Илья Туричин - Братья
Он о чем-то пошептался с внуком. Янко кивал и все время посматривал на Павла. Потом ребята впряглись в тележку и покатили ее по улице. А Соколик повел Павла в другую сторону. В конце улицы они свернули к горам. Начался неприметный подъем, место казалось ровным, а идти стало труднее. Справа и слева потянулись огороды, потом кусты. Подъем становился все круче. Стали попадаться деревья. Внезапно вышли на тропу, которая выбегала из малинника, усыпанного краснеющими ягодами, поворачивала и круто шла вверх, в лес. Тропа была каменистой, вся в выбоинах, видно, часто по ней ходили.
– Тут и подождем, - промолвил Соколик и присел возле дерева на корточки.
– Дедко Ондрей, а вы коммунист? - спросил Павел.
Соколик вздохнул.
– Нет… Записан в социал-демократы… Да ты не думай, мы тоже против фашистов. Как объявили Словацкую республику, все радовались. Шапки в небо бросали. Нет рабочих и буржуев, нет крестьян и помещиков. Все словаки - братья! Заживем одной семьей. Тогда только коммунисты против были, так их за это по тюрьмам посажали. А теперь все поняли, что коммунисты были правы. Не могут овцы с волками в одном дому ужиться. Людаки продали Словакию Гитлеру. Гонят словаков воевать с русскими. А нам русские - братья. Народ обнищал, все к немцам увозят. Как же! Союзники! А верхушка - Тисо там, Мах и прочие - руки греют на нашей беде. Маленький мы народ, мирный, но жизнь любим. И за жизнь - постоим! Это я тебе к тому говорю, чтобы ты понял, к каким людям идешь, на какое святое дело. Если в народе гнев закипел - ни слезами, ни кровью не залить. - Соколик, прищурившись, посмотрел Павлу в лицо. - А ты коммунист?
– Коммунист, - не задумываясь, ответил Павел. - Беспартийный, конечно, но коммунист. У нас все коммунисты!
– То-то вас и не сломил Гитлер, - удовлетворенно произнес Соколик. - Я кое-кого из ваших коммунистов знаю. Крепкой жилы люди. Не свернут. - Он прислушался. - Вроде, ребятишки.
Из-за поворота появилась троица с гремящей тележкой. Остановились, переводя дыхание.
– Не понахлай на гору, - сердито сказал старик, подымаясь, протянул руку Павлу и добавил по-русски: - Хорошей дороги, Павел. Не поминай этим… лихом. Гитлер капут!
6
Словакия кипела. Словакия готовилась к восстанию.
Вместо фальшивого глинковского лозунга: "За бога и народ!" коммунисты бросили лозунг: "Смерть фашизму! Свободу народам!", объединили всех антифашистов в один могучий кулак и создали в подполье Словацкий Национальный Совет.
По дорогам и горным тропам мотались усталые связные. Передавали распоряжения, согласовывали действия, сдерживали особо нетерпеливых: ждите сигнала, еще не время, не давайте немцам предлога вступить на Словацкую землю. Они стянули войска к границам. Будьте терпеливы и бдительны. Готовьтесь, вооружайтесь, учитесь воевать. Свобода не придет сама, ее надо будет брать в смертельном бою. За Карпатами - Красная Армия. Она идет нам на помощь.
Восстание зрело. Фашистская власть шаталась. Народ вышел из подчинения. Распоряжения властей не выполнялись.
Словацкий Национальный Совет готовился взять власть в свои руки
Президент Тисо обратился к немцам: помогите, выручите, спасите!
Это было прямое предательство. Немцы начали оккупацию Словакии.
Павел навсегда запомнит ночь на понедельник 28 августа. Весь день отряд двигался по горам. Наверное, сверху он выглядел огромной пестрой змеей, тут и там сверкающей оружием. Оружия не хватало, да и управляться с ним не все еще умели. Отряд медленно спускался с гор. Партизаны устали. У Павла тоже гудели ноги. Но он ни за что бы не признался в этом. Он чувствовал себя бойцом, хотя в руках была пока что палка. Оружие будет!
Ночью партизаны вошли в местечко. Никто не оказал им сопротивления. Солдаты и даже жандармы присоединились к отряду, который расположился на площади. Часть отряда двинулась к тюрьме. Освободить политических заключенных, коммунистов.
Драться не пришлось. Охрана открыла ворота.
А утром городок украсился флагами, сине-бело-красными, как ленточки на шапках партизан, и алыми. На площади с грузовика раздавали партизанам оружие. Павлу досталась русская винтовка и три десятка патронов. Затвор был густо смазан рыжим маслом. Павел вынул затвор и стал протирать его носовым платком. Винтовку он знает, не зря же занимался в кружке юных Ворошиловских стрелков. И немецкий автомат попадется - тоже не спасует, учили в немецкой школе.
