Златослава Каменкович - Тайна Высокого Замка
Заслышав крик филина, мальчики, сидевшие на каменных плитах пола, разом вскочили на ноги.
— Олесь даёт сигнал: можно уже идти…
Двигались гуськом, осторожно прислушиваясь к малейшему шороху.
Неожиданно раздвинулись кусты.
— Не бойтесь, хлопцы, до самой пещеры ни одного чёрта не встретил… Только вот на что напоролся…
— Чего это?
— Колючая проволока, целый большой клубок…
— Слушайте, — таинственно прошептал Олесь. — Мы эту проволоку у немцев зараз конфискуем. Ею можно крепко-накрепко законопатить двери ихнего офицерского схрона. Как только наши начнут бомбить, полковник и эти, хранители его, побегут туда прятаться, а к дверям попробуй дотронься! Теперь наши каждый день будут колошматить гитлеровские военные объекты. Читали ж листовки?
— Ага!
— Давайте эту проволоку на палки подцепим, — скомандовал Олесь. — Вот так… Давай, Медведь, твою малку сюда… добре… Хлопцы, палки на плечи… Понесли…
— Ух, дурни! — ни с того ни с сего тихо фыркнул Медведь.
— Ты это чего?
— Как же… Тут у них склад с динамитами разными и тут же — бомбоукрытие… А наши вдарят — только потрохи полетят!
— Туда им и дорога!
— Шша-а… — забеспокоился Йоська.
Показалась луна, и сразу всё вокруг будто ожило: был виден каждый шелестящий на ветру листок. И те деревья, под которыми сбились в кучу мальчики, на светлом фоне быстро несущихся облаков казались совсем чёрными, а те, что теснились повыше, на склоне, серебрились, точно осыпанные снегом. И странное дело — не только Олесю, но и Петрику показалось, что подкрадывается не ночь, полная зловещих шорохов, где за каждым деревцом, за каждым кустиком притаилась опасность, а наступает утро, свежее, росистое, полное птичьих голосов…
— Страшно!.. — вдруг промолвил Йоська, вернув мальчиков к действительности.
И, повинуясь какому-то молчаливому уговору, мальчики ещё теснее прижались друг к другу.
— Я вот что скажу, — в свете луны было видно, как гневно сверкнули глаза Олеся. — Если которые трусят, пусть уходят! Силой не заставляем…
Но никто не ушёл.
Пещера теперь была не та, что когда-то. Около двух недель здесь прятались Ноэми и Йоська, а потому мальчикам пришлось главный вход наглухо замуровать и посадить на этом месте куст. В потолке пещеры они пробили круглую дыру, которую закрывали доской, замаскированной пластами дёрна. Для того, чтобы закрывать изнутри новый вход в пещеру, пригодилась небольшая лестница, принесённая сюда ещё в мирное время и валявшаяся до сих пор без дела.
Йоська остался на часах у входа в пещеру. Олесь, Петрик и Медведь бесшумно (что последнему было крайне трудно) понесли проволоку в сторону бомбоубежища.
У четырёх берёз, растущих из одного ствола, мальчики разошлись в разные стороны. Олесь и Медведь, стараясь как можно осторожнее, потащили проволоку дальше, а Петрик пополз к складу.
Через минут пятнадцать Олесь и Медведь благополучно вернулись к четырём берёзам. Не найдя там Петрика, они не на шутку встревожились.
— Чуешь?.. — Олесь крепко сжал руку Медведя, прислушиваясь к рокоту приближающихся самолётов. — Ух ты-ы!.. Сейчас начнётся… И где он там застрял!
Сразу отлегло от сердца, когда друзья уловили неподалёку от себя тяжёлое дыхание Петрика.
— Готово!.. Фонарик на дереве горит!
В городе истошно завыли сирены.
Первым спустился в пещеру Медведь, за ним Олесь. Петрик же, позабыв о всякой осторожности, стоял на лестнице, до половины высунувшись из пещеры, потрясая кулаками.
Охрипший от волнения, он шептал:
— Бейте их, гадов!
Зеленоватые ракеты осветили лежащий в котловине город. Стало светло, как днём.
Медведь и Йоська, широко расставив ноги, держали лестницу, когда Петрик поспешно закрывал вход в пещеру. Но страшный взрыв с такой силой потряс всё вокруг, что Йоська даже не заметил, как лестница выскользнула у него из рук. Нельзя сказать, что Медведь не попытался удержать падающую лестницу, тем не менее Петрик, сияя на верхней перекладине лестницы, описал дугу под сводом пещеры и со всего размаху врезался вместе с лестницей в сравнительно мягкую песчаную стену. Каково же было его удивление, когда, дрогнув от второго взрыва, стена вдруг подалась вперёд. При этом Петрику показалось, что он куда-то проваливается. Инстинктивно хватая руками воздух, мальчик уцепился за нижний край зияющего перед ним провала, откуда пахнуло холодом и затхлостью.
