Василий Смирнов - Ребята Скобского дворца
— Какой же из себя этот Ленин? — спрашивал он у Володи Коршунова.
— Увидишь, — уклончиво отвечал тот, очевидно сам еще не представляя Ленина.
Народ на площади заволновался.
«Наверно, поезд пришел», — подумал Типка, вместе со своими спутниками подаваясь вперед.
Заиграл оркестр военной духовой музыки.
— Приехал! Приехал! — послышались голоса.
В вечерних сумерках уже зажигались уличные фонари, когда Ленин вышел из здания вокзала на площадь, приостановился и взмахнул рукой, приветствуя собравшихся.
Толпа дрогнула. Многотысячное «ура!» пронеслось над площадью. Стоявшие недалеко от Царя рабочие в колонне развернули принесенный плакат, и он заколыхался над головами собравшихся.
«Привет Ленину!» — прочитал Типка.
Все смотрели на броневик, вытянув головы. А Царь ничего не видел. И вдруг заметил, что на броневике появился коренастый человек в темном драповом пальто, в кепке.
— Ленин! Ленин! — послышались рядом голоса.
Два ярких луча прожектора, прорезав вечерние сумерки, скользнули по облачному небу и скрестились на броневике, освещая фигуру Ленина.
Первых слов Ленина Царь не понял. Потом в наступившей тишине он явственно услышал:
— Революция еще не закончена. Пролетарская революция только начинается!
Рядом зашумели, но тут же снова стихли.
— Никакого доверия Временному правительству! Вся власть должна принадлежать пролетариату! Да здравствуют Советы рабочих и солдатских депутатов!
Когда Ленин кончил говорить, мощный гул голосов прокатился по площади:
— Привет Ильичу! Привет вождю рабочего класса!
Снова заиграл оркестр. Митинг кончился. Оживленно разговаривая, люди двинулись провожать Ленина.
Потеряв в толпе своих, Царь один отправился домой. На центральных магистралях Петрограда горели огнями зеркальные витрины магазинов. Играла музыка в ресторанах. Толпы расфранченных людей гуляли по тротуару. Мчались на резиновых надутых шинах лихачи. Звенели трамваи. Шумный, людный город жил своей обычной вечерней жизнью, и никому не было никакого дела до Царя. Чувствовал он себя одиноким в людском приливе, как песчинка в море. Был он голоден к тому же.
«Буржуи, — думал Царь, с неприязнью поглядывая на праздную, сытую публику. — Правильно Ленин зовет бороться с вами — богачами, дармоедами...» Он вспомнил особняк Кохманского. Мягкую мебель, зеркала, картины в комнатах. Было это далекое, как сон.
Наконец кончились ярко освещенные улицы. Типка вышел на рабочую окраину. Тускло горели редкие газовые фонари, тяжело темнели заводские корпуса. Вдали громадой поднимался Скобской дворец.
Остановившись, Царь обернулся и погрозил кулаком в сторону центральных улиц города.
В полутемном подъезде у ворот Скобского дворца толпились скобари. Шел у них о чем-то горячий спор. Притаившись, Царь услышал звонкий голос Цветка.
— Ты со мной не спорь, — кого-то убеждал он, — я в этом деле собаку съел.
— Какую... зарезанную? — послышался удивленный голос Левки Купчика.
Царю было видно лицо Цветка. Тот, помолчав немного, разъяснил:
— Чуть-чуть сдохшую. Хочешь, спроси у Царя, он знает, видел, — и, обернувшись к ребятам, многозначительно постучал себя пальцем по лбу: мол, дурной такой Левка, раз не разумеет таких простых вещей.
Царь беззвучно рассмеялся. Болтливый хвастун Цветок оставался прежним Цветком. Разве можно на него сердиться? А простодушный, без какой-либо хитринки Левка Купчик — прежним Левкой. Не показавшись ребятам, Царь тихо отошел.
У ВОЛОДИ КОРШУНОВАВ комнате Володи Коршунова горел огонь. На столе стояла неприбранная посуда, замусоренный пол оставался неподметенным.
Царь было взялся за веник, но Володя остановил его.
— Беги за кипятком! — скомандовал он. — Есть у нас колбаса, хлеб и даже селедка! Слышал, что Ленин говорил? Пролетарская революция еще только начинается. Понял? Ужин будем готовить.
От громового дружелюбного голоса Володи, от его белозубой улыбки и светлых глаз на душе у Царя сразу стало веселее.
Быстро подхватив чайник, он помчался вниз, грохоча тяжелыми солдатскими сапогами.
