Владислав Крапивин - Мальчик со шпагой
Скоро известие о ребячьем кинотеатре разлетелось по ближним дворам и школам.
Ленька Мосин сообщил:
– Лысый говорит, что его парни будут всех караулить и лупить, кто к нам станет ходить.
– А вы что? – с интересом спросил Олег.
– Мы с Гарцем его три квартала гнали, – объяснил Мосин. – До самого дома. А там его мамаша выскочила. У нее голос, как у динамика на вокзале…
После стычки с домоуправом о верхнем этаже перестали мечтать. Но кино можно показывать и в спортзале, а книги держать в кают-компании.
…Однажды, уже в марте, после удачной съемки Серёжа, Генка и Митя остались, чтобы убрать декорации и рефлекторы с фотолампами.
– Если так дело пойдет, в июне кончим, да, Олег? – сказал Серёжа.
– Может быть, – откликнулся Олег рассеянно.
– Почему "может быть"? Летних съемок всего на неделю, если каждый день снимать.
– Не наделали бы нам к июню пакостей, – хмуро сказал Олег. – Мысль, что бухгалтерия важнее "Эспады", до сих пор сидит в голове гражданина Сыронисского. Вчера опять звонил и грозил устроить здесь ремонт… Знаю я этот ремонт! Для нас он и полкило краски не дал бы. Втащат свои столы и устроят контору.
– А мы их не пустим! – сказал Митя. В гвардейском плаще и шляпе с перьями он выглядел очень по-боевому.
– Маляров сюда ни за что нельзя пускать, – поддержал Кузнечик. – Лучше сами все покрасим. А то они стены замажут, а здесь вон сколько нарисовано… А этот Сыронисский – самый главный начальник, что ли?
– Да нет, конечно, – устало сказал Олег. – Но вредный до чертиков. Особенно если кто-то слово ему поперек скажет… А тут еще союзнички у него объявились…
– Кто? – встревожился Серёжа.
– Ну, те две дамы, которых я на занятия не пустил. Ходят и везде капают: "Ах, чем они там занимаются, если даже посмотреть нельзя? Ах, чему их там учат! Ах, мы тогда к окнам пошли, а окна все одеялами завешены, ни одной дырки. Скрываются они от людей…" Это когда мы с утра пленку просматривали.
– Так они просто дуры, – сказал Кузнечик.
– Это ты понимаешь, что дуры. А они про себя говорят, что очень полезные люди. О воспитании заботятся.
– А чего им от нас надо? – спросил Митя. – Даже непонятно.
– А холера их знает! – в сердцах сказал Олег. – Есть такой тип людей – склочники. Понять склочника невозможно. Пишет жалобы, шепчет, гадости говорит. Вроде бы и себе никакой пользы, и людям жизнь портит… Ну, мадам Сенцова – та хоть понятно, почему жалуется…
– А что Сенцова? – спросил Серёжа.
Олег досадливо поморщился:
– Не хотел я рассказывать… Ну ладно. В конце концов, это всех нас касается. Дело в том, что эта мама Сенцова никак не успокоится. Сначала она своего сына в поликлинику потащила: дайте, мол, справку, что мальчика избили. Это когда ты, Сергей, палкой врезал ему в темном переулке… Ну, в больнице никаких следов избиения не нашли. Тогда она кинулась в милицию. Начала рассказывать, что в "Эспаде" учат запрещенным приемам драки. "Иначе, – говорит, – как мог этот хулиган Каховский отмахаться от троих подростков и свалить взрослого человека…" Имейте в виду: не "взрослого бандита", а "взрослого человека"…
– Ай-яй-яй, Серёжа, – сказал Генка. – Как же это ты? Нехорошо так со взрослыми…
Олег усмехнулся и продолжал:
– В милиции ей говорят: "Правильным там приемам учат. А ваш сын пусть не знакомится с жуликами…" Она и завелась. Еще одну жалобу, более высокому начальству. Дошла до какого-то майора, тот слегка испугался: а вдруг в "Эспаде" и правда что-то запрещенное? Пришлось мне объяснения давать. Целый протокол. Разобрались… А она дальше. Пошла в районо. Там ей повезло.
– Как? – хором спросили Серёжа, Генка и Митя.
– Есть там инспектор по внешкольным учреждениям. Фамилия у него Стихотворов. Отнесся он к мадам Сенцовой с большим сочувствием… А дело в том, что я в январе на учительской районной конференции выступал и проехался по его работе. Ну в самом деле, с одной стороны, требует: работайте с трудными подростками, с другой – заявляет: двоечников к занятиям в клубах и секциях не допускать. Если хотят заниматься, пусть исправят оценки! А где ему руководители клубов найдут трудных подростков с пятерками в дневниках? Об этом я его и спросил…
– А кто такие "трудные подростки"? – спросил Генка. – Мы трудные?
– Труднее некуда, – сказал Олег. – Особенно Каховский. Драку затеял в переулке с целой компанией. А ведь знает, что драться нехорошо.
– Больше не буду, – сказал Серёжа. – Ты расскажи дальше про инспектора.
