Сергей Голицын - Повести
Нерли по-прежнему не было видно: она угадывалась налево, совсем недалеко, где росли ветлы на ее берегу.
Поперек речной поймы шли мачты линии высоковольтной передачи. Словно древний богатырь наставил на лугу вереницу огромных и воздушных кружевных башен. Эти башни появлялись со стороны Владимира, перешагивали через Нерль и исчезали за лесом, возле той дальней фабрики.
Вдруг впереди, в небольшой рощице, мелькнуло что-то ослепительно белое и ослепительно золотое.
Белокаменная, с большим золотым куполом над крышей церковь стояла окруженная группой столетних ветвистых вязов на берегу небольшого озерка и гляделась в его зеленые, покрытые ряской воды. Белые водяные лилии и золотые кувшинки заслоняли опрокинутое отражение белых стен, золотого купола и темных ветвей вязов.
Мы подошли ближе.
Справа от высокой узкой двери я увидел белую мраморную доску с надписью:
Церковь Покрова на Нерли, построена в 1158–1165 гг.
Всемирно известный памятник древнерусского зодчества.
Я обошел вокруг церкви. Все четыре стены ее были удивительно просты, почти без украшений, преобладали вертикальные линии с полукружиями под крышей. Длинные, очень узкие окна, маленькие выпуклые полуколонки-пояски — все было удлиненной формы, как бы устремлено вверх.
Сзади церкви стояла одна из мачт линии электропередачи. Ее железные, удивительно легкие очертания также устремлялись к небу.
Это соединение двух столь различных эпох нисколько не резало глаз, наоборот, оно было совершенно, было прекрасно…
Мы сбросили рюкзаки. Кто сел, кто остался стоять. Все молчали.
— А где мы будем ночевать? — неожиданно спросил Ленечка.
Да, вопрос был очень существенный. Ничего не поделаешь: пришлось нам спуститься на землю из царства сказок.
Рядом стояло два кирпичных дома, в одном жил сторож, а другой пустовал.
— Может, в палатках лучше? — нерешительно предложил Вова.
— Ну да, в палатках! — подхватил Вася.
— Погода совсем не жаркая, а Галя простужена, — твердо сказал я. — Она в палатке спать не может. А остальным совершенно все равно — в этом ли помещении или в палатках.
— Нет! — гневно ответила Лариса Примерная. — Мы Галю одну никуда не отпустим. Где она, там и остальные девочки.
Мальчики о чем-то оживленно зашептались. Миша горячо заспорил с Васей.
А бедная Галя, стоя в сторонке, наклонилась над своим рюкзаком. Конечно, ей были очень неприятны и очень обидны такие споры.
В конце концов солидарность с девочками победила. Мы великолепно переночуем в доме на полу. Все поместимся. Нарвем травы на подстилку, сверху разложим палатки, будет мягко и очень удобно.
За ночь погода сильно испортилась, подул сильный холодный ветер, с запада надвинулись низкие свинцовые облака, того и гляди, начнет накрапывать дождь.
Утром, после подъема, Николай Викторович заставил ребят скинуть куртки, шаровары, тапочки. Следом за ним вся команда помчалась вокруг церкви, мимо мачты, завернула к реке, закрутилась по мокрому лугу, подбежала к берегу. Николай Викторович скинул майку и прыгнул в воду. Только Вова и Миша решились последовать его примеру. Озябшие девочки встали рядком, как овечки. Наконец все бегом вернулись к костру и сели завтракать.
После завтрака Гриша созвал внеочередное заседание штаба. Он предложил утвердить Мишу в должности директора будущего школьного музея. Миша больше всех интересуется раскопками, бегает, ищет, старается; нашел, например, бараний рог.
Принимая новую должность, Миша мне подмигнул, и я понял: раз он согласился весь поход нести тяжелый и, по-моему, совершенно ненужный бараний рог, значит, он будет самым деятельным изыскателем березовых книг.
Вдруг за деревьями послышались чьи-то оживленные голоса.
Посланный на разведку Миша вскоре вернулся с широко открытыми глазами. Зелень травы испачкала спереди его майку и шаровары.
— Какие-то дяденьки на грузовике приехали, — задыхаясь от возбуждения, повторял он.
Ему удалось подползти совсем близко. Он увидел, что дяденьки выгружают…
— Да идемте, идемте скорее!
Мы тотчас же вскочили, плотной толпой двинулись следом за Мишей и увидели крытую грузовую машину. Несколько мужчин нагнулись над двумя таинственными приборами, напоминавшими соединенные между собой попарно «огнетушители».
