Юлия Кузнецова - Большая книга приключений и загадок
– Редькин! – крикнула она.
Я снова убедилась – помощник милиционера очень похож на редьку. Взъерошенный, с острым носом и заспанными глазками. От него, как и утверждал Виталька, слегка пахло рыбой. Он удивленно разглядывал нашу компанию.
– Редькин, – кокетливо заговорила Нонна, – ты зачем сунул мне в карман «маячок»?
Редькин покраснел.
– Ну… это… узнать хотел, куда ходишь.
– Узнал? – улыбнулась Нонна.
– Узнал, – буркнул Редькин. – Ты сегодня полчаса по заброшенному парку бегала. Только непонятно зачем.
Мы с Вероникой переглянулись. Это Хаул бегал по заброшенному парку!
– Когда, Нонка, я на тебе женюсь, ты у меня не побегаешь по паркам, – пообещал Редькин.
– Так ведь там не я, Редькин, бегала, – начала растолковывать ему девушка, – а кот Вероники. Мы ему прицепили «маячок».
– Шутишь? – сурово спросил Редькин. – Когда я на тебе женюсь, не очень-то ты у меня пошутишь!
– Так вот, – терпеливо продолжила Нонна, – мы к коту «маячок» прицепили, а кот сбежал. Можно девочки посмотрят по компьютеру, где он сейчас?
– А они соображают? – удивился Редькин.
Я кивнула.
– Смотрите, я тут камня на камне не оставлю! Чтобы нашли моего кота! – грозно добавила Ника, помня, что она – «крутая американка».
– Я сам покажу, – решил Редькин.
– Не стоит, – проворковала Нонна, – пойдем лучше к тебе. Угостишь чаем, расскажешь про нашу свадьбу.
Она говорила слегка в нос, стараясь не вдыхать запах рыбы, исходивший от Редькина.
– Это можно, – обрадовался Редькин. – Девчонки, компьютерная – вторая комната налево. Я только дверь в отделение запру, а то ведь не положено вам тут находиться…
У компьютера лежали яблочный огрызок и какая-то таблица. Вероника сдула пыль со стола, прежде чем приземлиться рядом со мной.
Я растерянно смотрела на экран. Программу загрузить мне удалось. Но как понять значки и указатели, которыми испещрен экран, разделенный на клетки, как шахматная доска? Ника взяла в руки таблицу.
– Ага, шифровальщик! – обрадовалась я. – О, а вот и наш «маячок». Возле большого серого прямоугольника. Пересечение Г3 и Л7. Что это?
– Заброшенный парк. Но он от него отходит.
– Да, вот, смотри, приближается к какому-то кружку.
– Это колодец на главной площади. Тот, в который Слава обещал засунуть Боряна.
Затаив дыхание, мы следили за перемещениями «маячка». Наконец он застыл.
– Квадрат на пересечении А8 и Н14, – объявила я.
– Велл… Улица Почтовая, дом 44. Он завис у него?
– Нет! В нем!
Я вскочила, подбежала к окну, распахнула его.
– Славка! У нас есть адрес! Бегите! Почтовая, 44!
– Какой дом? – переспросил Слава, не трогаясь с места. – Сорок четвертый?
– Харри ап! – поторопила его Ника. – Скорее! Вы упустите его!
– Кого? – непонимающе спросил Слава.
– Вы, коллега, повредились умом? – повернулся к нему Ботаник. – Хаула, кого ж еще.
– А при чем тут Хаул? – удивился Слава. – Почтовая, 44 – это адрес Никива.
– Ну и что? – разозлилась я. – Какая разница! «Маячок» там, у твоего Никива!
Я схватила со стола огрызок яблока и собиралась швырнуть его в Славу, чтобы тот очнулся. Вдруг у меня в голове что-то щелкнуло. Я выронила огрызок.
– Яблоня! – воскликнула я. – Помнишь раскидистую яблоню позади домика Никива? Она скрывает вход в пристройку.
Слава молчал.
– Ботаник ведь давно сказал нам, что у Никива дом с необычной пристройкой. Надо было проверить сразу.
– Мы решили, что он ее снес, – растерянно развел руками Ботаник.
– При чем тут Никив? – рассердился Слава. – Безобидный старик, я знаю его уже сто лет!
Я ткнула пальцем на экран. В доме Никива, точнее в квадратике, обозначавшем его, мигал наш «маячок».
Мальчишки наконец сорвались с места.
– Давай за ними? – предложила Вероника.
– Бегите, девчонки! – раздался из-за двери голос Нонны. – Редькин нас раскусил! Уже вызвал подмогу!
Она замолчала. Мы забрались на подоконник и спрыгнули.
* * *Мы не нашли бы в темноте домик Никива, если бы не Слава с Ботаником, выскочившие на дорогу.
– Ушел! – крикнул Слава. – Опять ушел! Вот гад!
– А «маячок»? – выдохнула я.
– Он снял куртку. Вон, висит на штакетине.
Слава включил мобильный и осветил забор.
