Ладо Мрелашвили - Мальчишки из Икалто
— Даже сейчас нелегко проковырять такой туннель, а если там ход к пещере Шио, нечего было закладывать его стеной. Что скажешь, Георгий?
— Я тоже так думаю. Видно, там был марани, который потом почему-то отгородили… А ведь это твои пионеры обнаружили его, ты можешь гордиться!
— Да, они оказались настоящими археологами!
Гоги и Сандро переглянулись.
— Мне казалось, что за стеной нам не хватит воздуха. Но там было не так уж душно. Как ты думаешь, Гиви, откуда там взяться чистому воздуху?
— Не знаю, брат. Одно ясно, кроме нашей дыры, туда ещё откуда-то поступает воздух. Может быть, часть воды, которая бьёт из сломанной трубы, проточила себе дорогу и стекает где-нибудь в ущелье.
— Почему же до сих пор там никто не заметил источника?
— В тех местах не шибко заметишь — все склоны поросли ежевикой, бурьяном и папоротником.
— А на что им была вода под землёй?
— Вода нужна всюду, сынок, — степенно заметил Грозный. — А мыть эти чаны — на каждый по бочке изведёшь! И в осаду вода под рукой — не надо за стену вылезать и башкой рисковать из-за глотка воды.
— В таком случае зачем выводить её из подземелья? Ты же сам видел там трубы.
Старик задумался.
— Ума не приложу, — сознался он наконец.
— По-моему, всё-таки это та самая вода, которую мы называем Родником бессмертия.
— Может быть, может быть…
Мальчишкам не терпелось вернуться в подземелье.
— Мы хорошенько накачались чистым воздухом!
— Нечего тут рассиживаться! Пошли вниз.
— Давай, дедушка, прихвати свой большой фонарь, — предложил Гиви старику. — Да керосину не жалей, я возмещу.
Экспедиция опять спустилась по скользкой лестнице в подземелье. Прошли через пролом в стене, и тут Георгий Бахсолиани поскользнулся и, не устояв, плюхнулся в лужу.
Мальчики схватили его за руки и помогли подняться.
Бахсолиани отжимал штаны и отплёвывался.
Вдруг Гиви перестал смеяться и попросил старика посветить ему большим фонарём. Лучи двух фонарей упёрлись в землю. Все замолчали.
Ломящая зубы ледяная вода, лопоча и захлебываясь, била из-под земли и струилась по руслу, проложенному с незапамятных времён.
— Ребята! — закричал Гиви Вардуашвили. — Вы знаете, что мы открыли, ребята?!
— Что случилось? — недовольным тоном спросил Бахсолиани.
— Вода, Георгий! Настоящая вода!
— Вот обрадовал! Воды, что ли, тут мало? — Георгий похлопал себя по мокрым штанам и выпрямился. — Какая ещё вода?
— Холодная вода, чистая вода, сладкая вода! — почти пропел Гиви.
Бахсолиани не понял, в чём дело, и решил подразнить приятеля.
— Кому воды? Холодной воды? Стакан две копейки! Стакан две копейки?
— Ты шутишь, Георгий, а от радости плясать бы должен.
— Всегда пожалуйста! «Гандаган» или «Хоруми»[13] тебе?
Гиви, светя себе фонарём, присел над водой и, улыбаясь, сказал:
— Эх, дорогие вы мои парни! — Он вдруг вскочил, схватил в охапку опешившего Гоги и расцеловал его. — Вы не парни, а тигры! Настоящие тигры! Теперь в Икалто будет воды хоть залейся! Урра-а!
Члены экспедиции переглянулись, лица их просветлели. Они сгрудились вокруг родника и молча присели на корточки. Так промокшие в дождь до костей пастухи садятся потом у костра.
СБОР ОТРЯДА
Звено Бучукуртели было очень удивлено, когда на большой перемене у них в классе собрались вожатый и совет отряда в полном составе.
Нугзар Гареджели сообщил:
— Заседание совета отряда…
Когда же по окончании уроков вожатый объявил сбор отряда, удивление мальчишек достигло предела.
— Ого! — воскликнул Бучукуртели. — Что-то этого сбора я в плане не помню. Почему так неожиданно?
— Верно, какое-нибудь такое дело…
— Какое ещё такое?
— Да уж какое-нибудь эдакое.
— Не дурачься!
— А ты не лезь в бутылку! Подожди немного и узнаешь, в чём дело.
— Стоп! — вскочил Гоги. — Может быть, хотят объявить благодарность за воду, которую мы обнаружили?
— Верно! Я тоже так думаю.
— Посмотрим, что нам скажут интересного. Может, наградят? — обрадовался Сандро.
— Ещё бы! За такое-то дело?
— Если награждать, то всех! — насупился Вано Бердзенашвили. — Вы смылись с Гоги, ни слова нам не сказали. И вам ещё награду за это?!