Трое были одеты в синие комбинезоны, а четвертый, высокий, черноволосый, в одни только огненно-красные плавки. Мы подошли поближе, заметили в чемоданчиках еще какие-то приборы…
Что собирались тут делать эти приезжие? Главным начальником у них, несомненно, был тот, высокий, голый, с толстым животом: он разговаривал громче всех, жестикулировал, распоряжался.
— А вон еще двое, — указала Галя.
В стороне стоял сутулый пожилой человек, одетый в потертый серый костюм, и, прищурясь на церковь, с увлечением что-то объяснял худощавому юноше в ковбойке.
— Профессор, идите же, без вас мы не можем начинать съемку, — с раздражением позвал человек в плавках.
— Ага! — догадался Николай Викторович. — Это киносъемка, а люди в синем — кинооператоры.
Пожилой, которого назвали профессором, недовольно оглянулся и продолжал увлеченно рассказывать.
Человек в плавках пожал плечами, сел на траву, открыл один из чемоданчиков и всунул ноги в длинные темно-зеленые ласты, напоминавшие лапы гигантских лягушек. За спиной ему укрепили на манер рюкзака эти «огнетушители». Он надел на голову резиновую маску с круглым стеклянным окошком впереди, похожим на автомобильную фару. Две резиновые трубки шли от «огнетушителей» к маске и соединялись вместе с помощью пластмассового мундштука. Человек взял в рот мундштук…
Он сейчас полезет в озеро! — воскликнул Миша. В гости к русалкам, — добавила Галя.
— Тш-ш! — остановил их Николай Викторович.
Мы стояли затаив дыхание. Оказывается, и в наше время можно увидеть, правда, не русалку, но «русала» с широкими лягушиными ластами вместо рыбьего хвоста. Что он хочет искать?
Недавно я читал, как французские аквалангисты разыскали на дне Средиземного моря древнегреческий корабль, который две с половиной тысячи лет пролежал под водой.
Что же будет найдено в загадочной пучине этого озерка-старицы?
Профессор и его собеседник в ковбойке приблизились к берегу. «Русал» начал осторожно спускаться в воду — кинооператоры наставили на него свои аппараты и завертели их.
Погода была холодная, и сейчас любое купанье было подвигом, а лезть в глубину… Я посмотрел на «русала» с искренним уважением. Он зашел по грудь, нагнулся, раздвигая желтые кувшинки, и исчез под водой; только пузыри забулькали возле большого белого цветка водяной лилии. Тут же вновь показалась голова в маске. «Русал» торопливо вышел из воды, сорвал маску и дрожа стал обтираться мохнатым полотенцем
— На дне ключи нестерпимо холодной воды, — говорил он, натягивая штаны.
— Вдоль берега должна идти белокаменная отмостка, — сказал профессор.
— Ничего не заметил, — отмахивался полотенцем «русал», — полное отсутствие видимости, ил, грязь, муть, холод. Валера, полезай ты в своем водолазном костюме, — повернулся он к молодому человеку в ковбойке.
Пока доставали из кузова автомашины водолазный костюм, пока молодой человек с помощью кинооператоров одевался, пошел мелкий дождь.
Кинооператоры тотчас же объявили, что, к сожалению, продолжать съемку не могут, спрятали свои аппараты и залезли в кузов — под брезентовую крышу.
Бывший «русал» укрылся под вязом и оттуда время от времени отдавал распоряжения и бранил дождь. Профессор остался на берегу.
Мы все, не обращая внимания на непогоду, приблизились к водолазу и с интересом стали разглядывать его темно-зеленый прорезиненный костюм. Миша даже осмелился дотронуться до черного, похожего на старушечий ботик, резинового башмака.
Профессор считает, что покатое дно озерка возле берега должно быть замощено белым камнем со свинцовой подошвой. Николай Викторович помог водолазу надеть на спину баллоны-«огнетушители».
— Постарайтесь нащупать, до каких пор тянется по откосу каменная отмостка, — говорил профессор. — Даже если вы ничего, кроме отмостки, не найдете, и то я вам буду бесконечно благодарен.
Николай Викторович и двое мальчиков спустили водолаза на веревке.
Наступила напряженная тишина. Дождевые капли падали на траву, на воду; между кувшинок булькали и лопались пузыри; тихо пересмеивались между собой под защитой брезента кинооператоры; веревка то натягивалась, то вновь ослабевала…
Не знаю, сколько прошло времени: может, час, может, десять минут. Наконец трижды дернулась веревка. Николай Викторович, Миша и Вова потянули и выволокли водолаза.
Лицо молодого человека было бледно-зеленое, как у русалки, губы виновато улыбались. Николай Викторович помог ему снять костюм. Кинооператоры не выдержали, соскочили с кузова и заторопились к нам.
