Владислав Крапивин - Синий город на Садовой
– Чё, сам крестился или заставили?
Федя только фыркнул: кто, мол, меня заставит?
Витька Шевчук заметил:
– У, медный… У нас дома серебряный есть, дедушкин…
И только глупый Эдька Шаховский заявил:
– Ха-ха! Монах в коротких штанах! – За что получил от учителя Георгия Максимовича обещание "отправиться из спортзала, открывши лбом дверь". Это, кстати, не понравилось Феде – Максимыч был похож на дембиля, часто раздавал пинки.
А в пионеры Федю приняли, как и всех. Тем более, что выяснилось: крестик не у него одного… Вожатая разъяснила, что "сверху есть указание: в пионерах могут быть кто угодно – и неверующие, и верующие, и какие хочешь, потому что организация теперь добровольная и совсем не политическая". Галстук повязали прямо поверх черного шнурка, который выглядывал из-под белого ворота. И Федя был, конечно, доволен. И все же остался у него какой-то досадливый осадок. Потому что обещание "бороться за добро и справедливость" давали хором, и было в этом что-то от толпы… А потом сделалось все равно. Потому что оказалось, что главная задача пионера – хорошо учиться, а галстук надо носить, чтобы не записали замечание в дневник.
Верил Федя в Бога по-настоящему? Пожалуй, да. После многих размышлений он пришел к выводу, что есть какая-то Великая Сила, которая правит Вселенной. Без этого трудно было бы объяснить многие загадки – и во всем мире, и в самом себе… А кроме того, так хотелось иногда защиты от бед и угроз. Защиты, которой от людей не всегда допросишься…
Но в церкви после своего крещения Федя не был ни разу. И никогда не молился по-настоящему (да и не знал никаких молитв). Он прочитал в книжке "Новый Завет" четыре Евангелия и там узнал, что многочисленные молитвы вовсе ни к чему и что Бог знает твою просьбу еще до того, как ты обратился к нему с первым словом. И бывало, что в трудные минуты Федя сжимал крестик в горячем кулаке и мысленно говорил вместо длинных фраз просто: "Боже, помоги…" Но это случалось всего несколько раз. Обращаться к Богу по пустякам – это было бы попрошайничеством. На одной только Земле людей больше пяти миллиардов, а если во всем Космосе, то мыслящих существ и не счесть! И если каждый будет лезть к Богу со всякими своими мелочами… Другое дело, если уж отчаянно подопрет что-то такое, когда надеяться больше не на кого. А пока есть силы, человек должен делать свои дела в жизни сам. Ведь даже Иисус, который был и человек, и Бог, прошел свой путь на Земле до конца, хотя мог бы с помощью божественной силы мигом избавиться от всех страданий. Не стал избавляться, хотя всякие подонки издевались над ним как хотели. Потому что получилось бы, что он обманул людей. Нарушил бы свой собственный закон… Он ведь лучше всех людей на свете знал, что предательство – это та черная сила, которая может погубить весь мир…
Наверно, грамотные в религии люди нашли бы множество ошибок в Фединых рассуждениях. Но он про эти свои мысли никому не рассказывал, они были слишком его. И когда в школе прошлой осенью объявили, что открывается факультатив по истории религии и что про веру будет рассказывать настоящий священник, Федя не записался. Потому что кинулись туда многие, даже дурак Шаховский. Опять получилось, что "как все", толпой… Да к тому же не очень-то хотелось оставаться на седьмой урок. И после шести-то в голове гудеж. А на классных часах только и слышишь от ненаглядной Флоры Вениаминовны (по прозвищу Хлорвиниловна): "Вы теперь семиклассники и должны с удвоенной сознательностью относиться к учебному процессу…"
Как будто виноваты, что семиклассники! Из-за дурацких пертурбаций в школьной программе пересадили бывших пятиклассников в седьмой, не спросивши их, а они, значит, теперь должны отдуваться… Вот и со Степкой похожая история. Ходит несчастный пацаненок в детский сад, но уже объявлен первоклассником (какая-то особая там группа!) и в школе пойдет сразу же во второй…
Да, у Степки в его шесть лет жизнь тоже была не розовая. Мало того, что еще до рождения остался без отца, мало того, что каждый день сперва в ясельной, а потом в детсадовской галдящей толпе, так еще его умной маме Ксене стукнуло в голову два года назад снова выйти замуж. За молодого, но уже представительного деятеля швейного кооператива "Золотая игла".
