Бус Таркинтон - ПЕНРОД-СЫЩИК
– Ну, – сказал Сэм и со вздохом выпрямился, – теперь, надеюсь, они наконец поняли, что должны делать? Во всяком случае, любой на их месте уже давно бы понял!
– Прыгай, Герцог! – упрашивал Пенрод. – Прыгай в обруч, как я тебе показывал! Ну, давай, Герцог! Прыгай!
И снова терпение дрессировщиков подверглось серьезному испытанию. И Герцога, и Уолтера-Джона можно было уговорить пройти под обручем или с любой стороны от него, но, ни тот, ни другой не соглашался по собственной воле прыгнуть сквозь обруч. Этот обруч явно вызывал у них предубеждение. И сколько Пенрод и Сэм ни убеждали их, они не желали менять своих взглядов.
Пенрод некоторое время обескураженно молчал.
– Я знаю, чему мы с тобой можем их научить, – наконец предложил он. – Мы можем научить их ходить по канату. Уж хоть это-то мы можем!
Сэм удивился. Все, что они до сих пор предпринимали, казалось ему гораздо легче. Раз уж по кончилось неудачей, то что говорить о такой сложной задаче, которую предложил Пенрод.
– Ты что, спятил? – спросил Сэм.
– Да ты послушай, Сэм! – объяснил Пенрод. – Послушай, а уж потом говори. Мы их запросто научим ходить по канату! Если только мы все сделаем так, как я придумал. Вот тогда ты сам увидишь. Представляешь, как будут выглядеть наши псины, когда только мы им скомандуем: «Эй, Герцог, прыгай на эту веревку для белья!» – а потом ты скажешь: «Эй, Уолтер! Прыгай на…»
– Нет, я так не скажу! – перебил его Сэм. – Его зовут Джон!
– Ну, все равно, – уклончиво продолжал Пенрод, – ты скажешь ему, чтобы он прыгал на веревку и шел по ней, как Герцог. И он это сделает! Вот! – воскликнул Пенрод и глаза его заблестели, словно все, о чем он говорил, уже осуществилось. – Вот это, я тебе скажу, будет представление! Да мы будем брать по целому доллару за вход! Представляешь? Леди и джентльмены! начинаем большое представление! А ну, на канат, старина Герцог! Леди и джентльмены! Перед вами единственные в мире собаки, которые умеют ходить по канату! Они обучены…
– Да погоди ты! – крикнул Сэм. – Я хотел бы сначала узнать, каким образом мы сможем научить их ходить по канату. Пока что у них не хватает соображения даже на то, чтобы поймать мяч или прыгнуть сквозь обруч и…
– Слушай, я тебе сказал, что знаю, как это сделать, – перебил Пенрод, – и сейчас я тебе объясню, как. Сначала мы прямо здесь, у тебя во дворе, научим их ходить по забору. Мы будем их поднимать по очереди и сажать на забор. Один из нас будет мешать ему спрыгнуть, а другой – подталкивать сзади. Понимаешь, если он не сможет спрыгнуть, ему придется идти вперед. Ну, и если мы это будем проделывать достаточно долго, ну, там, целую неделю подряд, сможет он у нас ходить по забору или нет?
– Да, но как…
– Слушай, я же тебе сказал. Когда они освоят забор, нам останется только взять доску в два раза уже забора и проделать с ними на ней то же самое. Потом – на доске, которая будет еще в два раза тоньше, потом – еще тоньше, до тех пор, пока не дойдем до доски толщиной с веревку. После такого, по-моему, каждый сможет пойти по веревке, как по доске, потому что ему будет все равно, что доска, что веревка.
– Ну, положим, ты прав, – сказал Сэм, – только готов поспорить, на что угодно, на это потребуется целая вечность.
– Конечно, если сидеть сложа руки и только болтать.
– А я что, по-твоему, отказываюсь работать? – возразил Сэм.
Полчаса спустя, мать Сэма вышла из дома. Лишь умение держать себя в руках позволило ей сохранить хладнокровие после того, что она увидела. Уолтер-Джон сидел на заборе и, одновременно, двигался вперед. Сэм мешал ему покинуть забор, а Пенрод упирался двумя руками ему в спину и толкал вперед, из-за чего Уолтер-Джон и двигался по забору. Морда Уолтера-Джона выражала при этом недоумение и беспокойство. Что касается Герцога, то он был привязан к дереву, которое росло возле забора, и взирал на окружающий мир совсем уныло.
– Отпустите собак, мальчики! – крикнула миссис Уильямс. – У меня для вас кое-что есть. А потом Сэму надо переодеться и сходить к бабушке.
– А что у тебя там для нас? – спросил Сэм.
Она показала блюдо, прикрытое салфеткой.
– Ого! – хором воскликнули мальчики и подбежали к миссис Уильямс.
– А что под салфеткой? – заинтересованно спросил Сэм.
– Вот! – сказала она, снимая салфетку.
– Пончики! – восторженно завопил Сэм.
Он бурно набросился на них, но мать отстранила его.
