я его! — рявкнул я. — Я Кейта запер!
Она прищелкнула языком.
— С тобою все будет в порядке, — но голос ее дрожал.
Нетрудно смекнуть, что она имела в виду: «У тебя от удара крыша поехала. Вот и ведешь себя как полоумный!»
Сделав глубокий вдох я снова попытался все объяснить:
— Мам, я сам не знаю, как здесь очутился Тайлер. Но я знаю, в моей комнате был мальчик. И я его запер.
— Сейчас же иду звонить доктору Бейли, — ответила мама. — Но я не хочу, чтобы ты переживал. Все будет хорошо, — и она поспешно вышла из комнаты.
Все будет хорошо, повторил я про себя ее слова.
Как обычно, она ошибалась.
* * *Комната ожидания для больных была зелено — голубой. В огромном аквариуме возле стены всплывали пузыри. Из — за сине — зеленых кресел, сине — зеленого ковра и сине — зеленых стен мне начало казаться, что и сам я сижу в аквариуме!
Мы с мамой взяли талон у регистраторши и уселись на твердые пластиковые стулья около стены.
Наискосок от нас со своим папой сидела девчонка лет семи — восьми. И каждые пять секунд оглушительно икала. Да так, что от каждого «ика» содрогалась всем телом.
— И она так делает уже две недели… — Пожаловался ее отец, качая головой.
— Папа! — возмутилась девчонка. — Всего — то… ИК!!! Дней десять…
— А она кушала яйца? — спросила мама. — Слишком много яиц могут вызвать икоту.
Мужик на нее аж вытаращился.
— Это все яичные белки, — пояснила мама. — Они слишком скользкие, вот желудок их и не усваивает.
Отец девочки еще некоторое время смотрел на маму.
— Не думаю, что это все из — за яиц, — буркнул он наконец.
Девочка икнула и содрогнулась. Вода в аквариуме забурлила.
У меня было такое ощущение, что я сам плаваю вместе с рыбами. Рассекаю темно — голубую воду…
Но я не могу дышать под водой! Сказал я себе.
А девчонка икнула опять…
Этот звук меня уже доводил до ручки. Мне хотелось уйти домой. Я повернулся к маме, но она как раз углубилась в чтение одного из лежавших на столике журналов.
— Может уйдем? — взмолился я. — Со мной все в порядке.
Она покачала головой.
— Доктор Бейли просто хочет тебя посмотреть, — ответила она не отрываясь от журнала. Удар по голове — это серьезно. У тебя, знаешь ли, есть только одна голова.
Девчонка икнула…
— Постарайся задерживать дыхание, — посоветовал ей отец.
— Я его уже десять дней задерживаю! — огрызнулась она.
Пару сотен «иков» спустя, медсестра наконец провела нас в кабинет доктора Бейли. Войдя, я увидел, что и тут все сине — зеленое.
Доктор оказался жизнерадостным таким упитанным дядечкой с круглым лицом, сверкающей лысиной и галстуком — бабочкой под зеленым лабораторным халатом. Когда он говорил бабочка так и подскакивала вверх — вниз.
Он обошел стол, чтобы пожать мне руку. Потом оттянул мне веки и осмотрел глаза.
— Хммм… Вроде, все в порядке… — пробормотал он.
Он пробежался пальцем по шишке у меня на виске.
— Так тебе больно, Марко?
— Есть немножко, — признался я.
— Прекрасно заживает, — сказал он маме. — Просто прекрасно. Так что, Марко, тебя тревожит?
Я колебался. Можно ли рассказать ему про Кейта? А если расскажу — не решит ли он, что я совсем спятил? Еще отправит обратно в больницу, а то и еще куда похуже.
И можно ли сказать ему, что я ничего не помню о больнице?
Доктор Бейли смотрел на меня, ожидая, когда я начну.
Ладно, решил я, расскажу ему все. Он же доктор, в конце концов. Он разберется.
Итак, я рассказал ему все. И что я не помню, как был в больнице. И о мальчишке, который сказал, что живет у нас в подвале. Рассказал, как встретил его наяву. Как запер в комнате, а там потом оказался Тайлер.
Все — все рассказал. Это так здорово — выговориться.
Все это время доктор Бейли сидел за столом, не сводя с меня глаз. Бабочка подергивалась у него на горле. Но он ни слова не сказал, пока я не закончил.
Наконец он со вздохом перегнулся через стол.
— Звучит не так уж и плохо, — сказал он.
— О, слава богу! — воскликнула мама.
Доктор почесал лысину.
— Но знаете, что бы я хотел сделать, чтобы убедиться, что все в порядке?
— Что? — Спросили мы в один голос.
— Я бы хотел изъять твой мозг и проверить его под микроскопом, — сказал доктор.
13
— Чего? — Я чуть из кресла не выпал.
— Это безобиднейшая операция, — сказал доктор Бейли и одарил меня успокаивающей улыбкой.
— Но… но… — забормотал я.
— Как только я расколю череп, мозг выскользнет как по маслу, — заявил докор.
— Я… я не думаю, что это нужно, — запротестовал я.
Он пожал плечами. Галстук — бабочка дернулся вверх — вниз.
— Не могу же я как следует изучить мозг, не удалив его!
Мое сердце колотилось, руки заледенели. Я вгляделся в круглую физиономию доктора Бейли.
— Вы же шутите, правда? — возмутился я. — Это какой — то дурацкий прикол?
Мама ткнула меня в бок.
— Слушайся доктора, — сказала она. — Доктор плохого не посоветует. Раз он сказал, что мозги надо удалить, значит — надо.
Доктор еще сильнее перегнулся через стол. Его лицо нависло надо мной — я даже мог разглядеть бисеринки пота у него на лбу.
— Не так уж это и больно, — сказал он.
Я повернулся к маме.
— Ты же не позволишь ему это сделать?! — потребовал я.
Она потрепала меня по плечу.
— Доктору лучше знать. Доктор Бейли — очень хороший врач. Очень опытный.
