Валерий Квилория - Обезжиренная Адя
Не успела Адя прочитать, о какой клетке на самом деле шла речь, как в прихожей затренькал звонок.
– Бу-бу-бу, – донеслось оттуда в ответ на бабушкино «здрасьте».
Адя приоткрыла дверь, прильнула глазом к образовавшейся щели и похолодела. В прихожей стоял лысый дядя с мясом в руках.
– Вот, – протянул он мясо, – милиция просила передать.
И, осмотревшись, деловито поинтересовался: – Где она?
– А в спальне, – ткнула бабушка мясом едва ли не в глаз внучке.
«Предательница!» – задохнулась от возмущения Адя, которая никак не ожидала от любимой бабушки такого коварства.
Лысый шагнул к двери, и Адя в панике отпрянула. Схватила со стола щипцы для завивки волос, забилась под письменный стол и затаилась. Дверь открылась.
– Где тут? – снова спросил лысый.
– А под столом, – ласково продолжала предавать любимую внучку бабушка.
Едва только Адя увидела лезущую под стол лысину, нервы у неё не выдержали. Места под столом было маловато – не развернуться, но что не сделаешь в отчаянье.
Коротко взмахнув, Адя нанесла по надвигающейся лысине два сабельных удара. Дядя отпрянул, стукнулся затылком о столешницу стола и заорал.
– Батюшки светы! – всполошилась бабушка Маня. – Неужто током стукнуло?!
Дядя вывалился из-под стола.
– Током?! – выпучил он глаза, ощупывая на лысине стремительно вздувающиеся шишки: одну – над левым ухом, другую – над правым.
– Я не нарочно! Я не нарочно! – заверещала под столом Адя.
Бабушка всплеснула руками: – Да как же тебе не совестно?! Вылезай немедленно!
– Не вылезу!! – ещё громче завизжала Адя и стала дрыгать ногами.
Бабушка изловчилась и ухватила её за одну ногу. Недолго думая, рассерженный дядя схватил за другую. Потянули и попытались извлечь девочку из-под стола. Но девочка вцепилась мёртвой хваткой в батарею центрального отопления и не извлекалась.
– Ещё раз! – в запале скомандовала бабушка и вместе с лысым рванула что есть силы.
Адя натянулась, как струна на звонкой мандолине, но, увы, выдвинулась ровно настолько, насколько смог растянуться её позвоночник.
– Сейчас же отпусти! – потребовала бабушка.
– Батарея не рассчитана на такие нагрузки! – поддержал её лысый.
В ответ раздалось грозное шипение. Следом в их лица ударил мощный фонтан воды, как будто под столом всплыл стотонный кашалот…
В это время этажом ниже в подсобке магазина сидела бухгалтер и что-то подсчитывала на калькуляторе. Потолок над её головой то и дело вздрагивал. Сыпалась побелка.
Но бухгалтер ни на что не обращала внимания. Вошла заведующая магазином.
– Безобразие! – посмотрела она на потолок. – Третий час наверху кавардак!
– Да хоть потоп, – отозвалась бухгалтер. – Всё равно. У меня квартальный отчёт.
И как в воду глядела. Через секунду наверху нечто бамкнуло, и на потолке – правее люстры – проклюнулось и стало стремительно разрастаться пятно.
– Что это такое? – успела удивиться заведующая.
С потолка часто-часто закапало. Потом пролилась струйка, и, наконец, пятно лопнуло. На подсобку обрушился поток такой мощности, будто наверху Ниагарский водопад открыли. В мгновение ока заведующую с бухгалтером вынесло из подсобки, словно две легковесных щепки…
Когда вода сошла, в образовавшемся на месте пятна проёме показались три головы.
– Ой! – сказала голова с косичками. – А вот мои полосатые чулочки, которые прошлым летом потерялись.
И показала пальчиком на застрявшие в люстре чулки.
– А вот носочки…
– Итическая сила! – ругнулась лысая голова, оглядев последствия Ниагарского водопада.
– Сами виноваты! – огрызнулись косички. – Я вас не нарочно мясом стукнула.
– Аденька, – вмешалась тут третья голова. – Так это же не тот дядя. Это же сантехник из нашего ЖЭСа.
Адя внимательно посмотрела на дядю и только теперь разобралась, что он хоть и лысый, но точно не тот и одет в рабочую робу.
– А свинина где? – сама не зная зачем, спросила Адя.
У лысого сантехника, то ли от прорыва отопительной системы, то ли от ударов щипцами, вдруг помутилось в голове.
– Эх, – сказал он горько, взявшись за травмированный череп. – Избили ни за что да ещё свиньёй обозвали.
Приехавшие на место происшествия спасатели обнаружили во втором этаже сорванную со стены батарею. Из лопнувшей трубы хлестала тёплая вода и весёлым горным ручьём ниспадала в дыру. Над дырой сидел сантехник. Ручей омывал кирзовые сапоги работника жилищно-эксплуатационной службы, а бабушка с внучкой удерживали на его лысине большой разводной ключ и мороженую курицу.
