Эмиль Офин - Формула ЧЧ
И заставил повариху накормить ребят вкусным гороховым супом.
… Николай Курочкин тоже хороший парень. Но, пожалуй, старший техник-лейтенант Сергей Павлович! Щепкин лучше всех. Ой, а Инна Андреевна? Она добрая, умная, все понимает! Но ведь у неё такая работа — заниматься с детьми. А кто велел Щепкину терять время на детей? Его работа — придираться к неисправным машинам, штрафовать водителей и вообще стараться, чтобы его, Щепкина, боялись. И лицо у него для этого подходящее: строгое, со шрамом.
Симка не удержался и спросил:
— Сергей Павлович, это вас на войне ранило?
— Нет. В войне я не участвовал. Я тогда был моложе Клима.
— Значит, в борьбе с преступниками?
Ух, как интересно! Все ждали — сейчас Щепкин расскажет какую-нибудь захватывающую историю. Но он перевел разговор совсем на другое:
— Вот вы, ребята, за сегодняшний день разобрали почти весь «пикап». Это, в общем, довольно простая работа: отвинчивай гайки и болты да промывай в керосине детали. А вот когда придет время собирать из них механизмы, вот тогда начнется самое интересное.
И тут Сергей Павлович рассказал, что на каждом автомобиле есть своя собственная электростанция с химическим и механическим источниками тока и с повышающим трансформатором, который, оказывается, не что иное, как индукционная катушка. Да ведь её проходили на уроках физики с Инной Андреевной!
Славка только слегка наморщил лоб и сразу же вспомнил:
— Катушка Румкорфа. Две обмотки и прерыватель в первичной цепи. Большой коэффициент трансформации. Несинусоидальный ток высокого напряжения получается во вторичной обмотке.
Тут уж пришла очередь удивляться Щепкину: он-то ведь не знал, что Славкина голова — это форменная кибернетика. И, наверно, подумал, что и все ребята такие же.
— Ого, я вижу, вы в школе даром времени не теряете. Передайте привет вашему учителю физики.
— У нас учительница, — сказала Лера.
— В данном случае это не имеет значения, — заметил Щепкин.
И все засмеялись. И ребятам показалось, что уже давно-давно они знают Сергея Павловича.
Может, это им показалось потому, что Щепкин носил милицейскую форму — такую же, как и старый друг форпостовцев — лейтенант Петров. А может быть и просто потому, что со Щепкиным было легко и интересно разговаривать.
Весь этот разговор происходил по пути из гаража. Никто из ребят не обращал внимания, куда они идут. Шагали себе вместе с Сергеем Павловичем, пока он не остановился.
— Ну, вот вы меня и проводили. Спасибо, ребята. Мне сюда.
На стене старинного серого дома были прибиты две вывески: «Городской спортивный автомотоклуб» и «Школа повышения квалификации шоферов. Занятия вечерние».
— А можно нам когда-нибудь зайти в эту школу, посмотреть? — спросил Игорь.
— Конечно, можно, — сказал Щепкин. И задумался на минутку. — У нас тут есть замечательные люди. Директор школы, например. Мой старый учитель. Но сейчас вам пора домой. Экзамены на носу, а уроки ещё не сделаны? Да и родители будут беспокоиться.
Клим хотел было сказать, что у него не родители, а только мама. Но промолчал. Лишь тихонько вздохнул: ему очень не хотелось расставаться с Сергеем Павловичем.
Глава четвертая
РЫЖАЯ ЭПОПЕЯ
Встречали вы когда-нибудь мальчика, который не хочет ехать в пионерский лагерь? Ведь это просто глупо — околачиваться в душном и пыльном городе, когда занятия в четвертом «б» уже три дня как закончились! Ну, если нет возможности поехать, тогда другое дело. А то посудите сами: есть путевка! Её дали за счет месткома больницы, где Вера Васильевна работает медсестрой. Пошли, можно сказать, навстречу, понимают, что ей, Вере Васильевне, трудно одной «поднимать» сына. А он, неблагодарный, уперся, как бычок: «Не поеду!» — и все тут. Ну, что теперь будет? Сама полный день на работе, а он бог знает где и с кем! Прямо сердце, разрывается! И откуда в нем столько упрямства? Ведь он совсем ещё маленький. Что же из него будет, когда он вырастет?
