Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах
— Я бы с удовольствием полетела, если бы могла, — ледяным тоном произнесла Антонина Павловна. — Неблагодарная девчонка! Я тебе делаю подарок, и, вместо того, чтобы сказать спасибо, ты закатываешь истерику.
— А ты меня спросила? Я там умру от тоски за две недели.
— Не умрёшь. У тебя пятизвёздочный отель с анимацией.
— Ты нарочно это сделала. Чтобы спровадить меня из Москвы.
— Ты чёрствая и жестокая девчонка, — сказала Антонина Павловна.
В душе клокотал гнев. Она повернулась и ушла к себе.
Клавдия опустилась на табуретку. Праздничное настроение улетучилось. Она понимала, что путёвка была лишь предлогом отослать её подальше от Саввы, и всё же не могла избавиться от чувства вины. Клавдия позвонила Савве. К счастью, он ещё не дошёл до метро и услышал сигнал.
— У меня катастрофа. Мама взяла мне путёвку в Египет. На две недели, — без предисловия сообщила она.
Сообщение застало Савву врасплох. Сейчас, как никогда, ему не хотелось отпускать Клавдию. Он не сразу ответил.
— Почему ты молчишь?
— Перевариваю сказанное, — сказал он. — Когда летишь?
— Ещё не знаю, но, думаю, скоро. Я не хочу.
Если бы она знала, как он хотел, чтобы она осталась. Но толкать Клавдию на скандал с матерью было не самым разумным решением.
— Две недели когда-нибудь пролетят, — сказал он, тщетно стараясь изобразить браваду.
— А с ними и каникулы, — заметила Клавдия. — А что, если опоздать на рейс? Или на время потерять паспорт?
— Это не выход. Поезжай.
— Я не хочу, не хочу.
— Я тоже. Но я так же не хочу, чтобы ты ссорилась с матерью.
— Но ты ведь поругался с отцом.
— Именно поэтому. Поверь, ссора — не выход из положения.
У него было странное ощущение, будто он теряет её. Савва отмахнулся от неприятного чувства и напомнил себе, что речь идёт всего лишь о двух неделях.
Перед сном Клавдия думала о Савве. Она не представляла, как прожить без него две недели. Он научил её чувствовать себя раскованной, умной, красивой. А главное — рядом с ним она ощущала спокойствие и защищённость. Внезапно её охватил беспричинный страх, как будто она теряла точку опоры.
«Там ничего не может случиться. Не сходи с ума», — приказала она себе. Но в глубине души поселилась тень беспокойства.
ГЛАВА 27
Шарм эль Шейх — параллельный мир, не имеющий ничего общего с заснеженной, зимней Москвой. Здешний пейзаж написан словно яркими мазками импрессионистов: лазурное море, зелёные веера пальм, бело-розовые пятна рододендронов и буйство южных растений, обсыпанных ярко-алыми цветами, названия которых Клавдия не знала. В фонтане с бассейном плавали экзотические рыбы, соревнуясь друг с другом в разнообразии расцветок и причудливости форм.
Клавдия роскошествовала одна в двухместном номере с видом на парк. Высокий сезон ещё не наступил, и отель был заполнен чуть больше, чем наполовину.
После московской толчеи и суматохи время как будто приостановилось. Дни тянулись однообразно и размеренно. Клавдия не заводила знакомств. На второй день пребывания она обнаружила недалеко от отеля дикий уголок. Каменистый уступ отгораживал небольшой пятачок пляжа. Вода в крошечной бухточке прогревалась сильнее. С утра Клавдия брала книгу и плеер и уединялась там. Она не понимала, как можно сидеть возле бассейна с хлоркой, когда рядом море. В самую жару она валялась в номере, слушала музыку или спала, а после сиесты от нечего делать ходила в салон на спа процедуры.
Каждый день звонила мама и интересовалась новостями, как будто в здешней рутине могло случиться что-то новое. Тут даже погода не преподносила сюрпризов. Разговоры с мамой были такими же однообразными. Если записать ответы на диск, мама даже не заметит, что говорит с автоответчиком. А может, и она свои реплики крутит с диска? Забавно: разговор робота с роботом. Обменявшись ничего не значащими фразами, они с видимым облегчением прерывали связь.
Единственной отдушиной для Клавдии были смс-ки, которыми они обменивались с Саввой.
Савва: «Ещё двенадцать дней. Целая вечность. Я так жду тебя. Чем занимаешься?»
Клавдия: «Валяюсь на пляже. Тоска. Скорей бы в Москву. А ты?»
Савва: «Вчера бродил по Москве. Нашёл памятник Коровьеву и Бегемоту. Приедешь — покажу. А вообще здесь пусто».
Клавдия: «Куда подевался народ?»
Савва: «Что мне народ, когда нет тебя».
