Борис Ицын - Подростки
После паузы Андрей сказал ребятам:
— Вот что, друзья! Товарищ Степан за вас ручается. Дело серьезное. Состоится у нас собрание. Где и когда — узнаете потом. А пока вы поможете нам собрать нужных людей, потом будете указывать дорогу приходящим. Слушайте внимательно и запоминайте…
…Была полночь, когда приятели вышли от Степана. Шагали молча. Радость их была большой, но они понимали, что дело не просто интересное, но и ответственное. И им доверили! Первое участие в собрании организации. Да в каком! «Маевка» — такого слова они еще и не слышали.
Подготовка велась тщательная. У ребят было много работы. Им пришлось разносить в разные концы города свертки свежих, пахнущих типографской краской листовок. С ними они побывали на квартирах у мельничных рабочих в Заречье, в маленьком домишке на окраине Порт-Артура, у старика-сторожа на чаеразвесочной. Были и на кожевенном заводе. Все сошло гладко, задание ребята выполнили точно — старались не зря.
Валя часто видел теперь в депо, как старик Михей, Папулов и Степан в обеденные перерывы собирали вокруг себя рабочих.
Беседы велись вполголоса, а мальчик по заданию Степана обычно сидел на таком месте, откуда он мог видеть, когда мастер или другой кто покажется поблизости. И как только Валя тихонько свистел, в группе рабочих сразу начинался громкий, оживленный разговор, слышались шутки, прибаутки, раздавался смех.
Однажды Степан снова позвал к себе всех троих. Ставни низенького дома были закрыты, окна завешены сверху донизу. Нигде ни щелки, в которую бы мог проникнуть свет из комнаты.
Ребята до полночи сидели на лавочке перед воротами. Николай наигрывал на балалайке, и если кто-нибудь приближался к домику, все трое затягивали частушку… Тогда в домике все замолкали и прикручивали фитиль лампы. Время от времени то Валентин, то Дмитрий прогуливались по улице и проулкам вблизи от дома Степана, смотрели, нет ли чего подозрительного. На случай облавы был предусмотрен особый сигнал. Но применить его не пришлось. Собрание прошло благополучно.
На каждом шагу мальчики сталкивались с подготовкой к маевке.
Проснувшись однажды среди ночи, Валентин увидел, как Елена вместе с Наташей нашивали большие белые буквы на кумачовое полотнище.
На квартире у Степана, когда тот вызывал их, ребята несколько раз встречали незнакомых людей, не тех, с кем они поддерживали связь по заданию организации.
Наконец наступил долгожданный день — Первое мая. Это было воскресенье. Еще с вечера Степан сказал, что будет ждать ребят к девяти часам утра у себя, а девочки к десяти пусть придут к лесным складам, что у Восточного бульвара.
Мальчики поднялись в этот день вместе с солнцем. Побежали к Степану.
— Ишь вы, ранние! — засмеялся он. — Сказано к девяти, а они к семи примчались. Ну, ладно, повторим урок, — и он еще раз рассказал, что нужно будет делать.
Часам к десяти они уже были у дровяных складов. Мальчики оглянулись. Неужели девочки не придут?
— Не узнали? — раздался знакомый голос. У склада сидели три девочки в ситцевых платьицах и платочках.
Дружный смех ребят подтвердил, что они действительно не узнали своих подруг.
— Трогаемся, войско! — скомандовал Степан.
Вид у Степана был самый праздничный. Кремовая сатиновая рубаха, лакированные сапоги, новый картуз и «тальянка» через плечо. Пошли на торфяное болото — между Пермской и Сибирской железнодорожными линиями. Место было глухое. Проселочная, малоезженная дорога тянулась параллельно Сибирской магистрали. Вдалеке, версты за три, виднелся лес.
Встретили мужика. Он был с уздечкой, искал лошадь. Ребята заметили, как Степан сильнее растянул свою «тальянку», а мужик чуть приметно взмахнул уздечкой.
— Эй, дядя, лошадь ищешь? — крикнул Степан.
— Ищу, не видал ли?
— Нет, там вроде ничего не видно. А в леске, дядя, был?
— Был. Там тоже не видать.
Они пошли дальше.
— Все спокойно, — сказал Степан. — Это наш. Он место осматривал.
Ребята переглянулись.
— Ловко! Вот тебе и мужик с уздечкой! И не подумаешь.
— А почему вы его прямо не спросили? Ведь здесь все свои? — удивилась Вера.
— А кто его знает, может, где чужой притаился? Да и меня-то он хорошо не знает, а вдруг я переодетый сыщик? И не только я его спрашивать буду. Не может же он всех в лицо знать. Наконец кто-нибудь посторонний может подойти и случайно поинтересоваться, не ищет ли он лошади, ведь мужик-то с уздечкой. Зато дальнейший разговор позволит узнать, свой или чужой. Осторожность в нашем деле — главное.