– Вызывайте психиатрическую помощь, – приказал главный спасатель.
– Не надо психиатрическую, – попросила бабушка и подняла курицу.
Адя сняла с лысины разводной ключ, и взору присутствовавших открылись две изумительного вида багрово-фиолетовые шишки.
…До самой ночи спасатели ликвидировали последствия аварии…
Спать бабушка, внучка и кошка легли глубоко за полночь в бабушкиной комнате.
– Тебе, Аденька, завтра в школу идти, – сказала ласково старушка. – Так ты на мой диванчик ложись.
– А ты где будешь спать? – удивилась внучка.
– А вот тут в уголке на коврике, – сказала утомлённым голосом бабушка и, не успела Адя возразить, как действительно улеглась на кошачьем коврике да ещё и скрутилась баранкой, точно Жалиса.
А Жалиса по привычке вскарабкалась на бабушкин диван. Боднула Адю в пятку, разлеглась и заурчала на всю комнату. Адя поджала ноги – щекотно ведь, когда тебе в пятки пушистой мордой тычут.
– Надо Жалису в мою спальню отправить, – сердито пробурчала она.
– Это ещё зачем? – не поняла утомлённая бабушка.
– Чтобы спать не мешала и квартиру охраняла от крыс.
– Каких крыс? – испугалась бабушка, решив вдруг, что внучка из-за переживаний стала цветных грызунов видеть, как полоумный Клопик.
– Магазинных, – уточнила Адя, и бабушка успокоилась.
– Нет в магазине никаких крыс, – зевнула она.
– Нет, есть! Стопроцентно! – стояла на своём Адя. – Всю ночь по пиву носятся, цепляются хвостами за бутылки, потом обольются зелёнкой и Клопику мерещатся.
Бабушка недоверчиво хмыкнула.
– Бабушка, – спросила через некоторое время примирительным тоном Адя. – А зачем сантехник приходил?
– Так батарея потекла, – пробормотала бабушка. – Двадцать лет той батарее и ничего, а тут взяла и потекла.
Адя помолчала, а затем неожиданно всхлипнула.
– Бабушка, это я виновата, – призналась она. – Я по батарее ногой ударила, когда узнала, что растолстела.
Бабушка хотела рассердиться, но не рассердилась. Во-первых, она очень любила внучку. Во-вторых, хотела спать. А в третьих, знала, что Адя поправилась и по её вине.
– Охо-хо, – тихо вздохнула старушка, заснула и сердито засопела носом.
– Бабушка, – взмолилась Адя, – я расстроилась, я страдала…
Бабушка молчала. Вместо неё ответила Жалиса.
– Авэ, Адя! – неожиданно замурчала она. – Моритури тэ салютант![4]
Встала на задние лапы, взяла мухобойку на караул[5] и с гордо поднятой мордой промаршировала в темноту прихожей. Только тут Адя догадалась, что спит и что всё это ей снится. Сделав над собой усилие, девочка открыла глаза. За окном светало.
– Бабуля! – объявила она. – У меня новая диета!
Услышав о новой диете, бабушка даже хрюкнула от огорчения.
– Самая первоклассная, – заверила Адя. – Воздушная! Воздух можно есть, сколько угодно.
Старушка поникла головой. И только Жалиса, стоявшая с мухобойкой на охране дыры, ухмыльнулась ехидно.
– Что бы ни делать нашей Аде, – прошипела она на всю квартиру, – лишь бы трескать до отвала.
Но добрая девочка и бровью не повела на кошкино замечание. Закатала рукава и принялась уписывать воздух кастрюлями. И – о, чудо! Стала даже не худеть, а прямо-таки таять, словно восковая свеча. Вот уж и десять, и двадцать, и тридцать килограмм бесследно исчезли. Из упитанной и румяной Адя превратилась в худенькую и бледненькую – не девочка, а какая-то пигалица[6] с косичками.
– Одумайся Аденька! – просила бабушка, подавая внучке очередную порцию воздуха.
Но Адя и слышать ничего не хотела.
– Бабуля, ты не понимаешь! – отмахивалась она обезжиренной рукой. – У меня ещё здесь и здесь висит. И с боков надо убрать.
– Да где же висит? – лепетала напуганная старушка. – Рёбра во все стороны торчат. Не ребёнок, а штакетник ходячий.
Адя начинала спорить с бабушкой, доказывая, что никакой она не штакетник. А если и штакетник, то для современной моды это самая идеальная фигура. Бабушка хваталась за сердце и обещала написать письмо в Страсбургский суд, чтобы судьи защитили Адю от самой Ади. И только кошка Жалиса мудро не вступала в споры. Крепко сжимала лапами мухобойку, смотрела на дыру и размышляла.
