Владислав Крапивин - Стеклянные тайны Симки Зуйка
– Вот в том-то и дело! – воскликнул мальчик, словно приглашая Симку в союзники. – Крузенштерну и памятник, и слава. И большущий парусник его имени есть, четырехмачтовый барк. А Лисянскому – ничего. А он ведь не меньше сделал, чем Крузенштерн, даже еще сильнее рисковал, потому что пришлось воевать с индейцами!.. Разве справедливо, что ему ни корабля, ни памятника?
– Само собой, несправедливо! – со всей искренностью отозвался Симка. Потому что и правда было несправедливо. И потому, что хотелось во всем быть согласным с мальчиком, у которого (Симка это чуял) была ясная и добрая душа.
– Мне про то кругосветное плавание сосед рассказывал, – доверчиво поведал мальчик. – И эту шхуну помог построить. Начертил… А недавно он уехал в Мурманск. И пришлось мне испытывать одному. Так поздно, чтобы не увидел брат, когда я вернусь с ней… Брату завтра будет четыре года, это ему в подарок. Теперь-то он уже спит, а я удрал из дома среди ночи…
«У меня тоже есть брат. Правда, ему еще только семь месяцев…» – хотел сказать Симка. Но это желание опередила другая мысль – наконец-то тревожная: «А что, и в самом деле уже ночь?»
– Ох, а сколько же сейчас времени?
Мальчик из вельветового кармана выволок тяжелые часы на цепочке. Улыбнулся:
– Это соседа, дяди Славы, он оставил на память… – И отколупнул крышку. – Ого! Десять минут первого! Если хватятся, бабушка меня съест…
– Мамочка… – тихо ужаснулся и Симка. Ведь что будет с тетей Норой, когда она хватится его !
– Ты тоже удрал? – понял мальчик.
– Тоже… и не заметил, что надолго…
– А где ты живешь?
Симка сказал.
– Ого… – тихонько выдохнул мальчик. – Сколько тебе топать. И автобусы уже не ходят…
Они бок о бок торопливо зашагали к улице. И… вот странно: тревога не пропала, но делалась как-то сама по себе, отдельно от Симки. А главным его чувством была радостная теплота, что рядом этот удивительный, словно светящийся мальчик. И печаль, что скоро, вот-вот, наступит расставание.
Мальчик вдруг сказал на ходу:
– Я догадался. Ты, наверно, не из нашего города, а приезжий…
– Да. Я из Турени. Слышал?
– Конечно, слышал. Это за Уралом… Жаль…
– Почему? – спросил Симка, хотя догадывался «почему».
– Как встретишь хорошего человека, так он обязательно издалека…
Симка не стал говорить, что не такой уж он хороший, было некогда. Лишь спросил:
– Разве поблизости мало хороших людей? – Это получилось скомканно, ненатурально как-то.
Мальчик вздохнул в ответ:
– Вообще-то немало, только… – И не договорил, остановился. – Ну, мне вон туда, – и махнул рукой за деревья. – А тебе прямо. Да?
– Да, – с нарастающей горечью выговорил Симка.
– Тогда… прощай, да?
– Да… – опять сказал Симка. И вдруг догадался: полез в карман, протянул мальчику значок. – Вот… на память. Он чуть-чуть волшебный. Когда смотришь насквозь…
Мальчик не удивился, взял. Но сказал нерешительно:
– А у меня ничего нет, чтобы подарить. Шхуну я не могу. Если бы моя, а то ведь она для брата…
Симка нашел очень удачный ответ. Улыбнулся сквозь печаль:
– Ты ведь уже подарил…
– Что?
– Целых четыре корабля. Я теперь знаю, что они – баркентины. Значит, они немного мои…
– Прощай… – снова сказал мальчик. И нерешительно протянул ладонь. Они, двое мальчишек, еще не умели обмениваться «крепким мужским рукопожатием», просто подержали тонкие пальцы друг друга и расцепили руки. И пошли в разные стороны, не оглядываясь. Даже не спросили, как кого зовут. Потому что зачем? Это лишь укрепило бы возникшую между ними ниточку, а какой смысл, если она порвется через миг?
Шагов через двадцать Симка не выдержал, оглянулся. Мальчика уже не было видно, а простор залива все так же распахивал волшебный свет.
«Моя янтарная Балтика», – опять подумал Симка, стараясь укротить этими словами отчаянно растущую тревогу…
Через много лет Симка снова оказался в этом городе и решил побывать на памятном песчаном берегу. Но Большой проспект привел его не к пустынному пляжу, а к похожему на громадный ресторан морскому вокзалу. У причала возвышался, как белое многоэтажное здание, лайнер «Одесса».