— Хло-о-ппцы! — заорал Петрик, задыхаясь от сыплющегося на него песка. — Тут дыра какая-то!..
Песок под руками Петрика осыпался, и он, царапнув коленками по стене, рухнул на пол.
— Зажигайте факел! Медведь, ставь обратно лестницу!
— Факел!.. Ты что, сказился?
— Чтоб я так жил. Нас…
— Не паникуй! — жарко дыша Йоське в лицо, крикнул Петрик. — На черта ты им сдался! Заснул ты что ли, Олесь? Зажигай факел…
— Где я их тут найду, эти факелы? — сердито забурчал Олесь, наткнувшись в темноте на опрокинутую лестницу.
Петрик зажёг спичку и увидел, что сам он стоит в углу возле двух самодельных факелов. Он тут же зажёг один из них и высоко поднял над головой.
— Ну, чего ещё там? — задрав голову, всматривался в стену Олесь. — А и верно, какой-то ход…
Не обращая внимания на сыплющийся водопадом на головы песок. Медведь и Йоська стоически держали лестницу, пока Петрик и Олесь заглядывали в таинственный провал в стене.
— Это пещера, — глухо донёсся к стоящим внизу голос Олеся. — Дай факел, Петрик, и пусть хлопцы тоже лезут сюда…
Медведь взбирался медленно, а юркий, худенький Йоська в одну минуту очутился наверху, в небольшом песчаном коридорчике.
— Чтоб я так жил, там клад… — вне себя от радости совершенно определённо заявил он. — Подкупим солдат, что караулят оружейный склад, — и оружие наше…
— Не кажи гоп, — резонно осадил его Медведь.
— Эх, видно, Данько-пират ещё давно всё тут ограбил, — с досадой махнул рукой Петрик.
— Что ты говоришь? Дыры же прежде не было! Нет, клады наружу не прячут. Надо копать, песок рыхлый, легко…
Не дожидаясь поддержки, Йоська стал на колени и энергично принялся разгребать руками мягкий песок.
Петрик попытался было охладить его пыл, заметив с горькой усмешкой, что, видно, клады на свете давно перевелись.
Но Йоська вдруг нащупал массивное железное кольцо.
— Сундук! Чтоб я так жил… — захлебнулся от счастья Йоська.
Однако вместо сундука мальчики обнаружили каменную плиту длиной в человеческий рост.
— Глядите, на ней высечен лев, — показал Олесь.
— Да, герб Львова, — подтвердил Петрик.
Мальчики ухватились за кольцо и дружно напряглись. Но тщетно!
— Так у нас ничего не выйдет, — сказал Петрик. — Сперва надо разгрести песок.
— Ап-чхи! Ну и накоптил же этот факел!
Когда Петрик вернулся с запасным факелом, плита поддалась и, медленно повернувшись, открыла тёмную пропасть. Но прежде чем погас факел, мальчики успели рассмотреть чёрные каменные ступени, ведущие куда-то вниз.
— Зажигай скорее…
Чиркнула спичка, и через несколько секунд в руке Петрика запылал факел.
— По-моему, это подземный ход… Интересно, куда он ведёт… — проговорил Петрик.
Мальчики безмолвно стояли, не решаясь спускаться в подземелье. Чем-то холодным, страшным веяло оттуда. Наконец, поборов страх, Петрик первым ступил на лестницу, едва не упав, такая она была скользкая.
— Надо посыпать песком, иначе не спустимся…
— Куда ж его набирать? — спросил Медведь…
— Придётся в рубашки. Когда я жил у дедушки на Майданских Ставках, я даже пескарей рубашкой ловил. Вот как надо делать мешок.
Олесь ловко завязал узлом рукава и воротник.
Петрик дал Йоське подержать факел, а сам быстро снял рубашку, смастерил мешок и набрал туда песку.
Впереди всех шёл Петрик, посыпая лестницу песком. Олесь следовал за ним с факелом. Замыкал шествие Медведь, неся два «мешка» с песком: свой и Йоськин. А Йоська нёс единственное их оружие — топор.
Дрожа от холода, Йоська насчитал триста сорок три ступеньки, а они всё уходили во мрак и, казалось, нет им конца.
— Хлопцы, остался последний мешок, — предупредил Медведь.
Свисающие бахромой под сводами полуразрушенного от старости туннеля сталактиты в свете факела переливались всеми цвета радуги, сказочно украшая трудный путь мальчиков.
— Пятьсот шестьдесят шестая…
— Всё, песок кончился… Дальше не пройдём…
— Рвите рубашки, обматывайте ноги, не будет скользко, — посоветовал Олесь.
Это предложение действительно оказалось уместным: ногам стало теплее, а эффект был тот же, что и с песком.
— Восемьсот сорок первая… восемьсот сорок вторая…
— Стоп! Нет больше ступенек, — остановил товарищей Петрик.
