Станислав Жидков - Дольчино
— А потом? — взволнованно спросила Маргарита.
— Потом несколько лет бродил по стране. Был поводырём у слепцов, служил в придорожных трактирах… Один дворянин, готовившийся к рыцарскому турниру, взял меня как-то в помощники для тренировок. Ежедневно мы облачались в доспехи и дрались тупыми мечами. Первое время меня часто отливали водой после его ударов. Постепенно я наловчился и начал побеждать его. Тогда меня выгнали… А год был голодный. Я сильно бедствовал. Раз, зимой, больного, меня подобрал на дороге странствующий проповедник из апостолов. Он донёс меня до ближайшей деревни, ухаживал за мной, делился последним куском. Когда я выздоровел, мы стали ходить вместе. Брат Павильо познакомил меня с учением Сегарелли. Многое, о чём я раньше смутно догадывался, стало ясным. Я помогал ему как мог. И сам стал выступать с проповедями. В одном из городов нас схватила инквизиция. Мне чудом удалось вырваться…
Рассказчик умолк. Дорога круто повернула в сторону. На фоне далёких гор показались верчельские стены из серого песчаника. Навстречу стали попадаться повозки и пешеходы. У городских ворот солдаты собирали деньги с проезжающих. Они то и дело вступали в перебранку с крестьянами, везущими на рынок свои товары. Не останавливая коня, Дольчино бросил к ногам стражников серебряную монету.
Достигнув восточной части города, путники остановились у двухэтажного здания остерии[12], расположенного между большими патрицианскими палаццо. Это был старый дом с узкими, точно бойницы, окнами. Над низкой дубовой дверью висела широкая доска с изображением оленьей туши. Хозяин почтительно принял гостя.
Дольчино занял весь первый этаж, приказал немедленно дать лошадям корму и распорядился не принимать без его ведома других постояльцев. Властный тон и несколько золотых заставили хозяина беспрекословно повиноваться.
Обосновавшись в остерии и заказав обед, Дольчино послал братьев разыскивать нужных ему людей. Сам он вместе с Маргаритой отправился в квартал кожевников, расположенный на окраине города.
Миновав сравнительно чистые и спокойные улицы, где жили цеховые старшины и торговцы-скупщики, они очутились в грязных, шумных переулках ремесленников и наёмных рабочих. Деревянные лачуги, невзрачные постройки из нетёсаного песчаника лепились здесь одна к одной.
Вскоре Дольчино и Маргарита нашли старый, покосившийся дом с железным флюгером на крыше. Над дверью, прямо на стене, был нарисован охрой большой башмак — знак принадлежности хозяина к цеху башмачников. Пройдя полутёмные сени, они попали в низкую квадратную комнату с земляным полом.
Стол, лавка да деревянная кровать за дощатой перегородкой составляли всю обстановку. В круглых чанах у стены мокли заготовки. Тут же, в углу, стоял заваленный обрезками верстак и лежали инструменты мастера. Пахло варом и сырой кожей. В центре комнаты на чурбане сидел, смоля дратву, сутулый человек лет пятидесяти. У окна работала за прялкой женщина. Мальчик-подросток и две девочки поменьше старательно сучили нити.
При появлении нежданных гостей все повернулись к двери.
— Новые заказчики? — с поклоном осведомился хозяин.
— Когда ветер крепчает, не время заказывать сапоги, — негромко сказал Дольчино.
— Неужто ты? — вглядываясь в незнакомца, воскликнул башмачник. — Вот славная встреча! Значит, сбываются слова Сегарелли. Близок желанный час!
Мастер обрадованно шагнул навстречу вошедшим и поочерёдно заключил их в объятия. Жена и дети башмачника с изумлением смотрели на богато одетых незнакомцев.
— Ну-ка, Марио, прикрой окна! А вы, попрыгуньи, марш на улицу, да не забудьте подать знак, если покажется кто чужой.
Хозяин отвёл гостей в дальний угол и усадил на лавку.
— Прошло десять лет, Сильвано, с тех пор как ты сменил посох проповедника на молоток ремесленника, а повадки твои не изменились, — засмеялся Дольчино.
— Я переменил профессию, но не убеждения, — вздохнул мастер. — Уцелеть же с нашими убеждениями может лишь тот, кто не забывает об осторожности.
— Ты прав, — согласился Дольчино, — однако поговорим о деле. Как верчельские братья?
— Первое время после казни Сегарелли многие растерялись, думали даже распустить общину. Потом пришло твоё послание, люди воспрянули духом. За эти месяцы в орден вступили сотни подёнщиков и подмастерий.
— А что творится в округе?
— Крестьяне разорены и бегут из деревень. Все ненавидят сеньоров и духовенство. Сейчас самое время начать.