– Но самое главное, Гайка, что у Никива и правда есть пристройка. И ее скрывает яблоня. Я выбил дверь. Мы проникли в дом.
– Только входа в пристройку не нашли, – продолжил Ботаник, – всю стену ощупали.
– Пристройка с окнами?
– Маленькое окошко под крышей. Мы кричали, но оттуда – молчание. Снаружи есть дверь, но она плотно пригнана к стене и заперта изнутри.
– Может быть, Антон еще там! Лежит без сознания! – воскликнула я.
– Где Никив? – спросила Ника.
– Все еще лечит трубача, – ответил Слава, – записка на месте.
– Что вы теряете время? – разозлилась я и рванула к крыльцу. Ступеньки заскрипели под моими ногами.
– Гайка, подожди нас, – окликнул меня Слава, но не успел он подняться, как вдруг послышался шум подъезжающего автомобиля.
– Милиция! – ахнула Ника и присела на корточки, нырнув за кусты у калитки.
Я бросилась в дом и спряталась за створкой. Машина остановилась, хлопнули дверцы, и Славу осветили фонариками со всех сторон.
– Руки за голову! – гаркнул в рупор Редькин.
Он выследил нас. Двое молодых милиционеров подошли к Ботанику и Славе.
Кто-то дернул меня за край джемпера. Это Вероника ползком пробралась в дом. Одной рукой она придерживала клюку, чтобы та не волочилась по земле. Доски крыльца, конечно, заскрипели, но Слава громко разговаривал с Редькиным, и никто не обратил на это внимания. За дверью Ника встала с колен и тоже приникла к щели.
– Отличная юбка, – шепнула она, – в ней очень удобно перекатываться по земле.
Слава и Ботаник все пытались объяснить что-то милиционерам. Но те заламывали им руки и прикрикивали. Тогда Слава рассвирепел и принялся, как в кино, разбрасывать милиционеров крепкими ударами. Он уже почти освободил себя и Ботаника, и тут к нему подбежал Редькин, угрожающе замахнулся дубинкой, крикнув:
– Не валяй дурака! Иначе твою «Звезду» закроют!
Слава мрачно взглянул на него и отвернулся. Милиционеры обступили его.
– Что тут у вас происходит? – спросил Редькин.
– Не твоего ума дело, – грубо ответил Слава, – раньше надо было слушать.
– А где девчонки? – грозно надвинулся на него Редькин.
– Какие? – хмыкнул Слава.
– Которые с вами были!
– С нами? С нами не было никаких девчонок.
– Как не было? Они с Нонкой пришли в отделение.
– Вы их опишите, может, мы припомним, – предложил Ботаник.
Редькин замялся.
– Если вы не можете вспомнить, то как мы поймем, про кого вы говорите? – делано удивился Ботаник.
– Искусство макияжа, – прошептала Ника.
– Ладно, в отделение их, – велел Редькин милиционерам, – там разберемся.
– Харри ап, – прошептала Ника, – мы должны сами найти вход в пристройку.
Когда-то я возмущалась, что Вероника пытается верховодить нашим следствием, но сейчас ее командный тон успокоил меня и привел в чувство.
* * *Одни канарейки спали, другие тихонько возились в садках и клетках. Курочка Ряба, словно узнав нас, съежилась и забилась в уголок.
– Смотри-ка, киднеперы уходили впопыхах, – прошептала Ника.
Тумбочка, на которой стоял поднос с кормом, лежала на боку, повсюду валялись перевернутые коробочки, под ногами хрустели семечки. На столе – грязная посуда.
– Даже ключ потеряли! Или просто выбросили за ненадобностью.
Ника нагнулась и подняла с пола поблескивающий ключ.
– Может, от входа в пристройку? – тоже шепотом спросила я. – Погоди, а где пристройка-то?
– Вон та стена выходит на яблоню, – определила Ника.
Она освещала нам путь мобильником. Мы осмотрели стену. Возле нее стоял шкаф, но как-то странно, боком. «Ага, – сообразила я, – это мальчишки двигали, пытались вход обнаружить». Но на стене ничего не простукивалось и не прощупывалось.
– «Я под ковриком»! – вспомнила я.
– В смысле?
– Так было написано во второй записке Антона. И у Юсуповых вход в пристройку тоже под ковриком. Мальчишки забыли об этом! Посвети-ка в углу…
Свет экрана телефона выхватил полосатый коврик. На нем стоял садок, а сверху лежало несколько книг. Я скинула книги на пол. Ника убрала садок, отбросила коврик. Под ним обнаружилась дверца в подпол. Ника протянула ключ, но он не потребовался: я легко подняла дверцу. Вниз вели ступени. По узкому проходу мы спустились и тут же поднялись в пристройку.
Комнатка – крошечная, свет от уличного фонаря еле-еле проникал в нее через мутное окошко, прорубленное под потолком. В углу – матрас, на полу валяются стаканчики из-под йогурта и детские печатки в форме разных животных. Я опустилась на матрас. Бедный Антон… Как же он тут жил? Наверняка простудился. Тут так сильно дует… Кстати, откуда дует-то? Окно ведь закрыто.
