Эмиль Офин - Формула ЧЧ
Девочка, которая помешивала поварешкой в котле, укрепленном над очагом, повернула к гостям румяное лицо с ямочками на щеках и спросила:
— Климка, наверное, заблудился, а вы его выручили, да?
— Ну, это ещё вопрос, кто кого выручил, — сказала Зоя Романовна и насмешливо посмотрела на мужа.
Михаил Николаевич опять виновато вздохнул и поспешно заговорил с мальчишками:
— Здравствуйте, товарищи пионеры. Гм… Вот ты, который назвал техническую характеристику «Волги», ты — профессор? Славка, не правда ли?
Мальчишки переглянулись: этот толстячок с рыжеватым пушком вокруг розовой лысины, в общем-то, ничего себе дядечка, симпатичный. Владелец такой замечательной новой машины, а нисколько не задается. И откуда он знает про «профессора»?
— Да, меня так прозвали, — сказал Славка. — А вы кто?
— Я? Гм… Когда я ещё учился в школе, меня прозвали «астрономом».
Мальчишки опять переглянулись.
— Интересно прозвали. А за что?
— За то, что я всегда смотрел вверх и видел там то, что не всегда видят другие.
Ребята машинально подняли головы вверх. Зоя Романовна рассмеялась.
Славка спохватился и съязвил:
— Что же вы, например, видите там сейчас? Михаил Николаевич хитровато прищурил светлые глаза.
— Сейчас, например, я вижу прекрасное небесное создание, которое находится почти на самой верхушке вон той огромной ивы и, если не ошибаюсь, спокойно ест обыкновенное земное яблоко.
Сверху донесся смех, на песок шлепнулся огрызок яблока, а из листвы на ветке прибрежной ивы появилась девочка в серебристом купальнике — действительно небесное создание: оно бесстрашно раскачивалось между небом и водой.
— Осторожно! Боже мой, она упадет!..
— Да не бойтесь, тетя, — сказал Клим. — Это наша Лера Дружинина, у неё первый юношеский. Вот, смотрите!
Лера, подхлестнутая вниманием незнакомых людей, оттолкнулась от гибкой ветви, как от трамплина, сделала в воздухе сальто, потом распрямилась, вытянула руки вдоль туловища и, как игла, без единого всплеска ушла в воду.
— Комета! — сказал Михаил Николаевич.
— Нереально! — сказала Зоя Романовна.
— Разряд, — пояснил Игорь.
У самой воды был вкопан в песок свежий колышек, и на нем — фанерка.
Что за новости? Когда Клим уходил за грибами, никакой фанерки тут ещё не было. А, да ведь это крышка от консервного ящичка; слова «сгущенное молоко» зачеркнуты, и под ними четким Славкиным почерком написано:
„Товарищ, не заплывай далеко: на середине — сильное течение».
— Течение? — удивилась Зоя Романовна. — В озере?
— Это не просто озеро, — объяснил Славка. — Это река Вуокса. И она не просто река, потому что в среднем течении состоит из цепи озер, связанных проливами, бурными протоками. Вот прислушайтесь…
И впрямь, в неподвижном знойном воздухе слышался отдаленный гул.
— Там пороги, — сказал Славка. — И таких мест много. Недаром же здесь предусмотрено построить небольшие колхозные гидроэлектростанции.
— Теперь я вижу: ты настоящий профессор, — сказал Михаил Николаевич.
Зоя Романовна с завистью посмотрела на Славку:
— У него, наверно, сплошные пятерки… — и тихонько вздохнула.
— Славка перед походом поднял вагон литературы, — сказал Симка важно. — Досконально изучил эти безлюдные места.
— Не очень-то безлюдные, — заметил Михаил Николаевич. — Одного аборигена я, например, уже вижу.
— Где, где?..
Ребята завертелись и невольно опять подняли головы к небу.
— Не туда. Вон туда глядите. — Михаил Николаевич указал на далекую оконечность зеленого мыса, сильно вдающегося в озеро.
Там, в зарослях камышей, притаилась лодка. Из неё торчала голова.
— Ох, и зоркий же вы. Правда, астроном! — сказал Игорь.
— А хотите, ребята, посмотреть на этого туземца вооруженным глазом?
Михаил Николаевич пошарил под сиденьем «Волги», достал складную подзорную трубу.
— Дайте мне, пожалуйста!
— Мне!
— Почему именно тебе, Шестикрылый?
Славка пытался оттеснить Симку, но Игорь уже успел схватить трубу, приставил её к глазу, раздвинул.
— Ух, здорово видно! Как совсем рядом. Там в лодке пацан, удочку держит. Белобрысый.
Климу очень хотелось заглянуть в эту блестящую медную трубу. Но разве можно лезть вперед Игоря?
