Дикая Софи - Хартман Лукас

— Что же ты приказываешь? — спросил Ян.

— Приказываю, чтобы все люди были счастливы.

— В книжках пишут, что это невозможно.

— Да ну тебя с твоими книжками.

Наморщив нос, она спрыгнула с трона, почти в руки Яну, но он не решился ее обнять.

Они подняли будущий воздушный шар на плечи и понесли его, как гигантскую змею, по коридорам во внутренний двор. Хотя бумажный купол весил немного, Яну пришлось попотеть. «Даже легкая ноша мне тяжела, — подумал он. — Надо с этим что-то делать». Софи озабоченно оглянулась на него.

— Все в порядке?

— В полном порядке, — отозвался Ян, ускорил шаг и почти догнал Софи, так что купол несколько метров волочился по полу.

Раймунд и Мари ждали их, сидя у свежей могилы. Софи сорвала несколько веточек цветущей желтой ястребинки, что росла из швов крепостной стены, и положила их на могилу.

— Ни креста, ни имени, — сказал Раймунд. — Так он пожелал. Земля к земле, прах к праху.

— Теперь его больше нет. — Ян растер пальцами комок земли с могилы.

— Но он остался в нашей памяти, — возразила Мари.

Некоторое время они молча предавались своим мыслям. Потом Софи откашлялась и сказала:

— Мы почти закончили.

— Да уж видим, — улыбнулась Мари. — Пойдемте, поднимем наверх все, что вам нужно. Надо сделать дело до темноты.

Прошло еще какое-то время. Наконец всё подняли на вышку: купол, корзину, веревки, котел, плащи, провизию; вся смотровая вышка была завалена вещами.

Ян посмотрел вниз, на королевский лагерь: солдаты слонялись между палатками.

— А если они нас увидят? Если поймут, что мы задумали?

— Они нас не видят, — ответил Раймунд. — Солнце светит им в глаза.

Мари еще раз укрепила купол заклинанием. Затем дети помогли ей привязать к куполу корзину и котел.

— А теперь, — сказала Мари, — нам нужны сухие ветки, чтобы разжечь огонь.

— От моего Дуба? — спросил Ян. — Хорошо. Но я сам принесу.

Софи его поняла. Они с Раймундом помогли Яну перелезть через перила. Он повис на руках, нащупал ногами толстый сук. Слева и справа от себя он ломал сухие ветки и собирал их в охапку.

— Прости, милый Дуб, — сказал он. — В последний раз мне нужна твоя помощь.

«Бери, бери, — послышалось ему, — используй меня для дела». И ветки сами склонялись к нему. Ян почувствовал себя словно в сказке, когда легко взобрался с огромной вязанкой в руках обратно на вышку и отдал хворост Мари.

— Хорошо, — похвалила она. — Теперь поломаем ветки и сложим их в котел.

«Да они же туда все не поместятся», — подумал Ян. Однако он ошибался. Они ломали и ломали ветки об колени, а котел казался ненасытным: он проглотил всю вязанку.

— Гореть будет как надо, — довольно сказала Мари. — Но только завтра, с первыми лучами солнца. Это самое подходящее время.

— Еще одну ночь в этом ужасном замке? — На мгновение, но всего на одно, Софи подумала об Отто и Герде и о том, что они, конечно, беспокоятся о ней.

— Последнюю, — ответила Мари. — Потерпите. Вам не улететь без попутного ветра. Завтра утром будет дуть как раз в сторону границы. Я это чувствую.

Ян собрался с духом:

— Эту ночь я хочу провести в своей спальне.

— Зачем это? — удивилась Софи.

— Просто так. Чтобы попрощаться.

— А я? Где же мне спать?

Ян покраснел:

— Кровать довольно большая. Можешь спать рядом со мной.

— Правда? Значит, я буду спать в настоящей постели принца!

Глава 21, в которой мятая бумага превращается в шар, а Родерик промахивается

Два часа спустя Ян и Софи лежали в кровати принца под одеялом, расшитым звездами. Присутствие Софи сделало спальню, которую Ян всегда ненавидел, просторнее и свежее, словно вдруг исчезли решетки с окон.

Перед тем как провалиться в беспокойный сон, Ян почувствовал, что Софи нащупала его руку и по-дружески сжала ее, затем к нему прильнуло ее теплое тело.

