Любовь Воронкова - Рожок зовет Богатыря
— Кто умирает? — спросил Антон, широко открывая сонные глаза.
— Кто? — Толя пожал плечами. — Я, ты, все мы...
Антон вскочил:
— Я? Как это? Почему это? Я... эта... как его... Ничего не умираю!
— Будет вам глупости городить! — оборвал Сережа. — Есть тропа.
— Где тропа? Какая тропа? — закричали все в один голос.
Один Толя промолчал и не повернул головы.
— Есть тропа, — продолжал Сережа, — вчерашняя хорошая, протоптанная тропа. Так что будем: чай кипятить или пойдем дальше?
— А чего ж Толька: «Погибли, умерли»! — рассердилась Светлана. — Чайку попьем и пойдем, раз тропа нашлась!
— Нет, сразу пойдем, сразу пойдем! — закричала Катя.
— Настоящая тропа? — наконец подал голос Толя. — Правда настоящая?
— Сам на ней стоял.
Побежали смотреть тропу. Да, конечно, это была настоящая, до земли протоптанная тропа, розовая от утренней зари. Ребята сразу ободрились. Катя захлопала в ладоши и запела «Чибиса». А Светлана, не зная, как ей выразить свою радость, закричала:
— Милая, милая наша тропиночка!
И тут же, встав на колени, поцеловала тропу. Катя и Антон рассмеялись, а Сережа, улыбаясь, спросил:
— Что, Светлана, узнала тайгу?
Однако все-таки решили: раз тропа уже найдена, вскипятить лимоннику покрепче, взбодрить силы. Ведь и по тропе идти тоже устанешь!
Поляна незаметно озарилась веселым светом раннего утра. Головки цветов стояли в алмазных уборах росы. Кисточки пушистого вейника, наполненные росой, блестели, будто сделанные из тонкого хрусталя. Начинался третий день в таежном плену...
— А до чего ж красиво все-таки! — сказала тихо Светлана. — До чего красиво в тайге!.. А мы потом когда-нибудь еще придем?
— Возьмем и придем, — ответила Катя. Тихую минуту нарушил Антон:
— Эта... поищите... может, у кого корка какая. Прямо терпенья нет. Живот засох!
— Можно корней лопуха накопать, — нерешительно предложила Катя, — их ведь тоже едят...
Но, поглядев вокруг, ребята убедились, что лопуха поблизости нет.
— Давайте лимонник пить, — сказал Сережа. — Пускай Анатолий напьется первый, а то он у нас что-то ослаб совсем.
Толя, подметив в его голосе не то снисходительную жалость, не то презрение, хотел было вспылить, но промолчал и, не взглянув на Сережу, налил себе кипятку в свою берестяную чашку.
Антон почти вырвал котелок у Сережи:
— Мне!
— Дай девчонкам сначала! — крикнул Сережа.
Но Антон не слышал. Он налил себе лимонника, изо всех сил дул в кипяток, громко отхлебывал, снова дул, сидя спиной к ребятам, и оттопыренные уши его, просвечивая, ярко розовели на солнце.
— Ух, и жадный! Боится, что ему не достанется! — сказала Катя.
Услышав это, Антон посмотрел на Катю и, краснея, протянул ей свою чашку с недопитым кипятком. И когда это он научится прежде думать о других, а потом уж о себе? И как это у него все так получается нескладно, жадность какая-то нападает!
— На, пей! — сказал он..
Но Кате уже стало жаль его. Она засмеялась:
— Да у меня своя кружечка есть. Еще получше твоей. У тебя вон какая кособокая, а моя ровненькая вся.
Наконец все напились. Затоптали костер. Сережа озабоченно пересчитал спички — их было всего пять, надо беречь. Хоть и нашлась тропа, но скоро ли она приведет к какому-нибудь жилью, неизвестно.
И снова ребята гуськом пошли за Сережей. Бодрости от лимонника хватило ненадолго. Опять мучительно хотелось есть. И еще мучительней хотелось попасть домой. Уже не радовала буйная красота цветущей тайги, на цветы любоваться уже не хотелось, бурундуки не вызывали улыбки, бабочки не заманивали побегать за ними... Домой! Только бы домой! Ведь уже и дома, наверно, из-за них с ума сходят.
Так прошли с полкилометра. Тропа становилась все более отчетливой. Она уверенно бежала среди кустарника, спускалась в маленькие распадки и снова выбегала наверх. Она мелькала впереди, в просветах густой зелени, и видна была далеко по всему склону большой сопки.
К Толе стала возвращаться бодрость. Он снова становился тем самым Толей Серебряковым, который всегда и везде идет впереди. А почему это ему надо плестись в хвосте вместе с Антоном и девчонками? Разве здесь его место?
Толя словно забыл все, что произошло в тайге.
Он подтянулся, принял свой обычный спокойный и уверенный вид. И, остановившись, озабоченно огляделся кругом.