Дни тянулись, как вынутая изо рта жвачка: завтрак, пляж, обед, сон, прогулка, ужин, ночь. Перед ужином Клавдия ходила к морю смотреть на закат. В Москве она не видела ничего подобного. Солнце зримо двигалось по небосклону, словно медленно падало в море. При этом небо расцвечивалось такими смелыми и невообразимыми красками, перед которыми палитра любого художника казалась бедной. Четверть часа красочной феерии, и день уступал место ночи, как будто на земле выключали свет, оставив только ночнички звёзд.
Савва: «Что случилось с временем? Оно окаменело? Или его заколдовали? Как прожить без тебя ещё девять дней?»
Клавдия: «Если бы ты был здесь. Ты бы оценил закат. Я таких красок в жизни не видела».
Савва: «Закаты и восходы случаются только там, где ты. Тут только серые сумерки».
Площадка для дискотек стояла на сваях, прямо в море. Разноцветные огни плясали на воде. Музыка гремела далеко окрест, привлекая любителей потанцевать и вызывая ропот приверженцев тихого отдыха. Отдавая дань последним, в несезон дискотеку устраивали всего два раза в неделю.
Клавдия прошла по пирсу до танцевальной площадки. Было шумно и многолюдно. За время отдыха молодёжь уже сбилась в компании. Клавдия почувствовала себя чужой. Она не обзавелась знакомыми. До сегодняшнего вечера ей жилось удобно в невидимом коконе, который она соткала вокруг себя. Но на дискотеке ей вдруг стало одиноко. Таким щемящим и пронзительным может быть только одиночество в толпе.
Клавдия: «Ходила на дискотеку. Ушла. Мне тебя не хватает».
Савва: «Утешайся хорошей погодой. Без тебя зима разнюнилась. Снега нет, одна слякоть».
Клавдия: «Какая разница? У тебя ведь потолок не течёт. Хочу твою фирменную яичницу».
Савва: «Тебя там не кормят?»
Клавдия: «Никто не умеет готовить так вкусно, как ты».
Савва: «Ради тебя я готов научиться готовить фаршированных фазанов».
До отъезда осталось шесть дней. Срок пребывания пошёл на убыль. Клавдия сидела на песке и смотрела, как море, точно котенок, играет с туго скатанным травяным шариком: то выбрасывает его на берег, то снова подхватывает мягкой лапой волны. Такие волосатые шарики, похожие на миниатюрные кокосовые орехи, валялись по всему берегу.
Пенный язык прибоя лизнул песок, подобравшись чуть ли не к самому полотенцу, и подкатил шарик из водорослей к ногам Клавдии. Девушка дотянулась и подхватила подарок моря. На ощупь шарик был шершавым и твёрдым, как теннисный мяч. Она с улыбкой сунула его в сумку. Савве такой подарок понравится.
Клавдия достала телефон.
Клавдия: «Привезу тебе водоросли. Смешные, похожие на кокосовый орех».
Савва: «Захвати ещё море».
Клавдия: «Оно большое и не влезет в чемодан».
Савва: «Возьми одну волну и пару солнечных бликов. Здесь пасмурно».
Клавдия: «Представляешь, море лазурное на самом деле. Это не фотошоп. Жаль, что тебя здесь нет».
Савва: «Летом я повезу тебя на море. Я присмотрел местечко на Крите. Остров богов. Как раз для тебя».
Вода бодрила. Клавдия зашла по щиколотку, и, не давая себе времени на раздумья, плюхнулась в волну. Она плыла, размашисто вскидывая руки. Брызги взметались в стороны, ловя солнечные лучи и окутывая ее светящимся ореолом. Мало-помалу она согрелась, уплывая всё дальше и дальше от берега. Когда они отдыхали с мамой, Антонина Павловна не позволяла ей удаляться на глубину. В этот приезд на море Клавдия каждый день заплывала за буйки, точно в отместку маме за то, что та силком отправила её сюда. Она передохнула возле буйка, похожего на большой железный мяч, и повернула к берегу.
Солнце поднялось высоко. Клавдия побросала вещи в пляжную сумку, подхватила босоножки и покинула своё укрытие. За каменной косой начинался пляж отеля, стояли в ряд шезлонги под полосатыми зонтиками. Любители загорать, точно морские звёзды, раскинув конечности, подставляли умащённые кремами тела солнцу. Возле волейбольной сетки под азартные восклицания болельщиков перекидывали мяч любители волейбола. В команде взрослых играл мальчишка лет десяти. Мускулистый и загорелый, точно Маугли, он был юрким и ловким и на удивление точно отбивал мяч.
Клавдия так засмотрелась на мальчишку, что едва не разрушила песчаную крепость на глазах у возмущённых карапузов-строителей. Извинившись, она свернула к душу, смыть соль. Вода показалась ледяной. Клавдия ополоснулась под жалящими струями, не вытираясь, обернулась в накидку из тонкого белого шёлка и направилась к ресторану, когда вдруг увидела ЕГО.
