Александр Власов - Полыновский улей
Это произошло днем. К дому подъехал извозчик. Васька через открытое окно заметил незнакомого мальчишку, выскочившего из пролетки. Одернув бархатную курточку, он задрал голову, оглядел дом и с радостным удивлением сказал:
— Цел! Он такой же, каким мы его оставили!
— Почему это тебя удивляет? — расплатившись с извозчиком, спросил мужчина в мягкой шляпе, с бородкой клинышком.
Что ответил мальчишка, Васька не услышал. Хлопнув дверью, он помчался на третий этаж и ворвался в комнату к Косте.
— Приехали! Приехали!
— Кто?
— Да эти... буржуи!
Васька и Костя устроили засаду на площадке между вторым и третьим этажом. Сначала они услышали шаги, а потом увидели управдома, мальчишку в бархатной курточке и мужчину с бородкой клинышком. Управдом встал у дверей так, чтобы не было видно надписи, и довольно сухо сказал приехавшим:
— Опечатали в прошлом году. С тех пор все тут в порядке. А что было раньше — не взыщите... Может, что и пропало.
— Не в вещах суть, уважаемый товарищ! — ответил мужчина с бородкой и сунул ключ в скважину.
Щелкнул замок. Хрустнули и отлетели сургучные печати. Но мужчина не сразу вошел в квартиру. Он увидел за спиной управдома буквы и вежливо отстранил его от двери. Открылась вся надпись. Плечи у мужчины как-то обмякли, обвисли. Он провел рукой по лицу, потом ласково привлек к себе мальчишку.
— Ничего... Ничего, сынок.
— Не обращайте внимания, — глухо буркнул управдом. — Хулиганы...
— Да-да! Я понимаю. — Мужчина кивнул головой и протянул управдому деньги. — Спасибо за... за все.
— Да ну вас!.. Краски-то у нас нет, а то бы замазали...
Управдом круто повернулся и быстро зашагал вниз, а отец с сыном вошли в квартиру.
Солнце заливало все комнаты и через открытые двери освещало коридор. На паркетном полу лежал толстый слой пыли.
Они постояли на пороге. Отец вздохнул.
— Три года... Пойдем, сынок, посмотрим...
В первой комнате стены были заняты книгами. У окна стоял длинный и какой-то странный аквариум. Это была не одна стеклянная коробка, а несколько штук, установленных на разной высоте и соединенных желобами. На дне на сухом песке среди пористых камней валялись высохшие, как снетки, рыбешки.
— Голубушки мои! — тихо и печально произнес отец, вздохнул еще раз и оглядел полки с книгами. — Пожалуй, все на месте... Живем, сынок!
Во второй комнате тоже ничего не было тронуто. Сын приоткрыл дверцу огромного — чуть не во всю стену — шкафа. Почувствовался слабый запах духов. Мальчишка вздрогнул, обхватил руками висевшие в шкафу платья, уткнулся в них лицом и зарыдал.
— Мама!.. Мамочка!..
Отец молча погладил его по голове, устало сожмурил глаза.
— Ты меня прости.
— Что ты, папа! В чем ты виноват?
— У меня был выбор... Я мог стать медиком. Мог изучать людей и их болезни, а не воду и ее капризы.
Сын вытер слезы и хотел прикрыть дверцу шкафа. Отец остановил его.
— Что это такое?
В шкафу среди мужской одежды висели три совершенно новых пальто.
— У меня таких не было... Это уж совсем непонятно!..
* * *Пока отец с сыном осматривали свою квартиру, Васька с Костей собрали всех мальчишек на берегу канала — напротив дома.
— Вы бы посмотрели, как он скрючился, когда прочитал! — рассказывал Костя. — «Ничего, — говорит своему шкету, — ничего...» А мы-то с Васькой видим: у самого аж плечи трясутся от страха!
— А потом? — спросил кто-то из ребят.
— А потом вошли и дверь захлопнули... Дураки мы! Надо было в замок гвоздь вбить — тогда бы не открыли!
На этом совещании у чугунной решетки канала мальчишки порешили сделать так, чтобы приехавшим не было никакого житья в доме. Против такого решения никто не возражал. Спор возник, когда стали думать, с чего начать. Васька предложил в первую очередь «дать бою», проще говоря, отколотить мальчишку, как только он выйдет на улицу. Костя был нетерпеливый. Ему не хотелось ждать этого случая.
— Он, может, теперь на месяц запрется! — горячился Костя.
— Не запрется! — возражал Васька. — Он хоть и буржуй, а на улицу кого хочешь тянет. Выйдет, вот посмотришь!
— Не выйдет! Побоится!
— Выйдет!
Спор решил сам мальчишка. Он неожиданно появился в дверях лестницы и, постояв на ступеньке, пошел прямо к зловеще приумолкнувшим ребятам. На нем была все та же бархатная курточка, а на ногах поблескивала кожа новых легких сандалий.
— Здравствуйте! — сказал мальчишка. — Меня зовут Эдуард.