Неизвестно, много ли золота было в той игле, но в Ксениной и Степкиной жизни его, видать, не оказалось вовсе. Федя потом Степку спрашивал: "Обижал он тебя?" – "Да не-е… – вздыхал Степка. – Наоборот, подлизывался. Слюнявый такой… А с мамой ругались…" В общем, через полгода после свадьбы Федина мама объявила, что Ксения и Степка возвращаются домой. "Так что, Феденька, перебирайся опять в гостиную…"
Тут Федя взвыл. Прямо до слез. Это, выходит, покидать свою отдельную комнату и опять ютиться на диване в общей! А куда он денет все имущество, которое у них с Борисом накопилось за полгода? А где Борька будет ночевать, когда они вдвоем засидятся над макетом замка или моделями?
– Так что же теперь? На улицу Ксене со Степкой идти? – трагически-укоризненно вопросила мама.
– Пускай со своим разведенным Женечкой разменивают ихнюю квартиру! – Федя был уже искушен в житейских делах.
– Ксеня не хочет больше никакой нервотрепки…
– Ну да! Она не хочет, а я опять хуже кота бродячего…
– Как тебе не стыдно! Она твоя родная сестра!
– Ага! Она – родная, а я вам, значит, не родной, да? Она будет туда-сюда замуж выпрыгивать, а я…
– Вот подожди, придет отец!
Мама почему-то всегда пугала отцом. А он сроду Федю никак не воспитывал. Только скажет иногда: "А не посидеть ли тебе, голубчик, дома денька три за все твои прегрешения?" Пару раз было, что Федя и сидел. Подумаешь, кара какая! Другие папаши за каждую двойку полируют свои ремни о ненаглядных сыновей, а Федя сроду не знал, что это такое.
На сей раз отец выслушал бурные мамины жалобы и решил:
– Давай-ка, Федор, перетащим наши с мамой кровати в большую комнату. А Ксения въедет на наше место. И все дела…
– Да как же без гостиной! – всполошилась мама.
– А зачем она?
– Ты с ума сошел! А если гости придут?
– Ну и посидят на кроватях, еще мягче будет… Да и чем их кормить нынче, гостей-то? Ливерная колбаса и та по талонам.
– Во-первых, ливерная – без талонов! А во-вторых, вам же на заводе обещали спецпайки!
– Ага, обещали. Пока стачечный комитет заседал. А теперь вот… тоже обещают. Блюдо сезона – обещание под маринадом с гренками из неотоваренных карточек…
Итак, родители перебрались в самую большую комнату, а Федя остался в "своей кошмарной берлоге", как выражалась мама.
И жизнь потекла почти как прежде. Только оказалось, что Степка из бестолкового малыша-хныкалки превратился во вполне сознательную личность. Он уже бегло читал книжки про Буратино и Волшебника Изумрудного города, высказывал здравые суждения о взрослых и знал немало анекдотов про современную жизнь. К Феде теперь Степка стал относиться как полагается – без излишней липучести, со сдержанной преданностью, но порой и с дурашливой резвостью младшего братишки.
В общем, хороший был племянник Степка. Но…
Сперва разик, потом другой попросила Ксения брата отвести Степу в детский сад, а вечером сходить за ним. Так и повелось. Потому что работала Ксения в своем ателье в полторы смены – деньги-то нужны… Федя наконец не выдержал:
– Хорошо, что со своим Женечкой второго не завели. А то хоть разорвись…
Мама наладилась дать ему по шее (интеллигентный человек, работник гуманного медицинского учреждения!), но Федя в красивом витке ушел от несправедливого возмездия.
– Постыдился бы! При ребенке! – Мама оглянулась на Степку, который торчал тут во время разговора.
– Ох уж "ребенок"! Думаешь, они в своем детском саду не знают, что такое роддом? Послушала бы, о чем они разговаривают, когда на горшках сидят…
Степка бесхитростно подтвердил, что назначение роддома воспитанникам детсада хорошо известно. А второго ребенка не завели, потому что "дядя Женя не хотел нарушать сба-лан-си-ро-ван-ность семейного бюджета".
– Во! Слышала?! – восхитился Федя. – Какой же это "ребенок"? Мог бы и сам из детского сада домой топать, здесь всего четыре квартала и переулки тихие…
– Тебя-то до третьего класса в школу провожали!
– А я просил, да?!
Но ворчал и спорил Федя так, из упрямства. На самом деле ни за что бы он не позволил Степке ходить одному. Потому что нет-нет да и появятся в газете объявления: "Просим помочь в поисках мальчика…", "Потерялась девочка…". А еще чаще – по телевидению. Жуть такая – видишь на экране фотографию мальчишки или девчонки, живое, веселое лицо, и понимаешь, что, может быть, в это время его где-то уже черви грызут…
