Луиджи Бертелли - Дневник Джанни Урагани
Я уже чуть не лопался от смеха и еле сдерживался, а тётя всё стригла свой фикус и приговаривала:
– Ну как же ты вырос… А знаешь почему? Потому что каждое утро пьёшь свежую чистую водичку… А теперь, а теперь… Я опять тебя полью, мой хороший, и ты ещё сильнее подрастёшь…
Она пошла за водой. А я тем временем подтолкнул прутик повыше, и теперь саженец превратился в настоящее деревце.
На этот раз я услышал грохот и вскрик:
– Ах, мой фикус!..
Увидев, как её драгоценное растение растёт прямо на глазах, тётя выронила кувшин с водой, и он разбился вдребезги.
Потом послышалось бормотание:
– Это настоящее чудо! Фердинандо, мой милый Фердинандо, может, твой дух вселился в растение, которое ты мне подарил на именины?
Я не очень понял, что всё это значит, но услышал, что голос её дрожит, так что решил напугать её получше и ещё подтолкнул прутик.
– Ах! Ох! Ух! – причитала тётя, глядя, как фикус всё растёт и растёт, но тут прутик увяз в земле, я поднажал, и… горшок рухнул и разбился.
Подняв глаза, я увидел тётино лицо прямо над собой, оно было ужасно.
– Ах это ты! – завизжала она.
И тут же исчезла и появилась уже в дверях, с палкой.
Я, само собой, бросился наутёк. Добежал до смоковницы в дальнем конце имения, залез на неё и до отвала наелся зелёным инжиром.
Когда я вернулся к вилле, на окне уже красовался новый горшок с фикусом, и я решил, что тётя уже успокоилась. Я застал её в гостиной – она разговаривала с посыльным. Завидев меня, она протянула две телеграммы:
– Тут телеграммы от вашего отца, – процедила тётя. – Одну он дал ещё вчера вечером, но станция была закрыта, а вот уже утренняя. Отец в отчаянье, повсюду вас ищет… Я уже ответила, чтоб он приезжал за вами на ближайшем поезде!
Когда посыльный ушёл, я попытался задобрить её и заговорил плаксивым тоном, который обычно действует безотказно – сразу видно, ребёнок раскаивается:
– Дорогая тётя, простите меня, пожалуйста…
Но она оборвала меня:
– Стыдитесь!
– Но, – продолжал я ещё плаксивее, – я же не знал, что в этом фикусе живёт дух синьора Фердинандо или как вы там сказали…
На этих словах тётя Беттина вмиг переменилась. Она покраснела как рак и сказала, запинаясь:
– Тише, тише!.. Обещай никому об этом не рассказывать!
– Обещаю…
– Ладно, тогда оставим эту тему, и я постараюсь замолвить за тебя словечко перед твоим папой…
Папа, видимо, приедет на поезде в три, ведь это единственный поезд за день. И я немного трушу…
* * *Меня заперли в столовой, и я слышу отсюда визгливый голос тёти Беттины. Она стоит в прихожей с местной крестьянкой, и обе бранят меня взахлёб:
– Это не ребёнок, а сущий дьявол! Он плохо кончит!
А всё из-за чего? Из-за того, что мы немного пошутили с крестьянскими детьми! Все мальчишки на свете любят такие шутки, правда, над ними никто обычно не смеётся. Мне особенно не повезло: мои родственники вообще не желают признавать, что у детей тоже есть право веселиться, поэтому мне приходится теперь сидеть тут взаперти и слушать, что я плохо кончу и всё в таком духе, а я-то всего лишь хотел показать тёте Беттине зверинец, ведь он у меня вышел на славу.
Однажды папа водил меня в зверинец Нумы Хавы, и с тех пор он не выходит у меня из головы: кому довелось хоть раз услышать рёв львов, тигров и других диких зверей перед кормёжкой, увидеть, как они мечутся по клетке, хрипят и скребут когтями землю, тот не забудет этого никогда. Да и к тому же я всегда любил естествознание: «Млекопитающие» в картинках Луи Фигье – моя настольная книга, я обожаю их рассматривать и срисовывать.
Итак, ещё вчера, по дороге к тётиной вилле я заметил на соседней усадьбе двух рабочих, которые красили – ставни дома в зелёный цвет, а дверь хлева в красный. Конечно же, сегодня утром (уже после истории с фикусом), как только мне пришла в голову идея зверинца, я сразу вспомнил те ведёрки с краской и подумал, что они могут мне пригодиться. Они и правда оказались очень кстати.
Для начала я побеседовал с Анджолино. Это сын тётиного крестьянина, он почти мой ровесник, но совсем не видел жизни, поэтому слушает меня открыв рот и беспрекословно повинуется.