– Вызвал он меня и давай беседовать: "Вот видите, вы других критикуете, а на вас тоже жалуются". Объяснил я ему, кто жалуется и почему. А он опять: "Да, конечно. Однако общественность вами недовольна". Снова объясняю, что за общественность и почему недовольна. Выслушал он и говорит: "Я понимаю, но…" И после этого "но" опять повторяет все то, про что я ему два раза объяснял. Хоть лоб расшиби о стенку! А потом вспомнил Сыронисского: "Вот и домоуправляющий говорит, что ваши мальчики ведут себя вызывающе…" Я ему говорю: "Ведь один из этих мальчиков из-за Сыронисского пострадать мог, даже погибнуть! Что же им, расшаркиваться надо было? Мальчик на посту стоял, флаг охранял, а эти люди буквально ворвались в отряд!" А он знаете что: "Кто там врывался, кому нужен ваш флаг? Для вас важней всего игрушки, а люди взрослым делом заняты".
Олег улыбнулся, щелкнул пальцами. Потом сказал:
– Дотянулся я тут до телефона и позвонил в райком комсомола. Попал прямо на первого секретаря Володю Самсонова. И говорю: "Объясните товарищу инспектору по внешкольным учреждениям, можно ли считать игрушкой флаг пионерского отряда? И можно ли хватать и выкидывать за дверь пионера, который стоит на посту у флага?"
– Он объяснил? – с радостным нетерпением спросил Митя.
– Объяснил. Володя такие вещи объяснять умеет, он сам вожатым был… Но нельзя сказать, что с товарищем Стихотворовым расстались мы друзьями.
– А что он может сделать? – спросил Серёжа.
– Кто его знает… Боюсь, что он, и Сыронисский, и Сенцова, и эти дамы из уличного комитета – одна компания.
– У нас ведь тоже компания ничего, не слабенькая, – сказал Кузнечик. – Без боя не сдадимся.
– А чего нам сдаваться? Мы же правы, – сказал Митя.
6
Случилось чудо: Серёжа получил пятерку по алгебре. Весь класс ломал голову над хитрой задачкой, а Серёжа присмотрелся и увидел, что задачка совсем простая. Только решать ее надо не так, как прежние, а другим способом. Он так отчаянно запросился к доске, так затряс рукой, что Антонина Егоровна взвела брови и почти простонала:
– Каховский! Что с тобой?
– Но ведь совсем просто! Как дважды два!
На доске он писал быстро и с таким треском, что осколки мела сыпались, как скорлупа ореха. А орехом была задачка, которую Серёжа расщелкал.
Антонина Егоровна торжественно внесла пятерку в клетку классного журнала. Эта пятерка придавила и заслонила чахлые тройки и подлую двойку, полученную две недели назад. Серёжа вернулся на место, как после трудной и блестящей победы на фехтовальной дорожке. Кузнечик обернулся, мигнул ему и показал большой палец. Мишка Маслюк, недавно перебравшийся на парту к Серёже, грустно сообщил:
– А я все равно ничего не понял.
Антонина Егоровна вдохновенно заговорила о том, как много значит в математике интерес и старание. Вот Каховский всегда утверждал, что у него нет математических способностей, а сегодня заинтересовался необычной задачей, сделал усилие и…
– Каховский, ты меня слушаешь?
Серёжа не слушал. Дверь класса была приоткрыта, и в ней стоял Василек Рыбалкин, по прозвищу Негативчик, сокращенно – Нега. Данилкин барабанщик. Удивительное большеглазое создание со светлой пушистой головой и постоянно загорелым лицом – как портрет на негативной пленке.
Что он здесь делает? Во-первых, он учится в ту же смену, что и Серёжа, значит, должен быть на уроках. Во-вторых, он из другой школы. В-третьих, он вообще не должен быть ни в какой школе, а обязан сидеть дома, потому что у него ангина.
Василек встретился глазами с Серёжей, поманил его ладонью и отступил за дверь.
– Антонина Егоровна, разрешите выйти!
– Что с тобой?
– Ну, очень надо!
– Ты что, переволновался у доски? Ну… иди, пожалуйста.
Встревоженный взгляд Кузнечика: "Что?"
Ответный взгляд: "Не знаю. Кажется, тревога".
Нега ждал у двери. Сиплым от простуды голосом сказал:
– Мой велосипед внизу, в коридоре. Отряд громят. Жми. Там Митька.
Данилка научил своих барабанщиков говорить коротко и четко. Олег научил фехтовальщиков "Эспады" действовать быстро.
Уже на Октябрьской улице, на спуске, с замирающим от тревоги и скорости сердцем Серёжа сообразил: правую штанину он ничем не защемил. Если попадет в цепь, будет много грохота. Но скорость не снизил. Все обошлось.
Один из слесарей отдирал от стены доски стеллажей. Другой срывал дополнительную электропроводку, которую ребята протянули для освещения во время киносъемок. Еще двое рабочих вытаскивали декорации и вносили столы и шкафы. Они подошли к двери кают-компании и хотели взять фанерную спинку королевского трона, стоявшую у косяка.
