Людмила Матвеева - Виртуальная любовь в 6 «Б»
– Да, из «Мымры».
– Дашь списать? – вдруг спросила Оля. – Мало ли что бывает...
– Артем всегда с тобой! – сквозь ладони, прикрывающие слезы, говорила Лидка. – Вон опять идет со своей крысиной сумкой.
Артем подошел и долго не мог понять, почему Лидка рыдает, а остальные стоят вокруг и смотрят. Крыса Гертруда нервничала в сумке.
– В «Мымре» все было написано подробно: стриженый веник, ложка черного гуталина, средство от тараканов, порошок от моли. И еще тухлое яйцо, я его специально под батареей две недели держала! Оно долго не протухало, но я своего добилась. И все сварила в кастрюльке! Да, я квартиру провоняла насквозь. И мама меня чуть не пришибла! – Лидка от жалости к себе заревела сильнее.
Вокруг давно смеялись. Оля заинтересованно спросила:
– А что ты маме-то наврала?
– Сказала, что варю корм для хомяков в живом уголке. Что мне биологичка Роза за это пятерку поставит в полугодии.
Хохот усилился. Леха, как Степа, покатился по дорожке, огибая лужи. Степа, услышав про корм, опять принюхался к банке:
– Это не едят, опасно для жизни. У меня инстинкт самосохранения, эта банка пахнет противно.
Агате стало жалко Лидку: самоуверенная и глупая, она сама себе навредила.
– Может, вернется Виртуал.
– Правда? – У Лидки Князевой высохли слезы. – А когда?
– Он и сам любит чудеса, он тебя простит. Ты же не хотела его обидеть? Ты пострадала из-за любви. Правда же?
– Конечно, из-за любви, – Лидка с надеждой взглянула на Агату и утерлась платочком, таким красивым, какие бывают только в фонде. И тогда Василиса прекрасная не утерпела:
– А ты кинула в свое зелье драный ботинок? Не забыла? А, Князева?
– Про ботинок в журнале «Мымра» не сказано, – Лидка для убедительности показала журнал. Но Василиса серьезно добавила:
– Про ботинок и так все знают, вот журнал «Мымра» и не пишет. Каждый, кто варил приворотное зелье для нерушимой любви, знает: ботинок обязательно, рваный и грязный.
Смех шестого «Б» и всего бульвара не привел Лидку в чувство. Она приставала к Агате:
– А когда Виртуал вернется, Агата? Как тебе кажется?
– Может быть, даже сегодня. А ты приведи себя в порядок, а то зареванная, нос распух, глаза красные.
Лидка достала зеркальце, глянула и осталась недовольна:
– Другие поплачут, только похорошеют. И глаза блестят, и румянец во всю щеку. А мне с этим не везет.
– А ты свари настой из трав, – серьезно посоветовала Василиса, – пыль из углов, рваную газету и главное – дохлую мышь. Сразу станешь неотразимой красавицей.
Услышав про мышь, Артем схватил Олю за руку и убежал от этой опасной Лидки. Мышь не крыса, а все-таки. Кто ее знает, эту безбашенную Князеву.
Лидка взяла журнал и тоже ушла, прихватив пахучую банку.
– Варить побежала, – вдруг сказал Степа. Это был анекдот из жизни. Смех был такой громкий, что его слышали даже у автобусной остановки. Любит шестой «Б» посмеяться. Всем вместе хохотать гораздо веселее. Лидка спешила к дому, даже не обернулась.
– Только не пей зелье! – крикнула Агата. – Нюхать вполне достаточно!
Директриса Маргошка зашла на посиделки клуба бывших обиженных.
– Марь Михална! – обрадовались все. – Садитесь вот сюда. Чаю? Кофе? У нас сегодня вкусное печенье, тает во рту.
– Мандаринку, если можно, – она счищала тонкую душистую кожицу и говорила: – Проблемы у всех. Это утешает – не у меня одной.
– А у вас, Марь Михална, разве проблемы? Вы же так хорошо понимаете друг друга с вашим Виктором-победителем. – Сиреневая невольно выдала себя: она завидует Маргошке. Директриса Маргошка недавно вышла замуж, в не самом молодом возрасте, а живут так хорошо. А она, Сиреневая, смолоду со своим рассеянным мается. И никакой благодарности ни от него, ни от сына, ни от судьбы. Может быть, в самом деле, все и не так уж беспросветно, но сегодня у Сиреневой такое настроение: достали ее самые родные мужики. – Какие у вас могут быть проблемы?
Маргошка не ответила, вступила в разговор кассирша по прозвищу Кассирша:
– Я, Марь Михална, вас на днях встретила – идут, воркуют, и за руку он ее держит, как в семнадцать лет.
– И в двенадцать бывает, – пискнули из угла, где сидят девчонки. Они, как обычно, заняли уголок и помалкивают. Уши навострили, пытаются запастись мудростью на будущее. Одна Оля не сдержалась, но никто сегодня не обратил внимания, не приструнил нарушительницу правила: «Без права голоса».