– Я хочу устроить зверинец Нумы Хавы прямо здесь, на гумне, – сказал я ему. – Вот увидишь, будет здорово!
– Я тоже хочу посмотреть! – подхватила Джеппина, его младшая сестра.
– И я! – сказал Пьетрино, двухлетний малыш, который ещё толком не научился ходить.
Больше никого у них дома не было, потому что родители и старшие братья-сёстры ушли работать в поле.
– Ладно-ладно… – сказал я. – Но сначала нужно стащить ведёрки с краской с соседней усадьбы!
– Сейчас как раз подходящий момент, – сказал Анджолино, – в это время маляры обычно уходят в деревню завтракать.
И мы вдвоём отправились на соседскую усадьбу. Там никого не было.
Зато у подножия лестницы стояли два ведёрка масляной краски – красной и зелёной; ещё там была шикарная малярная кисть. Я схватил кисть и ведёрко, другое подхватил Анджолино, и мы двинулись обратно на гумно, где нас с нетерпением поджидали Пьетрино и Джеппина.
– Сначала мы сделаем льва, – заявил я.
Для этой цели прекрасно подходил Снежок, любимый старый пудель тёти Беттины. Я схватил его за ошейник и привязал к оглобле телеги. Потом взял кисть и стал красить его в красный цвет.
– На самом деле, – сказал я детям, чтоб у них создалось верное представление о животных, которых я им собирался показать, – лев скорее жёлтый или оранжевый, но у нас нет ни того ни другого, так что пусть будет красным.
Вскоре Снежка было не узнать, и пока он сушился на солнышке, я размышлял над тем, из чего сотворить следующего зверя.
Неподалёку на лугу паслась овечка. Я привязал её к оглобле телеги рядом с пуделем и сказал:
– А эту мы превратим в роскошного тигра.
Смешав в тазике немного красной и зелёной краски, я изрисовал ей всю спину и морду полосками, и она стала похожа на самого настоящего бенгальского тигра, прямо как тот в зверинце, разве что вид у неё был не такой свирепый.
Тут я услышал хрюканье и спросил у Анджолино:
– У вас ещё и свиньи водятся?
– Есть один поросёнок: вот, смотрите, синьор Джаннино.
И он выволок из хлева маленького розового жирного-прежирного поросёнка – просто загляденье.
– Кого бы из него сделать? – прикидывал я. А Анджолино выкрикнул:
– Может, слонопарда?
Я расхохотался:
– Ты имеешь в виду слона? Ты что, не знаешь, что слоны высотой с дом? И как мы сделаем ему хобот?
Тут все трое захихикали, а Анджолино спросил:
– А что это за штука такая, вот то, что вы сказали, синьор Джаннино?
– Хобот – это такой длинный-длинный нос, как эти оглобли. Своим хоботом слоны могут хватать предметы, поднимать грузы и поливать надоедливых детей.
Но эти неотёсанные дети мне не поверили, только ещё громче засмеялись. Какое невежество!
А я тем временем размышлял, как бы использовать розового поросёнка, который визжал не переставая. Наконец я придумал:
– Знаете что? Я сделаю из него крокодила!
В телеге лежала старая попона. Я привязал её к поросёнку верёвкой, пропустил под брюшком, потом приподнял край, который волочился сзади, и скрутил как колбасу: получился длинный крокодилий хвост. А потом и поросёнка, и попону выкрасил в зелёный: вышел вылитый крокодил.
Привязав и этого животного к оглоблям телеги, я вывел из хлева серого осла, который идеально подходил на роль зебры. И правда, стоило только нарисовать у него на туловище, морде и ногах полоски, снова смешав красный с зелёным, и получилась потрясающая зебра!
Теперь для полной картины не хватало только обезьяны. Той же смесью я раскрасил лицо малыша Пьетрино, который вопил и дрыгал ногами, как настоящая мартышка. А ещё я привязал ему под рубашонку великолепный хвост из туго перекрученного лоскута.
Тут я понял, что обезьяна будет более естественно смотреться на ветке, и вместе с Анджолино мы подсадили Пьетрино на дерево и привязали канатом, чтобы он не упал.
Итак, зверинец был готов и я начал экскурсию.
– Дамы и господа, обратите внимание: это существо с четырьмя ногами, в серо-чёрную полоску называется «зебра». Это очень интересное животное, оно устроено как лошадь, но не лошадь, кусается и лягается как ослик, но не ослик. Зебры обитают в африканских равнинах, питаются гигантским сельдереем, который растёт в тех краях, и постоянно носятся как угорелые, спасаясь от ужасных слепней, которые в этих жарких странах достигают размеров наших летучих мышей…