– Оэй, русс, - обратился к нему сосед, который тоже получил винтовку. - Сет шёз ля комман ля демонте? Ж'ан соре бьен тире, ме комман села се демонт?
[11]
Павел не понял французского, а француза понял. Взял его винтовку, медленно освободил затвор, вынул, вставил обратно.
– Мерси, камарад!
Удивительно, как все они в отряде научились понимать друг друга. Это, наверное, потому, что все думают одинаково и об одном и том же.
Протирая затвор, Павел все время озирался. Когда входили в городок, прошли мимо дома Доппеля. Дом выглядел мертвым: ни звука, ни огонька. Может быть, Доппель и отсюда увез семью? А может, просто отсиживаются за закрытыми дверьми? Доппель - враг. То, что было добром для него, оборачивалось злом для других.
В толпе промелькнул Янко. Павел радостно замахал рукой:
– Янко! Эй! Янко!
Янко стал озираться, потом увидел Павла и подошел к нему.
– Добрый день, Павел!
– Добрый день. Вот! - Павел показал винтовку.
Янко огляделся и приподнял подол рубашки. На животе под ремешком торчал пистолет. Оба засмеялись.
– Як дедко Ондрей? - спросил Павел.
– Добре.
– Не уехал на дедину? - сощурился Павел.
– Не…
– А где Любица и Милан?
– Ту…
Павел вспомнил, как путешествовал с троицей по горам, помогая тащить тележку. А на тележке-то были продукты для партизан. Ребята передали продукты ожидавшим их "дровосекам". Те освободили тележку и понесли мешки и ящик дальше в горы. С ними ушел и Павел. Не легкое дело каждый день тащить в горы тележку!
Янко с завистью посмотрел на сине-бело-красную ленточку на пилотке Павла, которую ему выдали в отряде. Павел хотел было снять ленточку, но отдал вместе с пилоткой. Просиявший Янко отдал ему свою.
На грузовик поднялся командир отряда, а с ним еще двое. Один небольшого роста в очках, в немного мешковатом пиджаке. Другой в военной форме.
– Друзья! - Командир отряда поднял руку. - Будет говорить член Словацкого Национального Совета.
Лица всех обратились к грузовику. Тот, что в очках, сделал шажок вперед. Люди на площади зааплодировали, зашумели. Человек в очках заулыбался. И когда площадь стихла, сказал:
– Содруговья! Братья! Вот и пришел наш час, час нашего восстания! Он говорил уверенно и страстно. Каждый раз, когда вспоминал Советский Союз и Красную Армию, по площади катились овации. Павел не все понимал, но главное понял: поднялся народ, единственный подлинный хозяин своей земли, своего труда, своего счастья. Гитлеровцы вторглись на территорию Словакии. Надо их выбросить со словацкой земли, а вместе с ними и своих людаков! Победа будет за нами!
Площадь гремела, площадь ликовала. И пело вместе со всеми сердце Павла.
Десятки людей пробивались к грузовику, требовали оружия! Они хотели своими руками добыть свободу.
"Смерть фашизму! Свободу народам!"
Людское море выплеснуло к Янко и Павлу Любицу и Милана. У Любицы на старой кофте с засученными рукавами диковинным цветком пламенела красная розетка. У Милана рот не закрывался от волнения, растянулся в улыбке до ушей, которые были еще краснее розетки!
Он заорал во всю глотку:
Одиннадцать нас было, тысяча нас будет.
Только скажет Яник: за мной, добры люди!
Пойдут вереницы с Татр и с Поляны.
Костры задымятся, затрясутся паны.
Это была старинная разбойничья песня о вольном разбойнике Яношике. Конечно, партизаны не разбойники, но новых песен еще не сложили, а очень хотелось петь.
Ребята положили руки друг другу на плечи и затоптались на месте маленьким кружком. Павел не знал этого танца, но общая радость окрыляла, и ноги сами двигались в такт.
Вокруг засмеялись. Внезапно Павел сбился с такта и остановился. Прямо перед ним стоял, улыбаясь, Фридрих фон Ленц в солдатской форме Значит, это его он видел на кладбище. Это с ним говорил дед Соколик.
Павел вышел из кружка, кто-то тотчас занял его место. Круг танцующих разрастался. А Павел стоял перед фон Ленцем и смотрел на него. И фон Ленц смотрел и, видимо, припоминал, где он видел этого парнишку, потому что в глазах мелькнула едва уловимая тревога.
– Здравствуйте, господин фон Ленц, - четко произнес Павел.
– Постой, постой, - фон Ленц смотрел на него удивленно. - Ты кто? Петр или Павел? - спросил он по-русски.
