Мадлен Л'Энгл - Трещина во времени
— Мы должны забрать с собой это дитя, — заявило то создание, что держало ее.
И тут Мэг не выдержала и завизжала:
— Только не вздумай бросить меня одну, как Чарльза! — ярость разбудила новый судорожный спазм, и она охнула от боли.
— Перестань вырываться, — сказало создание. — Ты только вредишь себе. Успокойся.
— В точности то же нам предлагал Предмет! — не унималась Мэг. — Папа! Кельвин! На помощь!
— Этому ребенку грозит опасность, — создание обратилось не к ней, а к мистеру Мурри и Кельвину. — Вам придется нам доверять.
— У нас нет выбора, — согласился мистер Мурри. — Вы сможете ее спасти?
— Надеюсь.
— А я могу оставаться вместе с ней?
— Нет. Но ты будешь совсем близко. Мы чувствуем твой голод и усталость, и желание вымыться и отдохнуть. А эта маленькая… Как правильно ее назвать? — создание направило щупальца в сторону Кельвина, адресуя вопрос к нему.
— Девочка, — подсказал тот.
— Эта маленькая девочка нуждается в особом уходе и процедурах. Холод… Как вы называете это?
— Темное Нечто?
— Темное Нечто. Да. Нам надо выжечь Темное Нечто из ее организма, чтобы он снова начал действовать правильно, — троица окружила Мэг и словно принялась исследовать своими щупальцами. Движения щупалец были мягкими, ласковыми и подчинялись общему ритму, как волны морских водорослей, качаемые легким течением. Несмотря ни на что, Мэг вдруг стало очень уютно лежать в объятиях мохнатых рук: давно она не чувствовала себя так хорошо, спокойно и безопасно. Наверное, с тех пор как когда-то малышкой засыпала у мамы на руках под мерное покачивание старого кресла. Да, с папиной помощью ей удалось не покориться Предмету. Но сейчас сил на сопротивление не оставалось. Она опустила голову на грудь неведомому существу: оказывается, его шерсть была мягче самого нежного пуха и пахла той же весенней свежестью, что и воздух на этой планете.
Хорошо бы она сама пахла не очень противно по меркам этих существ. И тут же с необъяснимой уверенностью поняла, что существа не обидятся на нее даже за самый ужасный запах. С каждым баюкающим движением сильных рук ее покидали напряжение, боль и усталость. Ничего подобного не могла подарить ей тварь, подобная Предмету. Наверное, эти создания добрые. А как же иначе? Она глубоко вздохнула, как младенец, и разом провалилась в сон.
Когда Мэг снова очнулась, где-то на задворках памяти все еще оставалось ощущение боли, резкой и жестокой боли. Однако боль прекратилась, и ее тело наслаждалось тишиной и покоем. Она лежала в уютной комнате на чем-то бесподобно мягком. Здесь было темно. Все, что ей удалось различить, были высокие силуэты, двигавшиеся вокруг нее. Наверное, это были те мохнатые твари. Она была раздета, и в ее кожу втирали что-то теплое и пряное. Она потянулась с довольным вздохом… То есть как, она действительно потянулась?! Ну конечно, паралич прошел, она снова владела своим телом, колыхавшимся на ласковых теплых волнах! Это не папа ее спас, а эти создания!
— Ну как, ты очнулась, малышка? — мягко прозвучал в ушах незнакомый голос. — Какая же ты забавная личинка! Больше не болит?
— Нет!
— И ты снова теплая и живая?
— Да, я в порядке! — и она попыталась сесть.
— Нет, полежи пока, милочка. Тебе еще нельзя напрягаться. Сейчас мы оденем тебя в шерстяную одежку и накормим. Тебе пока нельзя даже есть самой. Совсем как новорожденный! Видишь ли, Темное Нечто очень не любит отпускать свои жертвы!
— А где папа с Кельвином? Они уже отправились спасать Чарльза Уоллеса?
— Они отъедаются и отсыпаются, — ответило существо, — и мы стараемся познакомиться получше, чтобы понять, как мы могли бы вам помочь. Теперь мы ясно чувствуем, что вы не опасны, а значит, нам позволяется вам помочь!
— А почему здесь так темно? — спросила Мэг. Она продолжала оглядываться, но так ничего и не увидела, кроме смутных теней. Тем не менее ей не было здесь тесно или душно: по лицу все время скользил легкий ветерок, не дававший темноте превратиться в угрозу.
— Что значит темно? — создание явно опешило. — И что значит светло? Нам этого не понять. Твой папа и тот мальчик, Кельвин, тоже спрашивали нас об этом. Они сказали, что сейчас на нашей планете ночь и что в это время они ничего не видят. Они рассказали нам, что наша атмосфера выглядит какой-то полупрозрачной и через нее невидно звезд. И они очень удивились, когда оказалось, что мы знаем о звездах и понимаем их танец и движение намного лучше, чем такие, как вы, долгими часами следящие за звездами в какие-то ваши телескопы. Нет, нам никогда не понять, что это значит — видеть так, как вы.
