Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах
Клавдия обернулась. Подле неё стояла полная женщина в жилете, сшитом из пледа. Фигурой и нарядом она напоминала жену отца. Даже это отдалённое сходство вызвало у Клавдии неприязнь. Зачем лезть с расспросами к незнакомым людям? Кому какое дело, кто она и откуда?
— На экскурсию, — бросила Клавдия, бездумно взяла со стеллажа бутылку пепси, расплатилась и вышла из магазина.
Согласно расписанию следующий автобус ожидался через сорок пять минут. Мороз крепчал. Ноги в модельных сапогах стыли. Клавдия притопывала, чтобы хоть как-то согреться. Эдак можно превратиться в сосульку. Назад в магазин не пойдёшь, а больше согреться негде. Да ещё пепси! Самое время для прохладительных напитков. Зачем было его покупать! Как была затюканной недотёпой, так и осталась.
Клавдия сердилась на себя за то, что при первом же испытании весь лоск и уверенность испарились. Ей требовалось доказать себе, что она стала другой. Она сама пишет сценарий своей судьбы.
Клавдия воткнула бутылку с пепси в сугроб и зашагала по шоссе. Следующая остановка находилась в соседнем посёлке. Она надеялась, что успеет вовремя, а нет, так перехватит автобус по дороге.
Ранние зимние сумерки спускались на землю. По обе стороны дороги тянулись заснеженные поля, а за ними стеной стояли деревья, создавая в потёмках видимость леса.
Скоро Клавдия пожалела, что пошла пешком. Высокие каблуки не предназначались для сельской прогулки. Приходилось жаться к обочине, чтобы проезжающая машина не обдала мелкой, как взвесь, грязью. Джинсы и куртка были бы здесь более уместны.
Клавдия несколько раз пыталась дозвониться до Саввы, но телефон по-прежнему не отвечал. Она поймала себя на том, что невольно возвращается в образ прежней неудачницы. Её испугало, как легко серая трясина берёт верх. Она представила, что рядом идёт Савва. С ним было не страшно.
Я королева. Мне всегда и во всём везёт. Я достойна самого лучшего.
Мало-помалу уверенность возвращалась.
Возле Клавдии притормозила иномарка с тонированными стёклами. Стекло с тихим шёпотом опустилось.
— Садись, подвезу, — предложил молодой мужчина.
— Спасибо, не надо, — отказалась Клавдия.
Наставления мамы засели намертво и не позволяли ей садиться в машину к незнакомым мужчинам.
Машина рванула с места. Скоро красные огоньки потерялись за поворотом. Клавдия снова осталась одна.
За бугром показался посёлок. Клавдия ускорила шаг. На остановке автобуса поджидала молодая женщина с укутанным карапузом на санках, старушка, в руках у которой ярким пятном выделялось пластиковое ведро; две тётки в пуховиках и мужичок потёртого вида вели оживлённую беседу.
Когда Клавдия подошла, все уставились на неё, словно она была инопланетянкой. Среди деревенских она чувствовала себя, как павлин в курятнике. Во всех взглядах читалось любопытство.
Мужичонка, чтобы покрасоваться перед городской штучкой, нарочито громко возобновил разговор с тётками.
— Ну что, бабоньки, как насчёт того, чтоб на санях покататься? С ветерком прокачу.
— Небось, своя баба дома ждёт, а ты на чужих заглядываешься, — поддела его одна из тёток.
— На то гляделки, чтоб заглядываться. Ты ж красотка в самом соку.
— Ох уж скажешь, — кокетливо засмеялась та.
— А я не гожусь? — с шутливой обидой спросила другая.
— Бабоньки, вы обе хороши. Я б вас обеих прям щас взял бы да в ресторан.
— А и возьми. Мы отказываться не станем.
Клавдия представила на месте разговорчивого мужика своего отца. Наверняка тот так же обхаживал здешних тёток. Ей стало невыносимо противно слушать неуклюжий флирт. Она отошла в сторонку и отвернулась.
Кто-то тронул её за локоть.
— Закоченела, милая? — спросила старушка.
Теплота в старческом голосе и мягкий, народный говор невольно расположили Клавдию. Она молча кивнула. Ноги и руки озябли так, что пальцы ломило.
— Что ж ты в одёже такой? Не по сезону. Счас бы валеночки, а не эти шкрёбалы.
Клавдия улыбнулась. Было забавно слышать, как модельные сапоги назвали шкрёбалами.
— Как же тебя занесло-то сюды?
Вопрос в устах благообразной старушки прозвучал ненавязчиво и естественно.
— Ездила к отцу, — сказала Клавдия.
— И отец твой без головы. Нешто можно так-то тебя отпускать? Надобно потеплее одеваться. Штанцы-то хоть пододела? А то ещё отморозишь себе чего не следует. А тебе ещё рожать.
Старушка приподняла крышку ведёрка, достала корешок и протянула Клавдии.
— На-ка возьми.
— Что это?
— Хрен. Дома потрёшь да чуток с сольцой и маслицем постным на хлебушек. Продерёт, но не заболеешь.