Маргошка вздохнула:
– Вы не замечали такой закономерности: у кого дома все мало-мальски в порядке, у того непременно начинаются неурядицы на работе. Закон природы.
– А ведь правда!
– И у меня так же! Хвост вытащишь, нос завязнет, – Синеглазка сразу признала этот закон природы. А редакторша Умница сказала:
– А у меня одновременно и хвост увяз, и нос. Крылья подрезаны были, а теперь уносят, куда не надо. Вот в чем беда.
– Как у Попки, – опять пискнул кто-то.
– Агата, прекрати, – директриса хорошо знает голоса и характеры всех учеников своей школы. Это удивительно. Десятиклассница Юля недавно заключила пари со своим любимым человеком Димой Маскиным:
– Спорим, я изменю голос, и Маргошка ни за что не врубится и меня не узнает. Мы с тобой сыщики, и то не каждого по голосу узнаем. А она всего-навсего директриса.
– Спорим – узнает! На сто рублей! Годится? – Дима азартно блестел очками. – Ну, решилась, Юля?
– На десятку хватит, – Юля зловредно улыбалась Диме, была особенно хорошенькой и хулиганистой в то утро, – а еще: кто бы ни выиграл, ты ведешь меня, Дима, в кафе «Бурый Миша» и покупаешь сразу две порции «Холодного солнышка».
Юля мяукнула у директорского кабинета, отбежала и потребовала:
– Дима! Плати проигранные бабки! И вечером веди меня в кафе!
Но через пять минут Маргошка появилась в коридоре:
– Юля, подойди, будь добра, ко мне. Что за мяуканье? Ты же взрослая барышня – десятый класс! На будущий год школу кончаешь! На спор что ли позволила себе такую идиотскую шутку?
– Да, – вздохнули Юла, – вы угадали, Марь Михална. Я больше не буду. Вы супер. – Юля достала из кошелечка деньги, Дима взял их и убрал в карман. – Я, может быть, тоже стану директором школы или супермаркета. Или стюардессой, еще не решила. – Юля говорила серьезно, Маргошка сразу поняла: валяет дурака.
Маргошка погрозила Юле кулаком, Юля скромно засмеялась. Когда директриса удалилась, Юля сказала:
– Не стыдно с девочки деньги брать? Верни, Маскин, по-хорошему.
Сегодня на заседании клуба Маргошка другая. Она не похожа на всезнающую директрису. Обычная женщина, встретившая на дороге тупик.
– В личном нормально, в общественном хреново, – Кассирша поняла проблему директрисы, – не расстраивайтесь, личное все же для женской жизни важнее.
– Связано одно с другим, – невесело ответила Маргошка, – не ладится что-то в школе, я и дома не в том настроении. Виктор-победитель сразу скисает, он же чувствует: жена не в своей тарелке. Начинает расспрашивать, а мне рассказывать не хочется. Ну и обида готова.
– Нам-то расскажите, – Сильная спрашивает участливо, она способна понять. А может быть, посоветовать. И Маргошка это знает.
И вот директриса начинает свой рассказ:
– В школе катастрофически не хватает учителей. Срочно нужны словесники, самое больное место. Химию может преподавать биолог. Математичка хоть как-то справится с физикой. Без русского языка и литературы школа не школа.
Девчонки зашептались в углу, Сильная пригрозила:
– Отправлю вон, девчонки. Слушаете? Ну и слушайте. Может, разговор не для ваших ушей, но уж ладно. Продолжайте, Марь Михална.
– Ну вот: кризис, нет словесников. Полагается по штатному расписанию четыре, а у нас одна. Прекрасная учительница, но замоталась: нагрузка нечеловеческая. Если бы она меня пилила, я бы ее не пожалела: учитель – работа самоотверженная, себя жалеть не приходится. Но она молчит и не жалуется.
– Курица наша классная, – донеслось из угла.
– Оля? Выгоню! – Маргошка не сердится, голос спокойный и усталый.
– Больше не буду, – Оля правдивыми глазами смотрит на нее, сразу видно: будет.
Маргошка продолжает:
– И недавно ушла Эмма Михайловна, такой педагог! Старшеклассники все у нее стихи полюбили, без ошибок стали писать, книги читали. Пришла ко мне, глаза виноватые: «Ухожу на пенсию, буду растить внучку». Я чуть не в слезы: «Да что вы! У всех внучки! Трудные дети! Мужья непредсказуемые! А тут всего-навсего внучка! Нельзя оставлять школу, такие люди, как вы, должны оставаться здесь!» А она мне: «У кого-то обыкновенные дети и внуки, а моя внучка совершенно необыкновенная девочка! С грудного возраста музыкальная! Зять никого не признает, никаких авторитетов, а эту девочку высоко ценит! У нее способности, ей всего год, а она интеллектуальная!» Никакие мои аргументы не повлияли, – Маргошка печально смотрит, – так и ушла наша прекрасная Эмма Михайловна.