— Ну, это значит представлять себе, как выглядит все вокруг, — бестолково попыталась объяснить Мэг.
— Мы не знаем, как, твоими словами, выглядит все вокруг, — сказало существо. — Мы просто знаем, какое все вокруг. А от этого вашего зрения, похоже, гораздо меньше толку.
— Нет, неправда! — возмутилась Мэг. — Нет ничего лучше в мире, чем видеть его красоту!
— Ну и странный же у вас мир, — примирительно вздохнуло существо, — если вы придаете такое значение столь ограниченному способу его познавать. Будь добра, попробуй объяснить мне, что такое свет, без которого вы так беспомощны?
— Прежде всего, без него мы ничего не видим, — с энтузиазмом начала было Мэг, но тут же ей стало ясно, что она не в состоянии растолковать слепым созданиям значение света для зрячих. Тем более таким, которые прекрасно обходятся без зрения. — Скажем, на вашей планете ведь есть солнце? — неуверенно приступила она с другого бока.
— Это самое замечательное солнце, от него приходит тепло и лучи, которые дарят нам благоуханные цветы, и пищу, и музыку, и все, что есть живого и растущего на нашей планете. — Так вот, — более уверенно продолжила Мэг, — когда мы поворачиваемся к нашему Солнцу — я имею в виду нашу планету, Землю, — мы получаем от него свет! А когда планета отворачивается от Солнца, на ней наступает ночь. И если мы хотим что-то увидеть ночью, нам приходится использовать искусственный свет.
— Искусственный свет, — с сочувствием вздохнуло создание. — Нелегко же вам там приходится! Потом мы еще поговорим, и ты сможешь рассказать мне что-то новое.
— Хорошо, — пообещала Мэг, хотя сама не представляла, как будет объясняться с существом, которое вообще не способно видеть, но при этом несомненно разбирается в устройстве Вселенной во много раз лучше, чем она или ее родители, или Кельвин, или даже Чарльз Уоллес.
— Чарльз Уоллес! — вскричала она. — Что он там делает с Чарльзом Уоллесом? Вы только подумайте, что Предмет может сделать с ним или заставит делать его! Пожалуйста, ну пожалуйста, помогите нам!
— Да-да, малышка, мы обязательно вам поможем. Как раз в эту минуту идет совещание, на котором решают, что следует предпринять. До сих пор мы не верили, что кто-то вообще способен сбежать с затененной планеты. И хотя твой папа казнит себя за то, что случилось, мы совершенно уверены, что он является выдающейся личностью уже потому, что сумел выбраться с Камазоца и вытащить оттуда вас. Но что касается маленького мальчика — и насколько я могу судить, это очень необычный и важный для нас маленький мальчик, — увы, дитя мое, тебе придется принять тот факт, что это будет гораздо труднее. Даже подумать о том, чтобы вернуться , снова пройти через Темное Нечто, вернуться на Камазоц… Не знаю, возможно ли такое. Не знаю.
— Но папа его бросил! — возмутилась Мэг. — Он должен его вернуть! Он просто взял и бросил Чарльза Уоллеса!
Внезапно в словах существа Мэг ощутила суровую ноту.
— Хватит твердить о том, что кто-то якобы кого-то бросил! Это только заведет нас в тупик. Но мы помним о том, что одного нашего желания недостаточно, чтобы что-то случилось, и не поможет нам понять, как добиться того, чего мы желаем! И мы не можем позволить тебе в твоем теперешнем состоянии поставить под угрозу нас всех. Я понимаю, что больше всего тебе хочется, чтобы папа немедленно вернулся на Камазоц, и не исключено, что тебе удастся вынудить его к этому поступку, но чего мы этим добьемся? Ничего. Нет. Нет. Тебе придется ждать, пока ты не успокоишься. Ага, а вот, моя хорошая, отличный теплый халат, в котором тебе будет очень удобно, — Мэг почувствовала, как ее приподняли, и по телу скользнуло что-то мягкое и легкое. — Не бойся за своего младшего брата, — теплые, успокаивающие слова ласкали слух, как музыка. — Мы ни в коем случае не оставим его во власти тени. Но сейчас ты должна отдыхать, чувствовать себя довольной и спокойной.
Эти ласковые слова принесли уверенность, что лохматое существо будет любить и помогать Мэг, несмотря ни на что, что бы она ни сказала или сделала, и сама эта мысль принесла ей несказанное облегчение и душевный покой. Она почувствовала, как щеки коснулось щупальце — ласка, нежнее материнского поцелуя.