К своему удивлению, в шумной чайной «Огонек» Типка увидел других хозяев. Вместо Николая Петровича на кухне за буфетом отпускал закуски и обеды высокий и тощий мужчина в светлой рубашке и в жилетке. А в зале за чайным буфетом стоял вместо Дерюгина тоже высокий, но более полный человек. Оба хозяина были похожи друг на друга, видно братья. Не спеша Царь подставил под кран кипящего куба свой чайник, искоса поглядывая на нового хозяина и жалея прежнего. Он любил шутки Ванюшкиного деда.
Царь протянул хозяину три копейки.
— Мало, — сказал тот и взял с Царя пятачок.
Неожиданно за кипятком примчался... Ванюшка.
— Как же это так? — спросил шепотом Царь.
Ванюшка виновато пожал плечами, словно оправдываясь.
Нужно же было так случиться, что на кухне с чайником в руках в этот момент появилась Фроська.
Вышли из кухни чайной втроем. Фроська шла посредине, ребята по краям, как солдаты в строю, все с чайниками. Фроська попеременно заговаривала то с одним, то с другим. На дворе они еще постояли, пока не спохватились, что кипяток остывает.
Царю надо было идти в другой подъезд.
— До свиданьица! — вежливо попрощалась она.
Царь что-то в ответ буркнул и заспешил к себе.
«Попрощается она со мной или нет?» — думал Ванюшка, подымаясь вместе с Фроськой по лестнице. На площадке третьего этажа он остановился у своей двери.
— Спокойной ночки! — дружелюбно произнесла Фроська, поднимаясь выше.
Ванюшка облегченно вздохнул, думая, однако, что лучше: «Спокойной ночки!» или «До свиданьица!».
Дома после долгого размышления он все же решил, что Фроська сама назначает Царю свидание, и расстроился.
Царь тоже вернулся домой в приподнятом настроении. В комнате сидел с газетой в руках Максимов.
— Ну вот, наш фельдмаршал нас чайком напоит! — пошутил он, потом спросил: — Ленина видел?
— К-как же, — отозвался Царь, ставя чайник с кипятком на клеенку стола.
— Не сожжешь? — Володя переставил чайник на пол.
Быстро приготовил он ужин, сполоснул чашки. Все в руках Володи кипело, а с губ не сходила улыбка.
Шел у взрослых разговор про заводские дела, про Ленина, про Временное правительство.
— Все впереди, — задумчиво говорил Максимов, сняв свои очки и платком протирая стеклышки. — Революция только еще начинается...
Поужинав, Максимой стал собираться на работу в ночную смену.
Уходя, он напомнил Володе:
— Не забудь, завтра в шесть тридцать. На втором этаже. Знаешь, где наши собираются?
— Явлюсь точно, как часы, — пообещал Володя и тут же неуверенно добавил: — Не рановато ли? Не подготовлен я еще.
Максимов усмехнулся.
— Жизнь подготовит. С Лениным теперь все закипит. Ты, фельдмаршал, носа не вешай, — посоветовал он задумавшемуся Типке. — Победа будет на нашей стороне.
Порывшись в кошельке, протянул Царю красненькую десятирублевую ассигнацию.
— На мелкие расходы, пока сам не станешь зарабатывать, — предупредил он. — Но только не курить!
Царь вспыхнул.
— Я теперь не курю, — пробормотал он. — Д-деньги у меня есть... солдатские...
Максимов ушел.
— Вот, Антип Царев, какие дела-то, — задумчиво говорил Володя, расхаживая по комнате с потухшей трубочкой в зубах. — В партию меня принимают. Павел Сергеевич поручительство дает.
— В какую партию? — поинтересовался Царь, зная, что в Петрограде появилось много партий.
Володя строго поглядел на него.
— Известное дело, в нашу, пролетарскую. Партию большевиков. Рабочая социал-демократическая партия. Понял?
Типка утвердительно кивнул головой.
— А что ты понял? — снова строго переспросил Володя. — Отвечай.
Царь смутился, не зная, как ответить. И тут он вспомнил про встречу Ленина на площади Финляндского вокзала. Ленин тоже говорил про рабочий класс, пролетариат, революцию.
Усмехнувшись. Типка смело взглянул Володе в глаза:
— Ленин состоит в вашей партии.
Володя удовлетворенно похлопал Царя по спине:
— Вижу, силен ты, Антип Царев, в политике. Силен. Разбираешься. Я сам, брат, тоже только недавно уяснил разницу между беками и меками. Понимаешь? Между большевиками и меньшевиками. Одну твою неточность я исправлю. Ленин не просто состоит в нашей партии. Он организовал партию. Понял?
На этот раз Царь, не задумываясь, решительно мотнул головой. Он понял. Володя долго ходил по комнате, задумавшись.
— Скучаешь, буржуйка? — спросил он, глядя на висевшую на стене запыленную гармонь, и тронул мехи. — Теперь не до тебя. Пролетарскую революцию надо осуществлять. Поняла?
Царю понравился такой разговор Володи с гармонью.
