Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон
Специальная бригада мусорщиков по нескольку раз в день очищает мясные, мучные, овощные, фруктовые ряды от соломы, огрызков провизии, давленых плодов и, принимаясь за уборку прилегающих улиц, сгоняет с тротуаров торговок национальными лакомствами, которые изготовляются тут же. Разбегающиеся индианки разносят по городу ароматы своих корзин с маисовыми тортильями, наперченными томали, дымящимся кочидо — говядиной, стушенной в овощах, острыми приправами, блюдами с поэтическими названиями и обжигающими рот начинками: энчиладас, фиамбре, револькадо...
Один из мусорщиков переехал в провинцию, и на вакантное место претендовали чуть ли не все жители глинобитных домиков окраины. Но директор рынка взял Роба.
— Вас рекомендовал мой большой друг, — сказал он лаконично. — Надеюсь, ни в какую скандальную историю вы меня не впутаете. Я только сочувствую. — Последнее слово он произнес подчеркнуто. — Не более того.
Роб не мог удержаться от искушения поспорить:
— Сеньор директор, я не буду вас беспокоить. Беда только в том, что сочувствующих они тоже вешают.
Директор молча улыбнулся. Так Роб стал мусорщиком.
— Может быть, тебе это дело будет неприятно, — сказал ему Ривера. — Может быть, оно покажется тебе на первых порах мелким. Но на рынке столько людей! И столько департаментов! Завязывай знакомства. Прислушивайся к настроению приезжих. Особенно — из кофейной зоны. Приедет Карлос, — и мы найдем тебе более подходящее место.
— Слушай, товарищ Ривера, — удивился Роб. — Почему только прислушиваться? Почему нет хорошего плана? Ударить их из кофейной зоны не хуже, чем из банановой.
— Я немного растерялся, — признался Ривера. — Каждый день хожу как по канату. В голове десятки имен, адресов. Связные новые, многое путают. Карлос где-то задержался. Члены Цека выехали на плантации. Работают с пеонами. Здесь появляться не могут. Кое-кто в эмиграции. А самое главное — я получил дурацкое амплуа — учитель фонетики. Только потому, что бедняга Ривера недурно владеет тремя языками и работал переводчиком у Гильермо Ториэльо.[44]
— Перемени роль!
— Поздновато. Да и не могу без товарищей. Приедет Карлос — решит.
Роб легко выпросил себе фруктовые ряды, где владельцы мелких плантаций заключают сделки или сбывают свой товар через торговцев.
Сегодня удачный день. Шум разноязычного говора — индианки говорят на своих наречиях, иностранцы на своих, — возгласы продавцов, стук ножей и звон монет, истошные крики попугаев, которых каждая семья захватывает для увеселения с собой, не помешали Робу услышать разговор двух владельцев участков.
— Черт знает что такое, — кипятился один. — Американцы с первого июля сократили закупки нашего кофе. У меня валяется весь урожай. Сорт «Арабика» им, видишь ли, не годится. А у знатоков он под первым номером. Стань на колени, продай себе в убыток — тогда возьмут.
— Да разве это впервые! — со злостью ответил его собеседник. — Я помню их пшеничную операцию. Они навязали нам пшеницу, и за каждое зерно мы платили, как за драгоценный камень. А у нас пшеница лучше травы растет. Как жить?
— Мы заживем после Армаса, — многозначительно отозвался первый.
Робу очень понравились эти слова: «после Армаса»! Уж если в первые месяцы твоего правления, дон Кастильо, земельные собственники хотят тебя сплавить, на кого же тебе надеяться: на разорившихся офицеров, монахов, земельную знать? Не слишком много...
В обеденный перерыв Роб идет в кафе «Гватемала». Солнце жжет сильно. Роб тихо напевает песню своей маленькой приятельницы:
Ждут нас знатные сеньоры.
Торопись! О-хо!
Он распахивает дверь кафе и тотчас же ее захлопывает. Никуда не годится: Мигэль. Что ему здесь надо? Зачем он пришел к Росите?
Мигэлю запрещено связываться со своими. Или что-то случилось, или мальчик просто устал.
Мигэль и впрямь устал. После приема у президента он не успел вернуться домой, как примчался секретарь Кастильо Армаса. Сеньор президент отмечает храбрость своего юного соратника и преподносит ему в знак особого расположения именной пистолет, а также кольцо со своим вензелелем. Секретарь добавил, что президент пожелал сфотографироваться с Хусто, и со стороны юного сеньора было бы любезным принять это приглашение.
Мигэль обрадовался подарку: при нем будут оружие и кольцо — лучше пропуска не надо, куда угодно с ними проберешься.
— Передайте сеньору президенту — вещички пригодятся, — сказал Мигэль и, увидев, как округлились от удивления глаза секретаря, быстро поправился: — Передайте, что эти штучки не заваляются.