— Все ясно, — сказал он решительным голосом, — мы тут были с отцом. За мной, ребята!
И, отстранив Сережу, зашагал по тропе.
— То есть как это — за тобой? — крикнула Светлана. — И не подумаем!
Она обогнала его и пошла впереди.
— Тропу Сергей нашел, — сказал Антон, — а ты, Тольян, эта... как его... Хватит! Назад ступай... Сергей, давай дорогу показывай!
И он тоже перегнал Толю.
Сережа опять пошел первым. Сзади всех шла Катя. Ей хотелось идти со Светланой, но она никак не решалась перегнать Толю, ей было жалко унижать его: «Обидно ему. Не буду перегонять. Пусть уж я последняя».
В это время Толя вытащил из кармана своих коротких штанов носовой платок, встряхнул его и завязал на ходу расцарапанную коленку—видно, очень саднило. Вместе с платком из кармана выскочил какой-то жесткий блестящий комок и упал в траву. Катя, поравнявшись, подняла его и хотела крикнуть: «Толя, что это ты потерял?» — но не крикнула. В руках у нее была скомканная бумажка от большого сливочного шоколада.
Катя покраснела и молча сунула бумажку в карман своего сарафанчика. Она была готова провалиться сквозь землю. Значит, ей тогда не показалось, что Толя что-то ест один, когда им всем так хотелось есть! Она видела, как он жевал, и не поверила своим глазам. Она выбранила себя за подлые мысли, за то, что таким подозрением оскорбила товарища.
А Толя ел один! Он так смеялся над Антоном, когда тот просыпал над ручьем свой запас, так стыдил его, а сам ел один!.. Антону говорил, что товарищи так не поступают, а сам...
— Пусти! — вдруг грубо толкнула она Толю, обгоняя его на тропе.
— Чего ты? — удивился Толя.
Катя, не отвечая, догнала Светлану. Она шагала следом и до боли закусывала губу, изо всех сил стараясь не заплакать от обиды. Светлана, нечаянно увидев ее закушенную губу, очень удивилась:
— Что ты? Очень устала? Болит что? У меня тоже болит. И живот. И голова. И ноги саднит — все болит!
— Не поэтому, — качнула головой Катя. — Молчи!
И, заметив, что Светлана тоже нахохлилась и готова захныкать, Катя провела рукой по лицу и улыбнулась:
— Так я... На колючку наступила.
Ребятам казалось, что теперь, по такой дорожке, они пойдут очень быстро. Но прошли километра два, и шаг уже замедлился. Они еле тянулись друг за другом. Куда ведет тропа? Куда она приведет? Сколько еще часов — а может, и дней! — будет она вести их сквозь веселую, праздничную и бесконечно равнодушную к человеку тайгу?
22
Всадники шли по следу до самого болотца. Дальше след потерялся — стадо бегущих кабанов изрыло острыми копытами землю. Было понятно с первого взгляда, что кабаны бежали в ужасе, ломая по пути подлесок и молодые деревца. Все молча искали других следов — того, кто гнал кабанье стадо. Искали и боялись найти.
— Вот... — Иван Васильич увидел на влажной земле отпечаток тигриной лапы. — Так и есть. Был.
— Был, честное слово... — пробормотал и Алеша.
Всадники сошли с коней и стали разглядывать след. Да, полосатый был здесь. Это он гнал стадо... Но где в это время были ребята? Они прошли раньше? Встретились их пути с путями зверя, или это их миновало?
Все трое молчали. Они снова сели на коней и направились дальше по тропе. Ребята, если не случилось катастрофы в пути, прошли здесь. Увидев черный кружок недавнего костра и кучку еще не остывшей золы, все сразу оживились.
— Теперь ясно, — сказал Андрей Михалыч, — на тропу вышли.
— Больше некуда, — согласился Алеша, — тут дорога торная, слепой дойдет. Значит, выбрались. А все-таки молодцы мои пионеры, честное слово!
— Дойдут, — успокоенно повторил и Крылатов, и задумчивые голубые глаза его повеселели. — По дороге нагоним!
— А если наискосок поедем, то и встретим, — сказал Алеша.
Объездчик посмотрел на них, усмехнулся, подмигнул:
— А давайте наискосок поедем!
23
Тропа привела ребят на открытый склон.
— Уж теперь-то, наверно, как ее... какое-нибудь поле, — сказал Антон, с надеждой оглядываясь кругом. — Ведь по тропе шли...
Но тропа спустилась к ручью — и пропала, скрывшись где-то на другом берегу в сплошных зарослях ольхи.
— Как заколдовано... — прошептала Катя. — Ничего не видно, хоть бы пасека какая...
— Пойдемте вверх по этому склону, — предложил Толя. — Лучше по открытому месту идти, чем по лесу. Тут хоть видишь, куда идешь!
— А что видишь? — возразил Сережа. — Тоже один только лес видишь.