— Скажи пожалуйста! — воскликнул Костя и уперся руками в бока. — Его зовут Эдуард!.. А в морду хошь?
Эдуард помолчал и спросил:
— Вероятно, это ты написал на дверях?
— Буржуенок, а догадливый! — усмехнулся Костя, оглянувшись на друзей.
— Я не буржуенок. Мой папа — ученый.
— Ученый? — вмешался Васька. — В шляпке! На извозчике раскатывает!.. Ха-ха!.. Ученый — это как Ломоносов! Из Сибири — пешком в Петроград! Понял?
— Не из Сибири, — возразил Эдуард. — И тогда он еще не был ученым.
Васька надвинулся на него справа, Костя подошел слева и сказал, сжимая кулаки:
— Ты еще спорить с нами будешь?
Эдуард не шевельнулся. Он даже не попытался защитить от удара лицо.
— Вы меня можете побить, но я... я не побегу.
— Смелый какой! — прошипел Костя.
— А куда бежать?.. Мне все равно жить с вами.
Костя посмотрел на Ваську, Васька — на Костю. Потом они оба посмотрели на мальчишек. Все как-то растерялись и не знали, что делать. Бить? Но Эдуард не давал никакого повода для драки. Ни с того ни с сего не ударишь — кулак не подымется.
Васька и Костя отошли к решетке канала, и уже оттуда Костя презрительно бросил через плечо:
— Шлепай отсюда!.. Жить он с нами будет!.. А вырядился-то!.. Убирайся, пока цел!
Эдуард стоял и серьезно смотрел на мальчишек. Он тоже не знал, что делать и что сказать. Он видел много острых, неласковых глаз. Они словно ощупывали его с головы до ног. Большинство ребят разглядывали сандалии. Их яркая светло-коричневая кожа почему-то больше всего раздражала мальчишек. Эдуард понял это.
— Хоть и глупо, но так, видимо, нужно, — произнес он, будто оправдывался перед кем-то.
Он нагнулся и отстегнул ремешок. Сандалия перелетела через мальчишек и шлепнулась в воду. Эдуард снял с ноги вторую, бросил и ее. Все это он делал без злобы, а как-то просто, буднично, точно он каждый день выполнял эту не очень приятную, но совершенно необходимую работу.
Костя подпрыгнул и успел поймать пролетавшую над головой сандалию.
Мальчишки были ошеломлены и молчали, не зная, как оценить этот поступок Эдуарда. А Костя истолковал его по-своему.
— Расшвырялся! — сквозь зубы процедил он. — Ему что! Он и куртку утопит, лишь бы своим прикинуться!.. Не купишь!.. Сказано — дуй, куда шел! Шлепай!
Костя кинул сандалию под ноги Эдуарду. Тот и не взглянул на нее.
— Я шел в булочную... Кто мне скажет, где она теперь?
— В булочную? — ехидно переспросил Васька. — Кто не работает, тому карточек не дают! Тебе там делать нечего!
Эдуард вынул из кармана две сложенные бумажки, подошел к Ваське.
— Вот они — карточки.
Мальчишки сгрудились вокруг Васьки. Карточки были настоящие — такие же, как у всех. Одна из них — детская. На нее давали 200 граммов хлеба в день.
— Булочная за углом, — неохотно сказал Васька.
— Спасибо.
Эдуард взял карточки и босой пошел медленно к углу, перед каждым шагом выбирая место поровнее, чтобы не наколоть ногу. Мальчишки остались у решетки канала. Перед ними сиротливо валялась сандалия.
Когда Эдуард вернулся с двумя пайками хлеба, на берегу никого не было. На ступеньках, ведущих к дверям лестницы, стояли две сандалии: одна светло-коричневая, другая потемневшая от воды. Он улыбнулся, сунул в них ноги и пошел на второй этаж.
* * *Напрасно улыбнулся Эдуард. Мальчишки и не думали заключать перемирие. А сандалии... Это получилось вот как.
Когда Эдуард завернул за угол, Костя уверенно сказал:
— Хитрит, гад! Прикидывается!
— А что, если отец у него в самом деле ученый? — робко спросил кто-то из ребят.
— Ну и что? — обозлился Костя. — Мало их — ученых — за границу удрало?
— А этот остался!
— Может, не удалось, вот он и вернулся!
Васька поддержал дружка:
— Верно!.. Батя рассказывал. Взяли они с боем одну станцию в Польше. А на платформе — сундуки, чемоданы. Стали искать — чьи? И нашли! В канаву от страха залез. Седой весь. Спросили: кто такой? Профессор, говорит, из Москвы. Поезда ждал, чтоб в Германию удрать. А в чемоданах — золото, бриллианты!.. А когда брали станцию, тогда Костиного отца и шарахнула пуля, чтоб ей расплавиться на том свете!
Ребята долго молчали. Костя смотрел в воду.
![Андрей Балабуха - Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было [без иллюстраций]](/uploads/posts/books/168497/168497.jpg)