А Игорь сам догадался, решительно отвел Славкины и Симкины руки и отдал подзорку Климу.
— Правильно! — похвалил Михаил Николаевич. — Бортмеханик имеет на мой телескоп особые права.
И Клим сообразил: это награда. А ещё он понял: про то, как «Волга» не заводилась, лучше молчать, не хвастаться.
— Я тоже хочу по-смо-треть в те-ле-скоп… — сказала Лера отрывисто: она только что вышла на берег и прыгала на одной ноге, чтобы вытряхнуть из ушей воду.
— Иди сюда, милая, — позвала её Зоя Романовна. Она вынула из машины махровое полотенце. — Завернись, простудишься.
— Что вы! Спасибо. — Лера засмеялась. — Да я и в сентябре купаюсь так же и никогда не кашляну.
«А мой Петушок не вылезает из бронхитов», — подумала Зоя Романовна и опять вздохнула. Ей все больше и больше нравились эти находчивые, ловкие, здоровые ребята. Вон та, например, очаровательная девчонка с ямочками на щеках знай себе хлопочет у огня, помешивает в котле, да ещё напевает:
Картошка, лук,
Моркошки пук,
Побольше вкусных круп!
Огонь горит,
Дымок летит,
Кипит
Отличный суп…
— А действительно ли он у тебя отличный? — задорно спросила Зоя Романовна. Она все лучше чувствовала себя в этой компании. — Дай-ка, я попробую.
Суп оказался превосходным. Только соли чуть не хватает и корешков, пожалуй.
— Постой-ка…
Зоя Романовна отправилась к своей машине и вернулась с целой авоськой всяких бутылок, свертков, банок.
Над озером в белесом от зноя небе плыло горячее солнце, листья старой ивы зеркально отражались в неподвижной воде; по ней веселыми скачками двигались жучки, взблескивали быстрые уклейки.
Мальчишки нетерпеливо выхватывали друг у друга подзорную трубу, наводили её на противоположный берег, на дальние кроны мачтовых сосен, на коршуна, распластавшего в голубизне черные крылья.
— Ух, здорово!
— Каждое перышко видно!
— Хватит тебе! Дай мне…
Михаил Николаевич прислушался. Он ушам своим не поверил: неужели это его степенная жена поет тонким голоском, да ещё ногой притоптывает?..
Морковь, укроп,
В кастрюлю хлоп!
Туда же и шпинат.
У двух лихих
У поварих
Дела идут на лад!
— А на ужин мы запланировали грибы, — доверительно сообщила Нинка. — Знаете, с картошкой.
— И с подливой! — подхватила Зоя Романовна. — Сметана у меня есть. Грибы надо нарезать мелкими ломтиками на раскаленную сковородку и жарить, а потом положить лук, посыпать мукой, перемешать и ещё разочек обжарить. Воды долить, прокипятить…
— И посолить! — поддакнула Нина.
— И наперчить, — пропела Зоя Романовна. — Где у тебя грибы? Их надо заранее подготовить — почистить, промыть как следует…
— Клим! Клим! — позвала Нинка. — Давай грибы. Ты набрал?
Клим опустил подзорную трубу, огляделся. Где же лукошко с грибами? Он озадаченно посмотрел на ребят, на Михаила Николаевича.
Тот прищурился, наморщил розовый лоб и вспомнил:
— Ты их забыл на той поляне под кустом в лопухах.
— Эх ты! — воскликнула Нинка.
— Лопух, — добавил Симка.
У Клима дрогнули губы. «Лопух…» И это при Михаиле Николаевиче и Зое Романовне!.. Он сунул подзорку Игорю и побежал. Его красный галстук замелькал между стволами сосен и исчез в зарослях.
— Симка! Зачем ты обидел бортмеханика? — сердито спросил Игорь.
— А ещё поэт! — сказала Лера.
— Болван, — сказал Славка.
— Молодцы! — невпопад сказала Зоя Романовна. Ей очень понравилось, что ребята дружно вступились за Клима. Значит, в случае чего они так же не дали бы в обиду и Петеньку…
Глава двенадцатая
УТОПЛЕННИК СТЕПКА
Что удивительного в том, что родители хотят для своих детей в жизни самого лучшего: здоровья, удачи, крепких мускулов, ясной головы, справедливого классного руководителя, пятерок в табеле, победы над Ботвинником в сеансе одновременной игры, путевку в Артек и ещё много-много другого в этом же роде? Почти каждая мама уверена, что, например, её «петушок» — умный, мужественный и скромный, честный и благородный мальчик. В крайнем случае она может признать, что эти прекрасные черты ещё не выявились. Но достаточно ему попасть в благоприятную среду, в хорошие руки, и тогда…