Он вконец запутался и решил замолчать.
— Когда Хусто примет приглашение президента?!— улыбнулся секретарь.
— Через неделю, — ответил Мигэль.
— Вы шутите, сеньор, — холодно заметил секретарь. — Заставлять сеньора президента ожидать целую неделю?
«Зачем ему понадобилась моя ватрушка? — лихорадочно соображал Мигэль. — Проверяют? Или для чего другого? »
Полковник пришел на помощь мальчику.
— Хусто просто боится красных, — пояснил он. — Они уже убрали его отца и могут взяться за сына, если снимок появится в газете.
— Понятно, — засмеялся секретарь. — А я было решил, что ослышался. Неделю! Ха-ха… Но снимок придется опубликовать. Так желает президент. Если Хусто будет угодно, мы выставим пост у подъезда.
— Нет, — живо возразил Мигэль. — Зачем пост, покамест я в столице? Будь в провинции, — другая колбаса.
Секретарь опять хохотнул и поднялся:
— Итак, решено. Завтра в полдень.
Когда он ушел, полковник сказал:
— Хусто, дружок, вместо, «другой колбасы» можно было сказать «другой разговор».
— На лесных выработках и не то еще услышишь, — выкрутился Мигэль. — Да и у отца язык пришит крепко.
Дон Леон погладил мальчика по голове.
— Я тебя всему научу. Прими мое поздравление с подарком. Вечером тебя поздравят друзья.
А Мигэль лихорадочно думал, как бы рассказать своим о разговорах, что велись у президента. Что ж из того, что своих ему запретили разыскивать? Бывают такие обстоятельства, когда нужно нарушить приказ. Он искал случая выбраться из дому, но, как назло, дон Леон привел в гости дочь Линареса — советника президента. Жеманная, вертлявая девчонка с хитрым взглядом и длинными, все время шевелящимися руками не понравилась Мигэлю. Полковник просил «занять сеньориту Линарес», но Мигэль с удовольствием вытолкнул бы ее взашей.
— А у вас в поместье много комнат? А во что вы играете? А лошадей там объезжают? — забрасывала девочка его вопросами.
Мигэль решил отделаться от нее и угрюмо ответил:
— Играем мы вот во что...
Он прицелился в девчонку из пистолета, и она с визгом выбежала за дверь. Полковник привел ее обратно.
— Хусто напугал вас, сеньорита, — засмеялся полковник, — но не солгал. Последнее время он воинственно настроен.
И он снова оставил их вдвоем. Девочка заходила по комнате и затрещала:
— Хусто, вы любите играть в теннис? Приходите ко мне, у нас свой корт. А у вас есть знакомые девочки?
Мигэль вспомнил Роситу: только ее допускал он в свои игры, только ей показывал свои значки, обмененные у туристов и спрятанные в камнях на берегу. Других девчонок он презирал: стоило их толкнуть — они ревели; спросишь о дальних странах — не знают. Росита была не такая: она знала все сказки на свете и много песен. И в обиду себя не давала. Мигэль однажды подставил ей ножку, но мгновенно оказался в канаве. «Эй, — посмеялась Росита, — с сеньоритой не разговаривают сидя в канаве».
Что понимает девчонка, которая сидит перед ним, в жизни? Слов «портовик», «забастовка», «пароль», «явка» она и не слыхивала.
— У отца в поместье мы жили одни, — наконец ответил Мигэль.
— А у меня есть один знакомый мальчик, — жарко зашептала Линарес, — он научил меня целоваться. Хочешь — и тебя научу?
И, прежде чем Мигэль успел отшатнуться, она обняла его за шею руками и влепила прямо в губы влажный поцелуй.
Мигэль вырвался и так сильно отбросил девчонку» что она отлетела к этажерке и громко заплакала.
— Слушай, — угрожающе сказал Мигэль. — Если ты еще раз это сделаешь, я тебя застрелю. И предупреждать не буду.
Ему было очень противно. Его никто никогда не целовал. Агенты компании лишили его Каверры-отца и мамы Кучиты, когда он был еще ребенком; других родных Мигэль не знал. Они, мальчишки Пуэрто, всегда смеялись над влюбленными парочками, которые сидели у моря. Они слышали, что есть на свете настоящая любовь, и каждый в душе мечтал, что станет отважным мореплавателем или быстроногим охотником и похитит из какого-нибудь горного селения первую красавицу. Для Мигэля такой красавицей была Росита. Но он не из тех, кто выдает свои чувства. Только один раз, когда они выпускали с Хосе из клетки кецаля, он тихонько выдернул из пышного хвоста изумрудное перо и засунул его под рубашку. Он отдал Росите перо кецаля, когда уходил с отрядом.