– Как тебе не стыдно, Сэм! – укоряюще сказала она. – Неужели нельзя, хоть чуть-чуть потерпеть? Посмотри, как замечательно ведет себя Пенрод! Он и не думает набрасываться…
– Это потому что он в гостях, – перебил ее Сэм. – Ну, дай мне пончик!
– Нет, – сказала она. – Тут десять пончиков. Вы должны поделить их поровну, чтобы каждому досталось по пять штук.
– Но, мэм… – мучительно выдавил из себя Пенрод и густо покраснел.
– Не стесняйся, – засмеялась миссис Уильямс и радушно протянула ему блюдо, – ты гость Сэма и должен взять первый.
Пенроду совсем не хотелось, чтобы неудача, которую он совсем недавно потерпел на ниве пончиков, получила огласку. В то же время он понимал, что категорический отказ от лакомства неизбежно вызовет у миссис Уильямс подозрения. Значит, надо было делать вид, что он ничего не имеет против пончиков. Но тут перед ним вставала другая, достаточно серьезная проблема: он совсем не был уверен, что сможет без ущерба для своего организма не только съесть, но даже взять в руки целых пять пончиков.
– Ну, Пенрод! Я ведь знаю, как ты любишь пончики.
Он вытянул руки и взял пять пончиков. Три в одну руку и два – в другую. Затем он опустил руки по швам и замер. Стоял он очень прямо, задрав голову, а с нею – и нос к небу.
– Ну вот, – сказала, удаляясь, миссис Уильямс. – Теперь все в порядке. Сэмми, как только расправитесь с пончиками, иди переодеваться. Ты должен прийти не позже, чем через десять минут.
Сэм наслаждался пончиками. Он жевал, урчал от удовольствия, потом так набил рот, что уже даже урчать не мог, но, по-прежнему исполненный радостных чувств, прыгал от восторга. Сэм был далек от смакования того, что ему приходилось по вкусу. Если еда ему нравилась, он попросту поглощал ее в том количестве, в котором ее ему давали. Пять пончиков моментально превратились в единую массу. Еще четыре минуты спустя от них осталось только некоторое количество сахарной пудры, прилипшей Сэму к щекам.
– Ах! – воскликнул он. – Объедение!
Потом он внимательно поглядел на опущенные руки Пенрода и спросил:
– А ты что, не собираешься есть?
– Ну, понимаешь, – ответил Пенрод глухим и каким-то безжизненным голосом, – я иногда предпочитаю их отложить на потом. Так мне кажется даже вкуснее.
Он пару раз с трудом проглотил слюну, а потом кашлянул.
– Жаль, что от моих уже ничего не осталось, – посетовал Сэм. – Ну, Джон, пойдем, старина, – обратился он к щенку и поволок его домой.
– А где он будет, когда ты уйдешь? – спросил Пенрод.
– Запру в подвале до того, как вернусь. Родители мне разрешили его там держать.
– Зачем? – возразил Пенрод. – Пусть побудет у меня. А перед обедом я приведу его обратно.
Но Сэму это предложение показалось чуть ли не кощунством.
– Ну уж нет, сэр! – закричал он. – Тебе что, своей собаки мало? Ты хочешь еще приучить, чтобы он слушался не меня, а тебя? Не выйдет! Джон Кармайкл будет сидеть в подвале! Он будет сидеть там всегда, когда меня нет дома!
– Да брось ты, Сэм! – уговаривал Пенрод. Уолтер-Джон нравился ему все больше и больше, и ему хотелось, чтобы он побыл у него. – Какой вред твоей собаке от того, что она погостит у меня? Ведь никакого, сам понимаешь. Так?
– Все равно не хочу!
– Но слушай, Сэм! Пес-то чем виноват? Из-за тебя он должен будет сидеть в пыльном темном подвале. А щенкам нужен свежий воздух. Они должны расти и набираться сил. Да и Герцога он полюбил. Ему будет приятно поиграть с ним. Тебе не кажется, что с твоей стороны просто жестоко запирать щенка в какой-то паршивый темный подвал, а самому уйти веселиться к бабушке?
– Можешь говорить, что хочешь, я все равно его запру, – сказал Сэм. – А к бабушке я совсем не веселиться иду. Мне просто надо к ней сходить.
И, вынеся окончательное решение, а также опровергнув обвинение в эгоизме, Сэм потащил Уолтера-Джона ко входу в подвал.
– Погоди, Сэм, – не отставал Пенрод, – если ты дашь мне его до того, как вернешься, я тебе дам свои пончики.
– Сколько?
– Бери все! – не стал скупиться Пенрод.
– Уй-я! – зашелся от восторга Сэм.
В то же мгновение пончики перекочевали из рук Пенрода к Сэму, а Пенрод схватил веревку, за которую был привязан щенок.
– Пошли, Уолтер – громко сказал он.
Сэму уже нелегко было говорить. Однако, несмотря на набитый рот, он моментально запротестовал.
– А ну, перестань! – строго сказал он. – Его зовут Джон Кармайкл, и ты тоже должен звать его Джоном. Если ты будешь называть его Уолтером, я тебе его не дам.
