Людмила Матвеева - Виртуальная любовь в 6 «Б»
– Степа, еще расскажешь?
– Лучше песню спою:
Проститься. За потерей потеря,
И года полетели.
За дождями метели,
Перелетные птицы.
Проститься.
Во многих плеерах есть диски с этой песней. Но слушать Степу другое дело. И Василиса прекрасная говорит:
– Ты, Степа, классный пес. Мне тоже обещали родители разрешить держать щенка.
Леха посмотрел на Агату, ему показалось, что она загрустила: ей никогда не разрешит мама держать дома щенка или котенка – у мамы аллергическая реакция на шерсть и мех. Леха обнял Агату за плечи, боднул ее в щеку. Нежность Лехи не всегда похожа на нежность, но Агата все поняла:
– Зато у нас общий Барс. Он у меня гостит, когда мамы нет дома.
– По Барсу я даже скучаю, хотя кошек ненавижу, – сообщил Степа, – всей душой.
Харя увел Степу, и все потихоньку разошлись. Только Лидка бродила по бульвару, искала Виртуала. Но он успел раствориться в воздухе. Виртуал – парень быстрый, не тормозит.
В классе литераторша Курица читает стихи, она увлеклась и не замечает, что шестой «Б» ее не слушает. Агата включила «Уматурман» и в ее наушниках звучит песня, которую любит пес Степа:
Проститься. За потерей потеря...
Лидка рисует в тетрадке для диктантов сердце, потом пронзает его длинной стрелой и рядом буква «В» – понятно, чье имя помнит бедная Лидка Князева.
Барбосов перебирает отвертки и шепчет:
– Сюда – крестообразную, а сюда – плоские. А эту в карман, она часто нужна. – Больше всего Барбосов думает о своем мотоцикле. Надя-Сфинкс сидит рядом с ним и вздыхает: ей бы хотелось, чтобы Барбосов думал о ней больше, а о мотоцикле чуть меньше. Но так не получается. И она утешает себя: «Зато он меня на мотоцикле катает, а больше никого не катает».
Леха мечтает оказаться на Лунном бульваре поскорее. И конечно, с Агатой. Он приготовил новый анекдот. Если заранее не придумать, то на бульваре анекдоты в голове у Лехи не появляются. Другие сходу могут вспомнить, а Леха – нет. И выглядит туповатым, а это ему вовсе не нравится: Агата же рядом.
Оля ест своими голубыми глазами Курицу, а сама обдумывает, как она научит морских свинок Дашу и Сашу плясать, и на следующем бульварном концерте они еще всем покажут: будут танцевать под дудочку, на которой Оля научится играть. Даша и Саша очень сообразительные свинки, карликовый заяц тоже не дурачок, он ловко прячется под диваном вот уже целый месяц. Не каждый так сумеет.
Курица почти поет:
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Да, литераторша читала вдохновенно. Но и она в это время думала о своем: «Вот привью я детям любовь к настоящей поэзии. Они поймут Пушкина, они сравнят эти стихи с тем, что у них сейчас на кассетах, на дисках, на какое искусство они рвутся на концерты в Дом культуры „Ватрушка“. Они поймут, что вершина – классическая музыка. Вершина – великий Пушкин. И подростки отвернутся от рок-музыки, от всей этой массовой культуры». Эти мысли нужны Курице для утешения: в ее учительской жизни тоже большой смысл, большие цели.
Она не знает, бедная Курица, что у любой музыки есть свои вершины: у рока свои, у блюза – свои, у классики – свои. Но когда-нибудь она это поймет. Или нет – как получится.
А пока – преданные, честные глаза шестого «Б». Каждый в своем собственном мире.
Леха вдруг говорит вслух мудрость:
– Блюз – это когда хорошему человеку плохо. Попса – это когда плохому человеку хорошо.
– Посторонние разговоры, – прикрикнула Курица. А класс сказал:
– Ну супер!
– Сам придумал? – спросила Агата и поцеловала его в щеку, которая ближе к ней.
– Нет, по радио сказали, по-ихнему, – честно ответил он. – Я таких умных слов много знаю. – Это должно было означать: «Поцелуй меня еще», но Агата не догадалась.
Курица возмущалась до конца урока:
– Бескультурье – перебивать кого бы то ни было, Леха! Тем более учителя! Тем более когда учитель читает свои самые любимые стихи!
– Больше не буду! – искренне пообещал Леха. В ту минуту он сам верил, что не будет.
На Лунном бульваре Степа расстелил свой неадекватный хвост по дорожке.
– Расскажи анекдот, Агата. Ты классно рассказываешь, строгое лицо. А другие сами хихикают, весь смех пропадает.