— Верно! Верно! — зашумели остальные.
— Мы тоже колупались в той стене.
— Всем награды!
— Всему звену!
Сандро успокоил ребят, пообещав, что награда, какой бы она ни была, достанется всем. И звено шумной, взволнованной гурьбой ввалилось в класс.
Вошли мальчишки в класс да тут же от удивления рты поразевали: за столом, кроме классного руководителя и старшего вожатого, сидели их бывший вожатый Нико и Георгий Бахсолиани. Но больше всего ребят удивила большая корзина на столе, прикрытая синим сукном.
Дав мальчишкам сесть за парты, Гиви объявил собрание открытым и предоставил слово председателю совета отряда.
Сандро Куршиташвили, простывший после купания на Алазани, встал и, шмыгая носом, сообщил, что красть чужие фрукты стыдно и что это позорит пионеров.
Ребята слушали, недоумевая, зачем ради такого ясного дела затевать длинный разговор.
Члены звена Бучукуртели тоже переглянулись и пожали плечами.
Сидящий за первой партой долговязый Хахабо потянулся к корзине и тихонько приподнял край сукна.
В первое мгновение мальчишкам показалось, что Хахабо хватил столбняк.
Потом он вдруг отдёрнул руку, словно наткнулся на раскалённый добела шампур.
Через минуту он обернулся к товарищам, и лицо у него было испуганное и растерянное.
Мальчишки не могли понять, что с ним происходит.
— Ребята, там яблоки!.. Наши яблоки! — еле слышно прошептал Хахабо, и его слова в мгновение ока облетели мальчишек.
Куршиташвили дал слово бывшему вожатому отряда.
Нико встал…
И сразу всё стало ясно.
Так вот кто украл яблоки из их сарая! Но каким образом этот шакал учуял их? Не по запаху же?..
Послушаем, что он скажет…
А Нико говорил:
— Вы все знаете, что комсомол направил меня вожатым в ваш отряд и я добросовестно выполнял свои обязанности. — Кто-то в классе фыркнул, но Нико не обратил внимания. — Однако если в двух звеньях мне удавалось вести какую-то работу, то с третьим звеном я ничего не мог поделать. Я говорю о звене Сандро Бучукуртели. В нём как на подбор собраны все нерадивые и недисциплинированные ученики этого класса. Самоуправство Бучукуртели зашло так далеко, что он самовольно исключил из звена пионера Залико Лачашвили.
По классу прошёл гул.
— Ссылалась лиса на собственный хвост! — послышалось из задних рядов.
Нико глянул туда и недовольно поморщился.
— Он исключил Лачашвили и вместо него тайно принял в звено братьев Энукишвили, Вахтанга Дедабришвили и самого испорченного во всей школе Вахтанга Мрелашвили, а также Туджишвили Автандила, который сначала был примерным учеником, а теперь…
— Ты о Туджишвили не беспокойся! — обиделся Автандил. — Если хочешь мне что-нибудь сказать, скажешь наедине.
Классный руководитель призвал учеников к порядку.
— Пожалуйста, конкретнее… — добавил он, обращаясь к Нико.
— А разве это не конкретно? Он не допускал девочек из своего звена на сборы, а сборы устраивал где-то в сарае на опушке леса.
— Ты выкладывай, что у тебя на душе. А про звено тебя никто не спрашивает: хотим — и устроим сбор у чёрта на куличках!
Гиви строго глянул на Сандро.
— Видите, он и сейчас не даёт мне говорить!
— Ну и не беда! Будто у тебя что ни слово, то золото!..
— Тише, ребята! — встал председатель.
— Вот такие хулиганы и бездельники собрались в его звене.
— Сам ты бездельник!
— Неправда! — горячился Нико. — Значит, я вру? Ну-ка, спросите у своего звеньевого, какие у него отметки по русскому и по арифметике! А кто в вашем классе вечно препирается со старшими? Спросите, кто таскается ночью по чужим садам?
— Что до чужих садов, ты тоже был не прочь прогуляться! — крикнул Гоги. — Но после одного вечера тебе отбили охоту…
От этого напоминания Нико пришёл в ярость.
— Вы предлагаете мне говорить конкретнее? Хорошо, я буду конкретнее. Однажды ночью этот Бучукуртели, его «правая рука» Ефремыч, Бердзенишвили, Гигаури, Харатишвили, короче, все, кто входит в его звено, спилили у родника тополь, перекинули через разлившуюся речку, перебрались на другую сторону, залезли в сад к дедушке Димитрию и обобрали его лучшую яблоню. Добычу они спрятали в сарае, чтобы зимой съесть яблоки… Вот они, те яблоки! — С этими словами Нико сорвал с корзины покрывало, и оттуда розово засветились, словно заулыбались, гладенькие, краснощёкие «турашаули».