Эх, мама! Во-первых, не что, а кто будет: ведь Клим одушевленный предмет, а не какой-то там больничный шприц! А будет из него старший техник-лейтенант — вот кто будет. Это уже решено. И, во-вторых, какой же Клим маленький, если он уже перешел в пятый класс? Да ещё без троек! И, в-третьих, встречали вы когда-нибудь маму, которая бы понимала, что такое гул прибоя и ветер путешествий? А трепетное серебро рыб она видит только тогда, когда чистит треску на кухонном столе. Клим не спорит: лагерь — это хорошо. Но разве его можно сравнить с походом барсовцев, где надо самому прокладывать путь и преодолевать настоящие опасности? Только в таком походе можно стать широким! костью и крепким мускулами, бледность заменить темным загаром, изысканную беспечность движений отдать за уверенную меткость работающей руки; и тогда у Клима в глазах появится блеск, как у человека, смотрящего в огонь костра…
Дым костра, углей сиянье,
Серый пепел и зола…
Это только в песне так поется. А в лагере на самом деле пионеров водят за ручку попарно в столовую. И картошку не пекут в горячей золе вечернего костра. Её подают официантки в белых передниках, очищенную, сваренную и политую соусом…
Клим согласен чистить картошку, собирать валежник, бегать за водой и вообще выполнять любую работу. Клим справится. Ведь он теперь в пятом классе! Уже целых три дня. Вот, пожалуйста, и табель в кармане. Клим специально прихватил его, уходя из дому: надо принять все меры, чтобы ребята взяли в поход.
Мама сегодня со слезами ушла на работу, понесла обратно путевку. Маме, ясно, тяжело. А разве Климу легко? Не у одной мамы разрывается сердце. Думаете, весело слоняться по жаре возле школы и ожидать, когда окончится пятый урок в восьмом «в»? И все думать и думать: «Возьмут или не возьмут?»
Надо во что бы то ни стало доказать ребятам, что Клим достоин идти в поход! Надо совершить что-то особенное, какой-нибудь отважный поступок. И тогда Игорь скажет: «Победа на твоей стороне, плут». Но что бы такое совершить?..
Клим поднял голову, огляделся с тоской и вдруг… увидел рыжего!
Во рту сразу стало сухо, в груди застучало. Клим даже прислонился к стене школы. Но это только на мгновенье. В ту же минуту он, пригнувшись, перешел улицу и осторожно, на некотором расстоянии, последовал за рыжим. Ну, теперь-то ему не скрыться!
А рыжий и не думал скрываться. Ничего не подозревая, шел себе не торопясь. В руках он держал на этот раз не книжку, а эскимо на палочке и слизывал его так усердно, что порой натыкался на прохожих. Волосы на его голове пылали под солнцем.
Будь у Клима такие же большие и сильные руки, как например у механика Максима Назаровича, тогда просто. Тогда Клим сразу схватил бы этого рыжего прохвоста за шиворот и загремел бы: «Ага, попался, вредитель! Пойдём-ка со мной в автоинспекцию!» Но, к сожалению, руки у Клима ещё не такие сильные, как у Максима Назаровича, а сам Клим почти на две головы ниже своего противника. Значит, надо переменить тактику, придумать что-то другое.
Рыжий спокойно доел эскимо, бросил палочку в урну и, засунув руки в карманы, остановился возле витрины «Спорттовары». Пока он глазел на всякие там рюкзаки и мотоциклеты, Клим составил план действий: надо пойти за рыжим до самого его дома, запомнить адрес, а потом устроить засаду всем форпостом! Очень простой план, а главное, — надежный. «Силён, подлец!» — похвалил себя Клим. Он уже торжествовал победу.
Но тут произошло такое, чего уж никак невозможно было ожидать: к рыжему подошел другой рыжий мальчишка. Он тоже был в школьной форме и тоже ел мороженое, только не эскимо, а брикет.
Рыжие поздоровались и пошли вдоль по тротуару, разговаривая о чем-то.
Вот тебе и раз! Что же это такое творится? Оба они одинакового роста, оба длинноногие, а их лица… Но морду того рыжего Климу не удалось рассмотреть во время погони. Так который же из них именно тот рыжий?
Клим лихорадочно соображал: вот-вот они могут разойтись в разные стороны, и тогда за кем же вести наблюдение? Нет, нельзя терять ни секунды! Необходимо действовать…
Клим ускорил шаги, побежал. Вот он догнал рыжих, втиснулся между ними и, тяжело дыша, заговорил:
— Он хотел быть дьявольским моряком. Он, задыхаясь, пил водку и прыгал в воду с двухсаженной высоты. Понемногу он потерял все, кроме главного — своей странной летящей души…
Все это Клим выпалил одним духом и при этом так и впился сверлящим взглядом в лица рыжих.
А рыжие сначала посмотрели на него, а потом — друг на друга.
— Ты что-нибудь понял? — спросил первый рыжий.
— Нет. А ты?
Оба они опять внимательно посмотрели на Клима и немножко отодвинулись от него.
— Послушай, что с тобой? — спросил второй рыжий; он забыл про свой брикет, и капли растаявшего мороженого падали на землю.