– Я расскажу, – успел Леха. – В самолете стюардесса жалуется пилоту: «В бизнес-классе сидит блондинка, а ее билет дешевый и ее место не там, а в эконом-классе. Она ни за что не хочет пересесть». – «Подержи штурвал, я с ней поговорю. У меня жена блондинка, я с ними умею». Он подошел к блондинке, что-то тихо сказал, и она быстро перебежала в эконом-класс. Стюардесса спрашивает: «Что же вы ей сказали?» – «Сказал, что бизнес-класс не полетит в Америку».
Степа свалился от смеха и стал ползти по снегу. Все вокруг тоже веселились.
– Люблю анекдоты про глупых! – воскликнула Лидка.
– Понятно, ты тогда не выглядишь самой глупой, – заметил ее сосед по парте Сизов, которому она сильно надоела.
В это время над бульваром пролетела яркая пестрая птица.
– Попка! Опять удрал! – завопили все. А он ответил:
– Отросли мои крылья.
Самое поразительное, что навстречу ему летела Умница-редакторша.
– У меня тоже выросли крылья! Я в полете! А ты Попка-дурак!
– А ты редакторша-Умница! – отозвался Попка и умчался своей дорогой.
– Виртуал! – звала редакторша. – Нужна твоя помощь! Я не хочу летать над бульваром! Я же не птица попугай!
– Вы сами ныли: верните крылья! – раздался из-за берез голос Виртуала.
– В переносном смысле! Только в переносном! У меня дома не убрано! И обед не приготовлен! А я тут порхаю!
Виртуал взмахнул рукой, редакторша плавно приземлилась на дорожку.
– На земные дела настроилась, – ехидно сказала Кутузовна, а Суворовна добавила:
– Кастрюли-сковородки ей надоели, быт ее унижает? Ты женщина! И должна любить мужа, детей, стиральную машину и холодильник тоже.
Редакторша крикнула:
– Буду бороться за взаимную любовь и уважение! – И умчалась домой.
Агата спросила наивным голоском:
– Взаимная любовь к холодильнику? Это круто.
– Анекдоты рождаются на наших глазах, – восхитился Виртуал.
Лидка вцепилась в его рукав:
– Постой с нами, Виртуальчик! У нас весело и прикольно!
– Угости пряничком – останусь. На двадцать пять минут.
– Пряник у меня дома, в следующий раз, – соврала Лидка Князева.
– Пряник у тебя с собой, в сумке. Ты его дома не оставляешь, боишься, что мама откусит кусочек. Жадина-говядина! – И Виртуал ушел широкими шагами, летать ему сегодня не хотелось и растворяться в воздухе, кажется, надоело.
– Всех угощу! – кричала Лидка. – Прямо сейчас!
– Посмотрим! Моя девушка Аля имеет сто пятнадцать недостатков, но она не жадина-говядина! Всем привет! – И он ушел, а Лидка, ее одноклассники, Степа, Харитон из другой школы – все остались.
– Ну? – первой спросила Надя-Сфинкс.
– Потом как-нибудь, – мямлила Лидка, – сразу-то зачем?
– У жадины всегда отговорки, – сказала Агата.
– Он огромный, этот пряничек, я видела, – Кристиночка из первого класса и ее верный друг Кирилл вертятся здесь же, – очень большой и весь в шоколаде.
– Перед едой вредно есть сладкое, – отрезала Лидка и кинулась по дорожке с бульвара, – аппетит испортится!
Тут ей преградила дорогу десятиклассница Бомбина:
– Я гувернантка этих первоклассников. И я разрешаю поесть пряника в шоколаде. В виде исключения. Отломи, Лидка, кусочек.
– Какого же исключения? – Лидка пыталась как-нибудь обойти Бомбину и прорваться от них всех подальше. Но Бомбина не пускала. – Исключение, главное дело! Они здесь все время что-то жуют – чипсы, мороженое, конфеты. И ты не запрещаешь, гувернантка!
– Мы обаятельные, нас все угощают, – нагло пищала Кристина.
– Меня тоже угостил Виртуал! – обрадовалась Лидка. – Я тоже, значит, обаятельная!
– Возможно, – дипломатично процедил Кирилл, – спорить бесполезно.
Тут лопнуло терпение у Степы:
– Угощаешь или нет, в конце концов? Все нервы истрепала мне!
– Не твое собачье дело, – нахамила Степе Лидка.
– Осторожнее, – предупредил ее Харя, – он иногда обижается и тогда может укусить. Лучше отломи кусочек пряника собачке.
Но Лидка перевела разговор на другое:
– В твоем, Леха, анекдоте про стюардессу не все так уж смешно.
– Еще что-то новенькое придумала, – Леха поддался на Лидкину уловку.
– А мне блондинку жалко, – Лидка скроила фальшивую гримасу.
– Но она же идиотка! – кричал пес Степа.
– Тем более жалко, – Лидка отступала по дорожке, – идиотка не виновата в том, что она идиотка.