— Спасибо, — поблагодарила Клавдия.
К остановке подкатил автобус. Он был битком, но при этом необъяснимым образом вместил всех поджидающих. Кое-как втиснувшись, Клавдия примостилась на задней площадке. Окно автобуса обледенело. Клавдия рассматривала фантастический узор из цветов и райских птиц, а в голове крутилась мысль, что мама наверняка ждёт её звонка.
Она откладывала этот разговор. Сначала ей нужно было успокоиться, привести в порядок свои чувства и посоветоваться с Саввой, но он был недоступен.
Телефон в кармане завибрировал. Звонила мама. Клавдия не знала, что сказать и стоит ли говорить правду. Она нажала кнопку соединения:
— Мам, я не могу говорить. У меня заряд почти на нуле. Не волнуйся. Уже еду, — скороговоркой выпалила она и дала отбой, прежде чем мама начала задавать вопросы.
Неожиданно автобус чихнул, фыркнул, остановился, дёрнулся, и мотор заглох окончательно. Пассажиры заволновались. Пока водитель выходил смотреть, что с двигателем, все оживлённо делали прогнозы. Оправдался самый пессимистичный. Шофёр объявил:
— Станция Березайка. Кому надо — вылезай-ка. Всё, дальше лошадь не пойдёт.
— А как же теперь? Куда ж идти? Может, починишь? — загомонили пассажиры.
— Тут не известно, сколько возиться надо. Может, полчаса, а может, и все два.
— Что ж ты на таком старье людей возишь? — возмутились в толпе.
— Мой, что ли, автобус? Уже давно пора технику обновлять, а мы всё никак, — сплюнул шофёр.
— Так что делать-то?
— Чего, чего. Хотите пешим ходом двигайте, хотите дожидайтесь, пока починюсь.
Большинство пассажиров стали покидать автобус. Клавдия вышла вместе с остальными. Ждать в холодном салоне было бессмысленно. Несчастья преследовали её по пятам. После встречи с отцом она как будто вступила в чёрную полосу. Савва советовал в минуты отчаяния думать о хорошем, но ничего хорошего, как назло, на ум не шло.
В окне автобуса Клавдия увидела знакомую старушку. Та сидела в опустевшем салоне и покорно ожидала, когда всё наладится. Вспомнив про корень хрена, Клавдия улыбнулась: какой-никакой, а подарок судьбы.
Телефон зазвонил. Клавдия выудила его онемевшими пальцами. Номер был незнакомый.
— Ты как? Звонила? У меня мобильник сдох. Звоню с чужого. Когда тебя встречать? — услышала она голос Саввы.
— Не знаю. Я доеду сама. Автобус сломался.
— Как же ты теперь? Замёрзла?
— У меня есть хрен.
— Что?
— Хрен. Овощ такой, на грядке растёт, знаешь?
— А при чём тут хрен?
— Ни при чём. Просто мне его бабуля дала на остановке, чтобы дома согрелась.
— Приезжай ко мне. У меня бальзам есть. И за малиновым вареньем сбегаю. Я видел в универсаме.
— Будет поздно. Мне придётся сразу ехать домой. Я и так не знаю, когда доберусь до станции. И потом мама, наверное, дёргается.
— Как всё прошло?
— При встрече расскажу.
— Может, мне всё-таки приехать на вокзал? — предложил Савва.
— Нет, не надо. Увидимся завтра.
— Как скажешь.
Разговор оказался коротким и не касался главного, и всё же Клавдии стало легче. Мысль о том, что есть Савва, придавала уверенности.
Я ужасно везучая. Мне всегда во всём везёт. Я ужасно везучая... — повторение незамысловатой фразы помогало не думать о холоде.
Возле Клавдии притормозила большущая грузовая машина.
— Эй там, за бортом. Спасательный круг нужен?
Шутливая реплика сразу же расположила Клавдию к водителю, и она, не задумываясь, ответила:
— Ещё как нужен!
Ступенька была высокой. Шофёр подал руку, и Клавдия забралась в тёплую кабину.
— Вот так снеговик. Тебя ж всю трясёт. Чайку горячего хочешь?
Не дожидаясь ответа, водитель достал термос и налил Клавдии чаю, пахнущего мятой и какими-то травами. Клавдия жадно припала к кружке.
— Вкусно, — сказала она.
— Это у меня жена. Она по кубрику главная. Всё чего-то придумывает.
— Вы моряк? — догадалась Клавдия.
— Так точно. Вернее, бывший моряк. Три года на флоте оттрубил. А теперь вот баранку кручу. Мне на море нравилось, но семья... Это главное. А море теперь только так, летом своих вывожу.
За беседой и чаем Клавдия оттаивала. Разговорчивый водитель рассказывал ей про свои путешествия. Внезапно он спохватился.
— А ты куда едешь-то?
— До электрички.
— Ну до станции я тебя не довезу. Мне возле монастыря сворачивать надо. Да там недалеко. Минут двадцать пешком.