— Вам сейчас в первый дозор садиться, — сказал немного погодя Степан Николаю и Любе, — не забыли, что делать надо?
— Чего тут забывать, — ответил мальчик.
— А все-таки повторите!
— Мы должны сидеть, будто отдыхаем, и смотреть за теми, кто мимо идет, — начала Люба.
— Если он картуз снимет и снова наденет… — подхватил Николай.
— А женщина должна платок головной развязать и завязать снова…
— Да, да. Значит, идет свой, а не сделает — чужой. Тогда я ее оставлю здесь, — Николай показал на Любу, а сам побегу вперед по дороге, чтобы обогнать чужого…
— По дороге взрослые патрули будут, — не вытерпел и вмешался Валентин. — Они увидят, что мы бежим и разберутся, кто и зачем идет по дороге.
— Правильно, молодцы, на пять с плюсом! — сказал, улыбаясь, Степан. — Ну, сидите, да будьте внимательны.
— Ничего: они прозевают, мы с Верой не пропустим, — сказал Валя.
— А вы прозеваете, мы с Фатьмой есть, — вставил свое слово Механик.
— Расхвастались! — неодобрительно проговорил Николай.
— Нельзя на других надеяться, — сказал Степан. — Сами не должны ни одного человека прозевать. А три патруля это на всякий случай, и тут случайность может быть. Посторонний человек снимет картуз, чтобы лоб обтереть, вы его пропустите, но у второго поста он уже не сделает этого.
Вскоре все шестеро сидели на своих местах. Дежурить было совсем не скучно. По дороге часто проходили то в одиночку, то парами, а иногда и группами по-праздничному одетые мужчины и женщины. Шли с гармошками, балалайками, гитарами, несли корзины с продуктами, — одним словом, — гулял народ, обрадовавшись теплому воскресенью.
Ребята внимательно следили за прохожими, с минуты на минуту ожидая, что появится чужой. Но все обошлось без происшествий.
Сидеть пришлось недолго, народ собирался дружно, и вскоре к последнему дозору подошел Степан и четверо друзей, которых Антипов снял с постов.
— Молодцы, — сказал он, — все идет, как полагается. Ваша работа закончена. Можете бежать вон туда, в лес.
Все шестеро, схватившись за руки, кинулись было к лесу.
— Стой! Стой! — крикнул парень. — Эх, вы! Кто же вас пропустит так, безо всяких? Слушайте, да крепко запомните: как только вас остановят, вы говорите: мы сегодня празднуем и радуемся. Поняли?
— Поняли, — крикнули ребятишки и пошагали к лесу.
— Эй, пострелы, куда?
Дети оглянулись. Откуда окрик? Никого как будто поблизости нет?
— Куда, говорю, разлетелись? — Из придорожной канавы, заросшей невысоким кустарником, поднялся пожилой, незнакомый мужчина.
Николай шагал немного впереди. Его и остановил незнакомец. Мальчик от неожиданности опешил. Но тут же подбежали остальные и чуть не хором заявили: «Мы сегодня празднуем и радуемся».
— А, пикетчики! Ну, бегите, бегите.
Ребята уже к лесу подошли и опять не заметили, как наткнулись на человека, сидевшего в густой поросли молодых берез.
— Куда? — негромко окликнул он ребятишек. Но теперь они не растерялись, ответили сразу и через несколько минут вбежали на большую, залитую солнцем поляну. Здесь было много народу.
Ребята присели в сторонке, внимательно разглядывая собравшихся. Для них все было новым и необычным. Чувствовали они себя взволнованно. Еще бы! Сколько мечтали они хотя бы узнать, что такое сходка, а сейчас присутствуют даже на маевке.
— Вон Елена наша, — не без гордости сказал Валентин, показывая на сестру, сидевшую в группе женщин и девушек под большой березой.
— А это, смотрите, товарищ Андрей, — показал девочкам Николай.
— Эх, Данилы нашего, жалко, нету! — вздохнул Митя.
— Да, плохо ему в тюрьме.
Ребятам стало грустно. Они вспомнили своего первого друга и наставника.
— Товарищи! — раздался молодой громкий голос. Посреди полянки, на толстом пне старой березы стоял плечистый, среднего роста мужчина. Его сухощавое лицо было смуглым. Говор, носившийся над поляной, стих. Все повернулись к человеку, стоявшему на пне.
— Товарищи! — после небольшой паузы повторил оратор. — Поздравляю с первой маевкой челябинских рабочих!
Сидевшие встали. Встали и ребята. Почти одновременно в разных концах полянки взвились, как языки пламени, алые полотнища знамен.