И Серафим Стеклов понял, что сказки не возвращаются…
Впрочем, и тогда ему, мальчишке, на обратном пути от залива, было уже не до сказок. Проспект казался бесконечным. В конце концов Симке даже почудилось, что он выбрал не ту дорогу и не попадет домой по крайней мере до утра… Господи, что там с тетей Норой? Наверно, мечется по ближним улицам и звонит в милицию с автомата (потому что в квартире нет телефона).
Он то бежал, то шагал торопливо, сбивая дыхание и даже всхлипывая. И казалось, что это длится несколько часов…
Но город опять сделался добрым к туреньскому мальчишке Симке Стеклову, не захотел отбирать у него сказку.
Кто-то высокий шагнул из-за деревьев навстречу Симке. В белом кителе, в белой фуражке. Моряк? Ох, нет, милиционер. Потому что в галифе и сапогах.
– Остановитесь-ка, молодой человек…
Симка остановился, не зная, чего ждать. Опустил голову, вцепился в мокрые кромки коротеньких своих штанов.
– Что-то поздно вы гуляете… – полувопросительно заметил милиционер (как потом разглядел Симка – старший сержант).
Симка сказал со стеклянными слезинками в горле:
– Конечно, поздно! Я сам не заметил. Вышел из дома, побрел, побрел… Потому что светло же… И время незаметное…
– Вон как! Бывает… А где живешь-то?
Симка назвал адрес. И добавил, что живет там временно, потому что приехал издалека. И что тетя, с которой он приехал, наверняка сейчас сходит с ума…
– Ладно, пойдем, – кивнул милиционер.
– Только не в отделение! – взмолился Симка. – А то она совсем…
– Не будем терзать тетино сердце, – согласился дядя с широкой полоской на погонах. – Пошли, у меня тут рядом мотоцикл…
В тряской коляске он стремительно доставил Симку к арке знакомого дома. Постукивая подковками по булыжникам мощеного двора, проводил до дверей.
– Ну, ступай, путешественник. Присутствовать при встрече с тетей не буду. Возможно, она примет воспитательные меры…
«Пусть примет, – отчаянно думал Симка, задыхаясь на крутых ступенях. – Самые «адекватные». Лишь бы не сказала, что я ей теперь совсем… никто… Лишь бы простила…»
Он отчаянно позвонил. Тут же открыла Раиса Валерьевна. Удивилась:
– Ты один? А где Нора Аркадьевна? Разве вы были не вместе?
– Мы… нет… Она еще не приходила?!
– Представь себе… Перед уходом она просила накормить тебя ужином, но потом вы ушли оба, и я решила, что она взяла тебя с собой… Странно…
Это было очень странно. И непонятно: хорошо или плохо? Скорее – плохо. Потому что куда она подевалась? Не могла же просто так оставить Симку одного на полночи, если обещала прийти в одиннадцать…
Симка тоскливо взял из-под половичка ключ от «их» комнаты. Вошел. Включил лампу. Сел на застеленный диван, упираясь острыми локтями в колени и подперев щеки. Что же теперь – сидеть так и маяться? И сколько минут? Часов?..
Уж лучше бы встретила и сказала, как когда-то брату: «А ну-ка, голубчик, вытащи из петель свой ремень…» Нынче-то характер у нее крепкий, не как в молодости, и она довела бы дело до конца. И пусть! Никогда с Симкой так не поступали, но теперь он и не вздумал бы сопротивляться. Потому что так ему и надо!.. А сейчас что делать? Надавать самому себе тумаков?
И он собрался от отчаянья врезать себе подзатыльник (забыв, что в этой-то ситуации опоздавший уже не он, Симка, а тетя Нора). И поднял руку… И услышал снаружи знакомые шаги и покашливанье.
Тогда все сместилось в Симкиной голове. Он стремительно скинул одежду, выключил лампу, юркнул под одеяло и притих.
Она войдет и спросит:
«Сима, ты спишь?»
А он скажет сквозь слезы (почти настоящие):
«Ага, спишь … Вы где-то ходите чуть не всю ночь, а я должен спокойно спать, да? Вот если бы я так застрял где-то…»
В этот момент он даже не сообразил, что Раиса Валерьевна обязательно проговорится о его собственном позднем возвращении. Лежал и с хмурой мстительностью ждал…
Мик
Нора Аркадьевна вошла. И, конечно, сразу:
– Сима, ты спишь?
Видимо, он дышал так, что она поняла: не спит. И заговорила виновато:
– Ты, наверно, волновался, я понимаю… Так неожиданно все получилось. Странно даже… Сидели, разговаривали. На балконе. И время текло как-то… как вода сквозь пальцы. Мы очень долго не виделись, столько надо было обсудить… А на улице-то светло… Потом я взглянула на часы, ахнула. Подруги кинулись меня провожать, и как назло – ни одного такси. А это далеко, на Петроградской стороне… Сима, ты, надеюсь, не очень на меня сердишься?