— Я слышал, епископу удалось выслать из города Тиццони[13] и других гибеллинов?
— На этот раз гвельфы одержали верх, но борьба продолжается. У сторонников императора здесь много сообщников. Неизвестно, долго ли Авогадри[14] продержатся у власти.
— Пока волки грызутся, охотникам легче бить их, — задумчиво произнёс Дольчино…
Через час Дольчино и Маргарита покинули дом башмачника и направились к находившейся неподалёку церкви святой Аньезы. Это было высокое каменное здание с колокольней и многочисленными пристройками. У небольшого, утопающего в зелени флигеля они остановились. На стук вышла сгорбленная старушка.
— Можно ли повидать каноника Августа? — обратился к ней Дольчино.
Старая женщина с удивлением посмотрела на сеньора и его спутницу.
— Их преподобие болен. Если вам нужен священник, ступайте к отцу Захарию. — Она показала рукой в сторону церкви и хотела закрыть дверь.
— Подожди, Адели, — удержал дверь Дольчино. — Неужели ты не хочешь впустить своего питомца?
— Дольчи? — ахнула старуха, в глазах её засветилась радость. — Вернулся? — Она прижалась седой головой к его груди. — Как хорошо, что ты здесь. Старик так хотел проститься с тобой. За последние дни он совсем ослаб… Не знаю, как и доложить о твоём приходе…
— Не спеши, Адели, я сам доложу о себе.
Дольчино уверенно вошёл в дом, оставив женщин на пороге.
В комнате священника почти ничего не изменилось. Те же аккуратно обмазанные белой глиной стены, тот же старый, рассохшийся, окованный медью сундук, полки с книгами у окна да большое деревянное распятие в неглубокой нише. Дольчино показалось, что он лишь вчера покинул этот дом.
Он подошёл к постели больного. Старик спал, откинувшись на подушки. Внезапное волнение охватило Дольчино. С грустью смотрел он на глубокие морщины и седую бороду своего первого учителя. Неожиданно Август открыл глаза. Его белёсые брови поднялись. Он шевельнул тонкими пальцами, будто желая убедиться, не сон ли это, и улыбнулся:
— Наконец-то ты пришёл! Сколько лет я ждал этого часа! — Он протянул к Дольчино руки.
Тот молча припал к ним лицом.
— Дай, дай насмотреться на тебя, — шептал старый каноник. — Ты сейчас так похож на своего отца! В последнее время все говорят о тебе. Я знаю, ты с теми, кто хочет сделать мир справедливым и привести людей к счастью. Помоги вам господь. — Старец перекрестился. — Вас проклял папа и преследует инквизиция, но поверь, не будь я столь стар и слаб, я отрёкся бы от сана и пошёл с вами.
— Спасибо, падре, — взволнованно сказал Дольчино. — Я не сомневался, что ты поймёшь нас.
— Ты избрал верную дорогу. Лишь теперь я понял это. Когда-то с твоим отцом мы мечтали о том же. Но мы думали, что истина в книжной мудрости. Ты же нашёл её в самой жизни, в борьбе против несправедливости. Будь же твёрд и помни: при исполнении великого нельзя быть ни мягким, ни слабым. Главное — не страшись ничего, даже смерти.
— Есть вещи сильнее страха смерти, — заметил Дольчино. — Это любовь к свободе.
— Мой путь уже близится к концу, — продолжал священник, — скоро мне придётся предстать пред богом. Но прежде чем сойти в могилу, я хотел бы благословить тебя, Дольчи.
— Постой, отец, здесь моя подруга. Ты должен благо словить нас обоих!
— Зови её, сын мой. Видит бог, я сделаю это с радостью.
Дольчино вышел из комнаты и вернулся с Маргаритой. Они опустились перед стариком на колени, и он торжественно благословил их.
— А теперь, отец, мы должны покинуть твой дом. Не знаю, сможем ли мы ещё навестить тебя.
— Прощай, мой мальчик… До конца дней своих я буду молиться за вас. — Каноник помолчал и тихо добавил: — Да будет судьба твоя так же прекрасна, как лицо твоей возлюбленной.
Он поцеловал каждого из них в лоб и проводил взглядом до двери.
В остерии их уже поджидали братья. Хозяин с растущим беспокойством наблюдал, как к богатому постояльцу проходят плохо одетые каменщики, плотники и бородатые крестьяне. Но вскоре его сомнения рассеялись. Один из людей «сеньора» объяснил, что хозяин набирает рабочих для строительства своего палаццо.
Между тем в комнатах мнимого сеньора собрались старейшины и проповедники гонимого апостольского ордена. На сход по призыву вождя явились посланцы тайных общин из многих стран. Иным из них пришлось много дней добираться до Верчелли. Столпившись вокруг стола, все жадно слушали Дольчино.