Во сне он все время спотыкался о корни, которые тут же превращались в змей. Потом он натолкнулся на Родерика, на шее у него сидела Мари. Родерик дернулся, и Мари вспорхнула, как ворона. Ян стал бороться с Родериком и бросил его наземь, да так что тот разбился на тысячу осколков. Потом они с Софи стояли в тронном зале, и Фердинанд, такой толстый, что едва мог шевелиться, приветствовал их поклоном. Вдруг оказалось, что в зале полно народу, все радуются и чествуют Яна, и он объявляет взрослым, мужским голосом: «Первым делом я приказываю разрушить стену».

Утром Раймунд поднял детей пораньше. Софи немного озябла от утренней прохлады, и он накинул ей на плечи свою куртку. Мари вскипятила им остатки молока, добавила пару ложек меда, а может, и еще чего-нибудь.

— Это придаст вам сил, — пояснила она.

Потом, стоя на улице перед кухней, она облизнула палец и подняла его вверх.

— Ветер дует с нужной стороны. Чувствуете?

Осаждающие еще спали в своих палатках; надо рвом клубился туман; временами издалека доносилось лошадиное ржание. Следуя указаниям Мари, дети подняли кожаное кольцо купола над котлом, и Раймунд поджег хворост. «Бумажный купол загорится, — в отчаянии думал Ян, когда заплясали первые языки пламени, — и тогда все пропало».

Но купол не загорался, он медленно наполнялся горячим воздухом, расширялся, надувался, рос — высотой с дерево, с дом, — покачивался на ветру, пожелтевшая бумага блестела в первых лучах солнца. И вот шар уже приподнялся над смотровой площадкой, он продолжал расти, становился все круглее, полнее и начал тянуть корзину вверх.

— Залезайте, дети, — скомандовала Мари и вместе с Раймундом ухватилась за одну из туго натянутых веревок, чтобы придержать корзину.

— Сначала ты, — сказала Яну Софи.

— Нет, ты, — возразил он.

В итоге они оба оказались в корзине и не знали, кто был первым. Однажды они уже сидели рядом вот так, бок о бок, с поджатыми коленями, в той же самой корзине. Казалось, с тех пор прошло полсотни лет.

— Гори-гори, огонек! — воскликнула Софи, невольно подражая заклинаниям Мари.

Вдруг они услышали крик:

— Ян! Ян! — И на площадке появилась Изабелла, запыхавшаяся, в халате.

Впервые за три дня королева покинула свое убежище. Она звала слуг, ходила по вымершим коридорам, наконец услышала голоса во внутреннем дворе и последовала за ними на вышку.

При виде воздушного шара, готового к взлету, она пришла в ужас:

— Ян, сыночек, что ты задумал?

Изабелла подбежала к корзине, чтобы обнять сына. Но он оттолкнул ее:

— Мама, отстань.

— Ты же разобьешься. Господи, почему тебя никто не остановил? Где твой отец? Где все остальные?

— Там. — Ян указал на палаточный лагерь, где уже поднялась суматоха.

— У них пушки, — сказала Софи, — но они в нас не попадут.

— Господи Боже мой! — Постепенно до Изабеллы дошло, что же случилось за то время, пока она плакала гневными слезами. — Это ведь настоящая осада!

Ян чувствовал тягу воздушного шара; веревки гудели, когда он к ним прикасался.

— Мама, мы улетаем.

— А я? Что же будет со мной?

Ян отвел глаза от ее умоляющего лица.

— Я не могу остаться, — тихо сказал он. — Тебе папа ничего не сделает, когда вы откроете ворота.

Шар у них над головой стал еще больше и еще круглее.

— Я не могу… мне больше не удержать его. — Раймунд словно извинялся перед королевой. — Веревка… Слишком сильно тянет.

Он со стоном выпустил веревку из рук. Шар устремился ввысь и в сторону. Лица детей, смотревших из корзины, стали быстро удаляться.

— Мы летим, Ян! Летим! — смеялась Софи.

Она сидела так близко к Яну, что ее волосы щекотали ему щеки.

— Да, — изумленно отозвался Ян. — Да!

Они пролетали уже надо рвом. Внизу, в лагере, король и Родерик как раз вышли из своих палаток, один заспанный, другой недоумевающий и раздраженный. Но пока Фердинанд протирал глаза, Родерик сразу понял всю серьезность положения.